Давно известно, что лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным, но не всем в этой жизни везет. Вот и мне не повезло. Однажды, будучи в командировке в уютном провинциальном городке, я упала и неудачно ударилась головой. Получив таким банальным способом сотрясение мозга, я очутилась в обычной женской палате обычной районной больницы, где меня оставили на пару дней. Первый день я благополучно проспала, что спасло меня от головной боли. А вот следующий день был гораздо интереснее.

После завтрака и врачебного обхода в восьмиместной палате хирургического отделения воцарилась романтическая атмосфера. Это потому, что нашим лечащим врачом был молодой остроумный красавец, вокруг которого вращалось все женское население больницы. И все дружно обсуждали влюбленность персонала в столь яркого представителя мужской половины человечества. Дежурная медицинская сестра, расторопная и совсем юная, трепетала и покрывалась жарким румянцем при каждом обращенном к ней взгяде или сказанном слове этим замечательным доктором. Обожание и любовь несомненно были ему приятны, но надо отдать ему должное – он ими не злоупотреблял. Странно, что наш сердцеед выбрал профессию врача, а не актера. Но, возможно, такой раскрасавец может лечить одним прикосновением руки или даже взглядом, тогда в медицине ему, конечно же, самое место. Атмосфера была пропитана здесь легким любовным томлением, что напрочь лишало абсолютно всех возможности ныть и жаловаться. Медицинские сестры были добры и игривы, пациентки всех возрастов ухожены и улыбчивы, и разговоры велись не о болезнях, а о романах. Впрочем, это и понятно, женщины любят посплетничать на эту тему и повспоминать яркие эпизоды своей жизни. Сегодня говорили о любви, о том, какими разными бывают мужчины в разные периоды своей жизни и с различными женщинами. В ионизированном нежными страстями воздухе искрили незабываемые воспоминания.

Начала эстафету воспоминаний самая общительная и жизнерадостная обитательница нашей палаты. Это была статная женщина средних лет, очень здравомыслящая и веселая, по имени Валентина. Свою историю она рассказывала с удовольствием:

– Представляете, девочки, много лет назад, когда у нас с большим успехом шли бесконечные бразильские сериалы, я не пропускала, конечно же, ни одного. Ведь там все было так красиво, и такую показывали страстную любовь! А в моей жизни проходило все тихо и обыденно. А мне-то было всего девятнадцать лет, и тоже так хотелось слышать пылкие признания, жить бурными страстями. И я поздним вечером, ласкаясь и заглядывая в глаза, раз за разом спрашивала у мужа: «Вань, ты меня любишь?» А он полусонный, после работы и учебы на вечернем, делая какой-то чертеж и держа карандаш в зубах, мне кивал головой и отвечал без всяких эмоций: «Естессственно».

Здесь она очень смешно изображала, как сквозь зубы ее муж произносил это «естессственно», и продолжала дальше:

– Я чувствовала себя почти несчастной тогда и страшно злилась, плакала даже, не понимала, почему в моей жизни нет всепоглощающей любви, как в ярких мыльных операх. Ну почему наши мужчины не понимают, что нам надо наговорить кучу всякой ласковой ерунды, чтобы у нас было ощущение полного счастья? Со временем я сообразила, конечно, какое сокровище мне подарила судьба в виде моего немногословного, надежного, любящего и доброго Вани. А в молодости была совершенно уверена, что меня недооценили и я заслуживаю страстных признаний и большой «киношной» любви. Но зато теперь я отыгрываюсь. Теперь мой муж вдруг стал интересоваться, люблю ли я его. Как вы понимаете, я отвечаю: «Естессственно». А муж наконец-то говорит мне весь этот вздор, который я мечтала выслушивать давным-давно. Считайте, я своего добилась, но иногда задумываюсь: а мой ли это Ваня?

Все засмеялись. Далее в разговор вступила Ирина – очень симпатичная деловая дама лет тридцати пяти, которая постоянно давала кому-то указания по телефону. Придав своему лицу загадочно-глубокомысленное выражение и со вздохом выключив телефон, она начала издалека:

– Как говорят разные маги и волшебники, которых сейчас развелось немало, мы пришли в этот мир с разными задачами и для разных испытаний – Ирина оглядела слушателей. – Но познать любовь обязательно должны все. Это тот опыт, без которого невозможно развиваться дальше. Поэтому человеческое общество, каким бы циничным оно ни было, всегда, во все времена описывало это чувство как дар богов. А для нас, женщин, это просто жизненно необходимая эмоция.

– Это точно, – закивала Валентина. – И если нет возможности услышать романтические истории от подруг, идем в магазин и покупаем женские любовные романы. И прекрасно понимая, что это очередная наивная ерунда с незаменимым никакими другими вариантами хеппи-эндом, читаем, всхлипывая от избытка чувств, – искренне поддержала Валентина речь Ирины.

– Но все-таки, как утверждают французы, настоящая любовь приходит уже в зрелом возрасте, а в юности это сильные эмоции первого опыта, бурлящие гормоны и нестабильность неокрепшей психики, – продолжила Ирина свои рассуждения по интересующей всех теме . – А вот когда взрослая разумная голова не может найти подходящего изъяна и заставляет тело трепетать, как в юности, – вот это и есть настоящая любовь, – Ирина обвела палату глазами, рассчитывая на единогласную поддержку своего утверждения.

Но теперь все молча смотрели на нее, ожидая продолжения. Выдержав необходимую паузу и глубоко вздохнув, Ирина сказала с сожалением:

– Вот только встретить такую любовь удается не всем. А про первое чувство рассказать может всякий. Наверное, мы просто не можем влюбиться в зрелом возрасте, поскольку наша голова предъявляет к избраннику непомерные требования. Вот так и остаемся с книжными любовными романами и воспоминаниями о первой любви.

– Не выдумывайте, девочки, – активно втирая крем, заметила Тамара Михайловна, очень приятная и ухоженная женщина без возраста. – Влюбиться можно и в старости, да хоть перед смертью. Вы что-то совсем забыли про пушкинские строки «любви все возрасты покорны». Вот мне сейчас шестьдесят три. И всего десять лет назад я влюбилась так сильно, что не могу сравнить это чувство ни с юношеским, ни с каким-либо другим. Наверное, любовь к каждому приходит в свое время, и от возраста это не зависит.

– Думаю, вы правы. Но я ничем таким пока похвастаться не могу, – продолжала Ирина. – А как действительно хочется сильных любовных переживаний. Только, похоже, что у меня они остались в юности. И я думаю, со мной многие будут солидарны. Но обо всем этом очень приятно вспоминать. Моя первая любовь была к моему учителю живописи – красивому молодому человеку. Я помню до сих пор свой трепет, когда он наклонялся к моему мольберту, чтобы исправить ошибки. Когда он брал своими тонкими пальцами из моих рук карандаш, слегка касаясь руки, моя душа улетала на небеса. Я не слышала слов, только смотрела на его длинные ресницы, на красиво очерченный рот. Я представляла, как он целует меня, как эти изящные пальцы гладят мое обнаженное тело. С этим трепетом души и тела ничего не может сравниться, что бы там ни говорили умудренные любовным опытом французы.

Ирина опять оглядела слушателей, словно решая, продолжить ли свой рассказ. И, вероятно, заметив на лицах неподдельный интерес и даже некоторое сочувствие, со вздохом заговорила снова:

– Я считала его наикрасивейшим и наиталантливейшим человеком на свете и была страшно удивлена и возмущена, когда мать одной из моих подруг по классу живописи назвала его «самовлюбленным пустым местом». Я не могла поверить, что в мире есть люди, которые не считают его совершенством. Я же воровала его наброски, ловила каждое слово, сорвавшееся с его губ, заглядывала в его глаза и прощала ему все глупости, которые он произносил, пытаясь быть с нами, подростками, остроумным.

Ирина встала и прошлась по палате. Какая-то мысль заставила ее остановиться и воскликнуть: