Также был убит брабантец Иаков Марот, [тело] его нашли и похоронили вместе с другими, получив на то дозволение от правительства, и как только кончилось волнение.

Он [Димитрий] был мужчина крепкий и коренастый (sterck onderset), без бороды, широкоплечий, с толстым носом, возле которого была синяя бородавка, желт лицом, смугловат, обладал большою силою в руках, лицо имел широкое и большой рот, был отважен и неустрашим, любил кровопролития, хотя не давал это приметить. В Москве не было ни одного боярина или дьяка, не испытавшего на себе его строгости, и у него были диковинные замыслы, ибо он собрался зимою осаждать Нарву и предпринял бы это, когда б его не отговорили бояре по причине неудобного [для осады] времени [года]; также отправил он, о чем мы рассказывали при изложении его жизни, много амуниции и припасов в город Елец, с тем чтобы прежде всего напасть на Татарию, но втайне замышлял напасть на Польшу, чтобы завоевать ее и изгнать короля или захватить с помощью измены, и полагал так совсем подчинить Польшу Московии.

Прежде всего это советовали ему многие поляки, как то: Сандомирский, Вишневецкий и другие. Одним словом, у него были великие и диковинные замыслы, и он вознамерился истребить всех московских бояр и [все] знатные роды, и назначил для того день, и повелел исподволь вывезти за [город] много пушек, чтобы, как он говорил, устроить большое потешное сражение (groote scermutsinge uut geirnchte), в котором должны были участвовать все бояре, и это должно было случиться после свадьбы, и все шляхтичи (pools heere), также капитаны и полковники, равно как и Басманов и все приверженцы [Димитрия], знали, что им надлежит делать и кого каждый [из них] должен убить, кому остаться в Москве и Кремле. И сам [Димитрий] должен был находиться [за городом] со всеми пушками, польским войском и своими приверженцами, и когда бы он успел в своем намерении, то кто бы посмел противиться ему в Москве, ежели вся амуниция была [за городом] и в его руках? Но бог не допустил до того и сделал так, что московиты оказались проворней его и застигли его врасплох.

Один только Бучинский говорил ему [Димитрию], что то против воли бога и что он [Димитрий] не должен того учинять, но, напротив, привлекать к себе ласкою и давать им [боярам] такие должности (officien), чтобы они не могли войти в силу и со временем свыклись бы с тем; но он, зная лучше московские обычаи, говорил, что таким образом нельзя править московитами и надобно управлять ими со строгостью, что вполне справедливо, ибо московитов можно удержать [в повиновении] только страхом и принуждением, и ежели им дать волю, то они ни о чем не помышляют; того ради он почел за лучшее устранить бояр (opperste), чтобы потом распорядиться дурным, глупым народом по своему желанию и привести его к тому, что он найдет полезным.

И это было после его смерти верным оправданием [для московитов] перед всеми государями, ибо после его смерти нашли [грамоту, в коей] было все описано, кого надлежало умертвить, а также кого из поляков он назначит заступить места убитых, и это прочли во всеуслышание перед всем народом, который был тем весьма обрадован и успокоен, и копию послали в Польшу и другие государства (oorden), чтобы объявить о том во всеуслышание.

Нет сомнения, когда бы случилось [все] по его умыслу и по совету иезуитов, то он сотворил бы много зла и причинил всему свету великую беду с помощью римской курии (roomse raet), которая одна была движительницею этого. Но бог, управляющий всем, обратил в ничто эти намерения, за что все истинно верующие должны возблагодарить его.

Он [Димитрий] хотя и был героем и воином, [но также] и распутником, ибо всякую ночь растлевал новую девицу, и он обрюхатил также многих молодых монахинь, он также растлил одного благородного юношу из дома Хворостининых (Guorostinin), которые принадлежат к знатному роду, и держал этого молокососа в большой чести, чем тот весьма величался и все себе дозволял.

Едва только его [Димитрия] убили, или едва успел распространиться о том слух, как Михаил Молчанов, который был его тайным пособником во всех жестокостях и распутствах, бежал в Польшу, и [после его бегства] пропали скипетр и корона, и не сомневались, что он взял их с собою.

Также и другой его ближайший советник, Григорий Микулин (Micolin), ускакал на царевой лошади и намеревался пробраться в Польшу, но его настигли в Вяземах (Veesum), в шести милях от Москвы; также в начале волнения несколько польских слуг ускакали на лошадях своих господ, с одними только саблями в руках, и, не зная дороги, блуждали по полю, и были настигнуты отрядом дворян, которые дружно напали на них и большую часть положили на месте, ибо у дворян были пистолеты и они перестреляли всех [поляков], однако и дворян, хотя они и были в большем числе, полегло убитыми одиннадцать человек.

Мы, равно как и английские купцы, пребывали в немалом страхе, ибо царские доктора также были ограблены, однако бог по милости своей сохранил нас, и мы были [от того] избавлены.

Однажды, когда волнение утихло, я вышел из дому, чтобы посмотреть на мертвые тела, над которыми некоторые еще продолжали испытывать свои сабли, и два трупа, Димитрия и его друга Басманова, также лежали там на столе в течение трех дней; кругом стояло множество народа и глумилось [над ними], но некоторые, видя непостоянство всего земного, искренно плакали. И я внимательно осмотрел его и поистине не мог приметить ничего иного, как только то, что это был царь, коего я неоднократно видел, и что они умертвили того, кто в течение года управлял государством, хотя во время этих новых войн хотят уверить, что истинный Димитрий опять не был убит, а [умертвили] другого на его месте.

Я сосчитал его раны, их было двадцать одна, и сверх того череп его был рассечен, так что оттуда вывалились мозги, и на третий день его бросили в яму, а Басманова похоронил его брат, получивший [на то] разрешение от правительства (van den hove).

Мы уже довольно говорили, какая натура была у этого царя, но многие уверяют, что то был сам дьявол, впоследствии явившийся в том же самом лице, под тем же именем и причинивший в десять раз больше бед, чем прежде, и чудо ли, что все это произведено именем Димитрия? О, здесь видна справедливость божия, многообразно и чудесно карающая народы и города, о чем знаменитый поэт Гомер прекрасно сказал:

Когда тело [Димитрия] убрали, в ту самую ночь в окрестностях Москвы содеялось великое чудо, ибо все плоды, как злаки, так и деревья, посохли, словно были опалены огнем, да и так [было] на двадцать миль вокруг Москвы, да и вершины и ветви сосен, которые все время, и зимой и летом, бывают зелеными, повысохли так, что жалостно было глядеть. Того ради московиты говорили, что он [Димитрий] и мертв, но душа его с помощью дьявола творит чары, поэтому почли за лучшее сжечь его тело, и, отыскав, взяли его, а также крепость, которую он повелел зимой выставить для потехи на лед и которую прозвали чудищем ада, и отвезли за Москву на речку Котел (rivierken Katiol), и там сожгли, и прах развеяли по ветру, и полагали, что, совершив все это, будут жить без страха и заботы; и бояре из своей среды избрали в цари Шуйского; и вывели его на большую площадь, и велели созвать весь народ, объявив, что они избрали из своей среды в цари Василия Ивановича Шуйского, и не могли найти между собой лучшего и более достойного, который много раз подвергал жизнь свою опасности ради общего блага и преуспеяния отечества, и вопрошали народ, доволен ли он таким [выбором царя], ибо Москва не может и не должна долго оставаться без царя, на что народ [ответил] громкими криками, что доволен и что никто, кроме него [Шуйского], того не достоин.