Роман встал и подкатил небольшой металлический столик с полками из серебристой сетки.

– Вот, – он поднял снизу блестящую нержавейкой коробку. Стерилизовать – не надо.

Дэн опять гыкнул.

– Значит, будем отвязывать?

– Этого не избежать.

Жертва открыла глаза и вполне осмысленно посмотрела на ребят.

– Отпустите меня, мальчики, я больше заплачу.

– Все так говорят, – Роман подошел сзади и обвел ремень вокруг горла девушки.

– Мне больно, – вырвалось у нее.

– В первый раз всегда больно, – Роман щелкнул застежкой и обошел вокруг.

И тут она стала дергать привязанными ремнями руками и раскачивать свой смертный трон во все стороны.

– Да успокойся ты, поздно уже… Хорошо зафиксированная женщина не требует, как говорится, длительных предварительных ласк.

Его слова не произвели на женщину никакого действия. Она раскачивала и раскачивала кресло, мотая ремни на запястьях то вправо, то влево.

– Опять неспокойная попалась. Веселенькое сегодня будет у нас шоу.

– Ну хоть рот затыкать не надо, – гыкнул снова Ден. – Повезли на выход. Сейчас мы тебе устроим и свадьбу, и роды.

– Да уж, девочка, кого-то ты сильно разозлила, раз тебя так быстро заказали. Признайся, требовала жениться на тебе?

Роман выкатил кресло из дальней комнаты и теперь, с трудом толкая его перед собой, завозил в лифт, устроенный в конце коридора.

– Ты пушку забыл, – вдруг обернулся он к Дену. – Давай тележку с инструментами тоже сюда и беги скорее, я тебя внизу подожду.

Никто не обернулся на звук захлопнувшихся за Романом дубовых, массивных дверей. Кресло вздрагивало от резких движений прикованной к нему девушки. Медленно и тяжело приблизившись к мраморной сцене, Роман вкатил кресло по специально сделанному скату на возвышение. Вспыхнувший яркий свет залил место предстоящего действия. Стаканы замерли в руках посетителей. Кто-то завертелся в поисках Настиной тележки, кто-то просто опустил свой стакан на пол. Звонкий звук ударившегося хрусталя заставил посмотреть всех в эту сторону. Мужчина встал. В мгновение он оказался стоящим перед привязанной женщиной. Та со странным упорством все раскачивала и раскачивала кресло и ремни.

Резкий звук удара хлестко прозвучал в ночной тишине загородного дома. Женщина вскрикнула.

– Тварь, маленькая тварь, – слышалось бормотание мужчины.

Он хлестал ее по лицу, то по одной щеке, то по другой, и непрерывно что-то говорил. Слова не всегда можно было разобрать, лишь «тварь» и «мразь» – четко прослеживалось в его монологе.

Жара, духота летней ночи, сделали свое дело. Его лицо стало пунцовым, то ли от напряжения чувств, то ли от сделанных физических усилий. Он вытер пот со лба и отошел. Струйка крови текла из левой ноздри женщины. Но глаза были сухие. Она начала снова раскачивать кресло, молча и не смотря на присутствующих.

Роман и подошедший Ден внимательно посмотрели на гостей. Никто не проявлял желания встать и присоединиться к действу. Все ждали развития события, полагаясь на постановщиков, или просто было лениво двигаться в такую жару. Наглухо закрытые окна не прибавляли ощущения свежести, но спасали от так надоевшего пуха.

– Да откуда тут пух, – подумал Арсений, обернувшись на задраенные окна, но открывать не стал. Каждый звук мог стать уликой в таком темном деле, в которое он ввязался.

– Ну что же они, как размазни, почему застыли как истуканы? Да делайте вы хоть что-нибудь, – уже громко сам себе сказал он и обреченно встал. Действие на экране застыло, как немая картинка оборванного древнего фильма.

Словно услышав его отчаянный вопль, ребята взялись за маленькие ножички. Первый надрез на внешней стороне руки девушка пережила молча. За ним, без перерыва последовал второй, на другой руке. Она вздрогнула и вскрикнула, казалось, от неожиданности. Следующий – на правой руке. Кровь заливала ей запястья. Невозможно было уже различить – откуда эта кровь. От порезов бандитов, или от постоянного трения о ремни, в попытках их разорвать.

– Ну хоть что-то, – облегченно плюхнулся на свое место оператор. – Что там делает эта сумасшедшая? Она что, разорвать ремни решила? – он придвинулся к экрану и включил новое окно.

Женщина в белом вечернем платье вдруг проявила интерес и, встав со своего черного кресла, гулко процокала каблуками к мраморному голгофному возвышению. Она взяла ножичек у Романа и осторожно начала разрезать блузку на груди у привязанной.

– Ну, женщины! – пробормотал Арсений. – Их всегда тянет на лесбиянство.

Вслед за блузкой, легкой, шифоновой и прозрачной, под нож попали нижнее белье и юбка. И тут она остановилась. Как будто чего–то вспомнив, или забыв, а скорее всего, это было давнее наваждение, так бывает, она отбросила ножик в сторону и с силой дернула девушку за ухо. Та громко вскрикнула, голова наклонилась на бок. Женщина в белом, повторила свое движение, но в этот раз она дергала не за ухо, а за серьгу. Вырвать ее с первого раза у нее не получилось. Она делала это снова, пока, наконец, золотая серьга не осталась у нее на ладони. Ее белые перчатки давно уже были в крови, платье тоже.

Двое мужчин встали со своих кресел и тоже подошли к месту действия. Один из них поднял маленький ножик и стал тоже наносить порезы на руке женщины. Не удовлетворившись этим, он тыкнул ее в ногу. Крики не замолкали. Девушка уже не старалась сдерживать стоны. Она орала. Орала громко, яростно, без слов. Просто орала, в последней, возможно, надежде, что ей кто-то придет тут на помощь.

От этих криков, ставших уже животными, молодая белокурая женщина вдруг упала с кресла: она потеряла сознание. Подтянутый спутник подошел к ней и присел на корточки. Он поднял ее голову и постарался привести ее в чувство, похлопав по щекам и проведя кусочком льда по вискам. Ничего хорошего из этого не вышло. Едва открыв глаза, женщина открыла рот, и потоки рвоты, к досаде и видимому сожалению спасителя, полились на его джинсы. Он чертыхнулся. Злобно сжав губы, он бросил ей шарф, и со словами – утрись, пошел к креслу, не желая ничего пропустить из этого кровавого зрелища.

– Дайте мне клещи, я хочу выдрать ей зубик, или язык, чтобы не орала, – прошипел он и, не отворачиваясь от искаженного болью лица девушки, протянул руку к Роману. Тот вложил в протянутую ладонь стоматологические клещи.

– Настя, ну Настя, ну давай же, займись этой шапочкой… – бормотал у экранов Володин. – Ну, где же ты, Настя, она же опять грохнулась в обморок. Нам тут только второго трупа не хватало. Кому это приперло в голову невропатичку привести с собой? – Арсений злобно выругался. Все шло как-то не так. Он чувствовал это, ощущая на грани инстинктов. Что-то привлекло его внимание. Он отошел к группе других экранов. Охранных. Непонятное движение на дороге, проходящей мимо этой обособленно стоящей дачи, было не ко времени и не к месту.