В это время в Новгороде было моровое поветрие, от которого погибло в самом Новгороде и в окрестностях множество людей, меж коими было много священников.
Татары Казанского царства вели себя тихо и непричастно (neutral), выжидая, кто возьмет верх. Все города по реке Волге еще держали сторону Москвы, как-то: Кострома, Ярославль, Углич, Нижний Новгород, Самара, Саратов и многие другие, исключая Астрахань, где мятеж был в самом разгаре, отчего и плавание по реке стало небезопасным от воровских казаков.
На острове Бузане, в трех милях от Астрахани, все еще стоял Петр Шереметев со своим войском, и он построил на острове крепость, и так стоял он против Астрахани и Астрахань против него; и когда сходились, то убивали друг друга.
Ногаи, как мы выше сказали, поднялись и отложились от Москвы, и они напали на черемис и их вождей (met haren coningen) и убивали друг друга; и так продолжалось беспрерывно.
В Ярославле солдаты, которые стерегли и охраняли (bewaerden en bewaecten) Сандомирского и его дочь, царицу, [жену] убитого Димитрия, пытались поджечь весь город Ярославль, чтобы разграбить его, также и в Костроме, где стерегли сына Сандомирского; и Сандомирский со своими людьми, а также его сын со своими людьми намеревались соединиться вместе и перейти на сторону мятежников; но эта измена была открыта, и большую часть изменников схватили, и [только] некоторые из них убежали. Жителям Ярославля велено было составить свою собственную стражу и самим охранять город, что они и исполнили.
Поляки и дворяне, содержавшиеся в Ростове, также намеревались освободиться силою и перейти на сторону мятежников, находившихся недалеко от них, но и это намерение также успели открыть, и они были разлучены и отосланы за добрых сто миль далее, в Вологду и Белозерск. Среди них были двое Бучинских, отправленных в Пустозерск (Pustozera), где их держали под стражею, а Домарацкого отвезли в Тотьму и там заточили в темницу; вельможа Казановский (Cosonoffsci), молодой польский вельможа и родственник царицы, был сослан в Устюг (Cotsinga) на Ваге, но большая часть [поляков], среди коих были также и женщины, отправлены на Белоозеро, где они получали скудное содержание.
И в это время в Москву пришло известие, что жена Сандомирского с тридцатью тысячами ратников подступила к границе, чтобы подать помощь мятежникам, и что Михаил Молчанов, бежавший во время убиения Димитрия, начальствует над этим войском. Это известие, снова возбудившее страх, было народом скоро позабыто.
Из Москвы каждодневно посылали гонцов во все города с известием о победах московитов; и даже когда московское войско терпело поражения, посылали по всем городам известия, что неприятель разбит, так что повсюду от радости звонили в колокола, и это делалось для того, чтобы народ не отпал, но постоянно соблюдал верность Москве, ибо [московиты] были научены примером Шуйского, изменившего во время вступления Димитрия в пределы Московии.
В январе был обезглавлен в Москве один священник, повсюду распространявший подметные листы (pasquillen) о том, что Димитрий еще жив.
Также от [московского] войска получали письма, в которых было написано, что неприятель с большим проворством и отвагою день ото дня умножает свои войска и запасы, так что [московиты] со всеми своими силами ничего не могут предпринять, чтобы тому воспрепятствовать; поэтому из Москвы отправили сверх царских братьев и сверх всех, [что начальствовали над войском], еще Федора Ивановича Мстиславского вместе с молодым боярином Скопиным и многими молодыми боярами и дворянами, а также с большим войском, повелев им повсюду, куда они ни придут, истреблять врагов, и, подступив к Калуге, они должны были соединиться с теми, что стояли лагерем, и они ни в чем не успели больше других.
В эти дни, [когда отправляли новое войско], окончили отделку царских палат, или покоев, и по обычаю московскому надлежало явиться к царю и пожелать ему всяческого счастья, что называют они новосельем (Nova Zelia), ибо царь не пожелал остаться в том великолепном дворце, где жил Димитрий, страшась, что ему ночью явится дьявол, ибо Димитрия все еще считали чародеем, и потому покои, в которых он жил, были нечисты (onreyn), и все, [пришедшие с поздравлением], поднесли царю подарки, также хлеб и соль по московскому обычаю, с пожеланием счастья; хлеб и соль были приняты, но подарки возвращены нам обратно, затем нам и всем другим [поздравителям] прислали кушанья на серебряных блюдах, также и напитки в золоченых сосудах.
В начале января московские воеводы пришли между собой в большое несогласие, однако ж действовали с большим лукавством и держали это втайне от войска, хотя в Калуге все стало известно на другой же день, и там смеялись над ними.
Меж тем в Москву привезли часть пленных из города Венева (Venova), где московиты также потерпели поражение; и вместе с ними пришло известие, что двое знатных московских бояр, Мосальский и Телятевский, перешли на сторону мятежников и идут на помощь к Димитрию с тридцатью тысячами воинов, среди коих были поляки, казаки и русские, и это известие произвело такой страх в Москве, что они вызвали из Старицы низложенного Димитрием старого патриарха Иова, и он, слепой от старости, просил оставить его в покое, однако, [невзирая на это], его привезли в Москву, но его совет вместе со всеми другими советами ничему не мог помочь.[59]
И Мосальский отправился с отрядом войска на Тулу выручать Петра Федоровича, которого в Москве называли Петрушкою (Petrosca), но был разбит московитами, захвачен в плен и привезен в Москву, где и умер от ран; остальных же пленных утопили.
Московские войска, стоявшие под Калугою, кричали с горы, находящейся у реки Оки, [осажденным], что коль скоро Мосальский со всем своим войском разбит, то лучше вовремя одуматься и просить пощады, но Болотников смеялся над этим и в тот же день велел повесить на виду московского войска нескольких своих слуг, среди коих был и его повар, замысливший измену; сверх того Болотников вместе со своими [приверженцами] поклялся, что они стоят за истинного Димитрия.
[Известие] о битве под Тулою и поражении Мосальского произвело в Москве великие перемены и [вызвало] радость, так что народ уже не верил в Димитрия; и на Тулу послали Воротынского с некоторым войском, чтобы еще больше стеснить [неприятеля] и захватить в плен Петра.
В марте царь повелел касимовскому царю выступить со своими татарами в поход и опустошить страну вокруг [его владений], чтобы мятежники нигде не могли найти ни припасов, ни провианту. Но эта земля была дочиста разорена, и разорить ее больше было невозможно, и сверх того во всех городах, занятых мятежниками, был сильный гарнизон. [Мятежникам] на татарской или рязанской стороне принадлежали следующие города: Рязань, Карачев (Caratsou), Ливны (Nalifna), Орел (Oroel), Венев (Venova), Михайлов (Michalof), Болохов (Bolgou), Ряжск (Reesci), Серебряные пруды (Cerebrini Proed), Новосиль (Nova Zeel); на северской стороне: Путивль, глава и зачинщик всех мятежных городов, в нем [мятежники] также держали совет, потом Чернигов, Брянск (Brenetz), Елец, Козельск (Coselsco), Рыльск, Почеп (Potzeep), Сосница (Sаtzса), Рославль (Roslovla), Монастырище (Monasterisa), Новгород-Северский и многие другие; также были у них: Коломна, Кашира (Сasira), Алексин (Alexin), Епифань (Jepiphan), Перемышль (Peremisli), Льгов (Ligou), Дедилов (Dedelof), также Калуга и Тула, где осаждали Петра, сверх того они завладели всей Волгой и опустошали все местности [по ее течению], где только ни проходили. Одним словом, у них была большая сила, и они владели прекрасными землями, и кроме того, еще многие города колебались и склонялись то к одной, то к другой стороне, так что царь по усердной просьбе московских бояр решил самолично выступить в поход с началом лета и повелел отписать во все города, чтобы все дети боярские (diti boiaersci) или дворяне, жившие спокойно в своих поместьях и не приехавшие нести службу, были высланы, а нетчиков велено было переписать и лишить поместий; отчего многие отовсюду стали приезжать на службу, так что множество ратников выступило в поход, и так шли дела до весны; также привозили в Москву пленных, и некоторые из них уверяли, что видели Димитрия, а другие, напротив, не знали, ради чего они воюют, однако всех, виновных и невинных, топили.
