Лицо врача собирается в наипротивнейшую из гримас. Он кривит губы и злобно бросает.

– Я добьюсь, чтобы ваш цирк уродов прикрыли. Или хотя бы отдали в профессиональные руки.

– Профессиональными руками вы называете себя, Виктор Федорович? – Иннокентий берет меня на руки. Я обхватываю его шею и утыкаюсь носом в его щеку.

В голове радостно пляшет: «Меня не отдадут!». Я такая же, как они!

– Предположим. Уж всем лучше, чем вы.

– Государство спонсирует нашу школу. И следит за развитием этих детишек. Вряд ли вам удастся прикрыть программу.

Врач уходит широким шагом по коридору. Иннокентий протягивает мне мой талисман.

– Мои поздравления, Маруська, у тебя получилось. Не бросай его больше. Это ведь все, что у тебя осталось, – он вешает камушек мне на шею.

***

– Ну, давай! Покажи мне, что ты можешь! – Иннокентий радостно потирает руки.

Я приказываю коробку сдвинуться с места. Пытаюсь отбросить его к стене. Но ничего. Пусто. Все так же, как и было несколько часов назад.

– Не можешь? – Иннокентий потирает удивленно бровь. – Но Виктора Федоровича ты ведь как-то отбросила от себя?

Я тяжело вздыхаю.

***

Кресло в медицинском кабинете. Мои руки ремнями закреплены на подлокотниках. На голове шапка из проводков и датчиков, но Бородин прикрепляет дополнительные на лоб, виски и затылок.

– А теперь, Маруся, закрой глаза. Больно не будет. Просто делай все, как тебе говорят, – просит Иннокентий. Он добрый, и я ему верю, что больно не будет.

Плотно смыкаю веки.

– Нет, я не понимаю, – слышу голос Иннокентия где-то за спиной. Наверное, смотрит на экран монитора. – Не понимаю!

Мои способности так больше и не проявились. Иннокентий больше года пытался заставить мой дар работать, но он словно опять уснул.

Виктор Федорович после того инцидента уволился. На его место пришли новые врачи. Они хотя бы не были такими злыми, хотя тоже относились с сомнением к моим способностям.

Врачи постоянно советовали Иннокентию отдать меня в детский дом, чтобы я росла с обычными детьми.

– Ей так будет легче!

– Вы многого от нее требуете. У ребенка должно быть детство.

– Она здесь чувствует себя лишней. Другие дети двигают предметы, воспламеняют свечи, читают мысли, а Маруся этого не может. Наверняка ей обидно.

Все эти слова были адресованы Иннокентию, но я все слышала и все понимала. Я не была глупой и знала, что рано или поздно меня выгонят из этой школы.

***

– Привет, – мальчик на несколько лет старше меня протягивает руку. – Меня зовут Игорь.

– Маруся. А что ты умеешь? – этот вопрос я задаю всегда, когда к нам приводят новеньких ребят. И хоть мои силы так и не проявились, чужие способности продолжают меня интересовать так же сильно.

– Я умею перемещаться. Смотри, – Игорь зажмуривает глаза и вдруг исчезает.

Кто-то трогает меня за плечо. Оборачиваюсь. Мой новый знакомый.

– Ухты! Здорово! Тебе сколько лет? Мне пять с половиной.

– У, ты еще маленькая. Мне почти семь! – он довольно показывает семь пальцев на руке.

– Почти не считается, – я складываю руки на груди. – Тебе шесть. Всего-то на год старше меня.

Игорь обижается и куда-то снова телепортируется.

А дальше начинает происходить что-то непонятное и страшное.

– Где мальчик? – спрашивает меня Иннокентий, вбегая в комнату, где мы только что стояли вдвоем.

– Я не знаю, он исчез, – пожимаю плечами.

Иннокентий достает рацию и сообщает в нее.

– Пропал Севериков. Способность – телепортация. Обхват около километра. Всем на поиски.

Какое-то движение за окном привлекает мое внимание, и я подхожу посмотреть. На кованой решетке забора, прямо на пиках висит тело моего нового знакомого.

Я еще не успеваю понять, что вижу, поэтому спокойно сообщаю учителю.

– Иннокентий, вон Игорь. На заборе.

А дальше полиция, разбирательства, и плачущие родители. У него они были.

В этот день детей, у которых были родители, забрали домой. Но много ребят осталось, ведь они были такими же сиротами, как и я.

***

Сегодня Лида, моя хорошая подруга, показывала, как она ловко управляется со своими способностями. Вырастила в пустом горшке за пять минут цветок. А еще девочка умеет передвигать небольшие камушки. Но я уверена, что скоро она сможет двигать горы.

Я сказала об этом Иннокентию перед сном. Он всегда заходит пожелать мне спокойной ночи. Иннокентий согласился со мной, потрепал по голове и задумчивый вышел из комнаты, погасив свет.

Сегодня я совсем не могу уснуть. Ворочаюсь с боку на бок и все смотрю в белеющий потолок. Когда все ребята мирно посапывают в своих кроватях, я слышу, как во двор въезжает машина. Выскальзываю из-под одеяла и по ледяному полу подхожу на цыпочках к окну. Отгибаю пальчиками шторку. Военные. Несколько человек в форме выходят из автомобиля и широким шагом направляются к школе.

Зачем они здесь? В коридоре раздаются шаги. Я молнией бросаюсь в кровать и притворяюсь спящей.

Дверь открывается.

– Лидия, – шепчет Иннокентий, подходя к ее кровати. – Проснись. За тобой приехали.

Девочка послушно встает, надевает тапочки и уходит. Я снова прокрадываюсь к окну и смотрю, как девочку сажают в машину и куда-то увозят.

Наутро подхожу к Иннокентию и спрашиваю о пропажи подруги.

– Ее забрали в другую школу. Там ее лучше научат, как нужно контролировать свои силы.

Через несколько дней пропадает Андрей. Из-за него едва не сгорела школьная столовая. Потому что в обед мальчику не понравился суп.

А потом так же бесследно исчезает еще несколько ребят.

***

– Маруся, знакомься. Это Марго и Алекс. Они будут твоими новыми родителями, – Иннокентий приводит меня в свой кабинет и показывает на молодую пару.

– Но я не хочу новых родителей! Я тебя люблю, Иннокентий. Ты и ребята – моя семья.

– Неужели тебе не хочется иметь настоящих маму и папу? Они будут заботиться о тебе. Ты пойдешь в новую школу, где детишки не смогут тебе случайно поджечь волосы или испепелить твою любимую игрушку. Ты будешь жить как нормальные люди! А еще будешь путешествовать. Ведь Марго и Алекс – археологи. Они бывают в разных странах.

Но я остаюсь непреклонной. Не нужна мне новая семья. Не хочу к незнакомым людям. Не хочу в другую школу.

Скрещиваю руки на груди и мотаю головой.

– Может, нам лучше самим с ней поговорить? – предлагает Марго – темноволосая женщина лет тридцати. У нее немного восточная внешность и густо подведенные темные глаза.

– Вы похожи на Клеопатру, – говорю я, отходя на шаг от новоявленной мамы. Она доброжелательно улыбается и протягивает ко мне тонкую руку. – Но я к вам ни за что жить не пойду!

Срываюсь с места и выбегаю за дверь. Прочь из кабинета. Они меня не заберут. Не дамся. Здесь мой дом! Не хочу в другой! А Иннокентий, как он мог? Я его считала своим папой.

Бегу по лестнице вниз, потом во двор и к калитке. Но здесь меня хватает военный.

– Ты куда это? – он крепко держит меня за плечо.

– Пустите! Я не хочу в другую семью. Я здесь хочу.

– За ворота нельзя.

Отмахиваюсь от него и, вытирая слезы на глазах, бегу во двор. Там есть небольшой палисадник. В кустах можно спрятаться. В кустах не найдут.

Я сижу и тихо плачу. Слезы водопадом стекают по щекам. Чувствую себя преданной всеми. Через некоторое время меня находят.

Замерзшая и голодная я с позором возвращена в школу.

– Ты зачем убежала? – Иннокентий первый раз повышает на меня голос.

– Я не хотела уходить с ними, – слез больше нет, выплакала все, что только можно. Теперь только пустота.

– Придется. Здесь тебе оставаться больше нельзя.

– Почему?

– Тебе уже шесть. Пора ходить в школу. Ты не получишь здесь достойного образования.

***

А буквально через несколько дней я подслушиваю разговор Иннокентия с каким-то мужчиной в кабинете.

– Через несколько дней указ вступит в силу. И вы будете обязаны ставить опыты на всех детях, которые могут быть Индиго. Я сообщаю это тебе как давнему другу. Спрячь девчонку, пока есть такая возможность.