– Следующий отец, – покачал головой.
– Значит после него.
Как и ожидалось, выиграл Далемир. Словно быть могло иначе. О его жажде споров ходило много толков: неким образом всякая ставка безоговорочно работала. Пора думать, как бы вещим не заделался. Яромир помнил один лишь раз, когда своего-таки добился: первая серьёзная драка, Далемир распластан на земле и смеётся, запрокинув голову.
Дядя Слав продолжал бы свои россказни многим дольше, да тут из-за стола поднялся отец и вышел вперёд.
– Спасибо, Бурислав, за твои добрые слова. Время вспомнить былые подвиги ещё предвидится, – гости притихли, обратившись в слух. – А сейчас я бы хотел обратиться к своему сыну. Далемир. Шесть лет ты уже с нами, шесть лет как стал частью нашего Рода. Ты рос на наших глазах, превратился из гадкого мальчишки в прекрасного юношу. Многое ушло, многое мы разделили вместе. Кажется, ещё вчера я привёл во двор напуганное чумазое дитя, закованное в цепи. Поучал, наказывал, где-то хвалил. Отныне же я больше тебе не указ. С этих пор ты отвечаешь за себя сам, а мне остаётся только принимать и в крайнем случае давать советы. Отныне я надеюсь, ты станешь отличным воином и возглавишь однажды нашу дружину. Поэтому дар мой ни для кого не загадка…
Прислужник торопливо протиснулся к отцу и передал в руки поблёскивающие серебром ножны. Булатный меч. «Залаз». Им ещё дед побеждал буйных, а после и отец отвоёвывал Скривы горы. Этот дар не просто вобрал в себя память и подвиги, он поставил точку в вопросе: «Можно ли считать наследником Вершины оборванца без кровного родства?» Далемир подскочил со своего места и в считанные секунды оказался подле отца. Глаза обоих горели одинаковым задором и предвкушением.
Подхватив меч, Далемир обнажил лезвие, острое, совсем недавно наточенное, и примерился, совершив серию ударов. В широкой улыбке не укрыть было восторг и благодарность. Он воскликнул:
– Я не подведу! «Залаз» в надёжных руках, ни за что не затупиться и не заржавеет!
Гости подняли шум, одобряя. Яромир продолжал улыбаться, но, наблюдая за крепкими объятьями, невольно вспоминал свой праздник. О даре и говорить нечего. Перстень Рода – вот что вложили ему в руку. Самое безликое и самое гнетущее. Казалось, Яромир ещё не родился, а то уже принадлежало ему, вместе с ответственностью, вместе с ожиданиями и возложенными надеждами. Нужен ли он был отцу как сын, а не как княжич, наследник?
– Нет, думаю, сейчас черёд моего брата.
Далемир похлопал его по спине, настаивая. Отказывать было неприлично, да и разве он собирался? Встав на место отца, Яромир дал себе вздохнуть спокойно, всего немного, чтобы собраться с мыслями и не начать нести пургу. Все смотрели на него, но то не волновало сейчас так сильно. Повернувшись лицом к Далемиру, заметив его поддержку, он начал:
– Не могу сказать, что я рад тому, как быстро ты вырос. Мы опять наравне, а мне так хотелось побыть старшим. Хотя даже в этом, ты всегда на шаг впереди. Отец верно сказал – ты часть нашего Рода. Для меня – с самой первой встречи. Поэтому мой дар не совсем обычен. Скорее даже совсем не, и я пойму и приму, если ты откажешься от этой затеи. Такой вариант тоже предусмотрен.
Далемир уже был заинтригован и пойман в сети любопытства. Отец же, напротив, напрягся, зная, что Яромир не умеет по-простому.
– Конечно же, отыскал я это в древних письменностях. Хочу предложить тебе обоюдную клятву, древний обряд. Шерт. Он позволяет наречённым породниться душами, соединяет двух людей воедино. Это доказательство безграничного доверия. После оба не могут навредить друг другу, не подставив самих себя, и я не нашёл упоминания тех, кто не отправился б следом за грани смерти. Звучит совсем не весело, да? Поэтому у тебя есть шанс отказаться.
Позади себя Яромир слышал возрастающий гул из перешёптываний и вопросов. Прежде чем Далемир дал ответ, отец вновь поднялся с места.
– Это крайне серьёзная вещь. Мне единожды доводилось видеть подобный обряд. Его затеял Златояр, твой дядя, и Ведагор, ныне великий полководец, а тогда простой кузнец. Они полжизни были неразлучны и говорят, даже смерть встретили вместе. Златояр погиб от руки разрушителя, а Ведагор чуть позднее в опале меж рекой Хурь. Ежели и случайность, всё равно нельзя браться за это впопыхах, не обдумано.
Яромир кивал, полностью понимая опасения. С самого начала идея была излишней и давящей. Но увидев в свежем писании о Шерт, он уже не мог остановиться, постоянно вспоминал и думал: «Ежели Далемир согласиться, ежели сами Боги и смерть свяжет нас, то больше никто, никогда не заикнётся о неправильном побратимстве. Шерт лишь покажет всем нашу близость, докажет преданность». Но ведь клятва – действо обоюдное. Хоть сто раз будь готов, решить должны оба.
Яромир посмотрел на Далемира, чуть улыбнулся и, идя на попятную, согласился с отцом:
– Твоя правда. Я знал, что не стоило браться за это, не спросив совета, но за своим желанием…
– Иди сюда.
Речь сразу сбилась, как язык прикусил.
– Что?
– Я согласен, – и пожал плечами, будто соглашаясь на простой спор, а не важный ритуал.
Тогда сразу же вмешался отец:
– Ты точно уверен? С таким не шутят и ежели…
– Я верю Яромиру, и коли он сказал, что нам оно надо, я с ним.
Далемир встал из за стола и подошёл ближе. Так и читалась в нём готовность к действию. А вот Яромир вдруг струсил, чувствуя поднимающуюся внутри тревогу.
– Я ведь уже говорил: ты всегда можешь отказаться. Я приму и не обижусь. Не стоит мне потакать, ты сам должен желать, а коли только…
По зале разнёсся искренний смех. Далемир в дурашливом жесте схватил Яромира за щёки и вкрадчиво втолковал одному ему:
– Хоть я и признаю что из нас двоих ты умнее, но за полного дурака меня не держи. Я понял. И я готов.
Обряд вызвался провести отец. Яромир передал ему талмуд на сотню страниц, а сам подготовил всё необходимое: чара с мёдом и клинок. Это его затея, ничья больше, но почему-то чем дальше, тем сильнее укоренялся внутри скребущий страх. Правильно ли? Под всеми взглядами он растерял былую уверенность. Точно хотел ли этого Далемир? А ежели так, стоило провести обряд в уединении? Жаль только Яромир совсем не мог ждать, изнемогая в мыслях, загоревшись идеей.
Отец встал полу боком, они двое напротив. Тишина повисла мгновенно, даже те, кто изрядно выпил и порывался в пляс, сейчас присмирено сидели и, коли не заснули, наблюдали.
– Проводя обряд, я выступаю посредником перед Богами и даю своё дозволение. Однако мне важно, чтобы каждый из вас делал это обоюдно и осмысленно. Вы уверены в своём выборе?
– Да.
Такие вопросы и вся атмосфера невольно напоминали о венчании: и родитель, и вопросы, и двое юнцов. Хотя Шерт сильнее даже таких уз. Что говорить, боевой товарищ никогда не сравниться с женой.
– Тогда приступим. Кровь станет для вас проводником, свяжет плотью и силами. Сделайте друг другу небольшой надрез. Заживлять их нельзя, это станет сродни священной метки, напоминанием.
Первым ладонь протянул Яромир, поспешно и резко. Он ненавидел боль. Но едва не во всех обрядах и праздничных ритуалах требовалась жертва. Далемир, конечно же, знал это и, взявшись за кинжал, одним слитным движением вспорол загрубевшую кожу. Маленькие красные капли одна за другой срывались в подставленную чару, смешиваясь с мёдом. Затем Яромир повторил то же для Далемира. Их кровь заполнила кубок. Порез жгло и понять легко, что заживать будет долго и мучительно, но вот именно сейчас в этот момент боль будто испарилась.
– Станьте же едины. Испив из чары, вы будете родны, как братья, преданы, как воины, ближе чем мать и отец, чем возлюбленные и Боги. Коли не станет никого, вы всегда будете друг у друга. Двое.
Повернувшись к Далемиру и смотря прямо в глаза, Яромир принял чару из рук отца и сделал первый глоток. Язык обожгло терпким вкусом. Мёд оказался горьковатым, но сладким. Зато привкуса их крови совсем не чувствовалось. Далемир поморщился, допивая до донышка, и прикрыл рот ладонью. Даже леваши казались ему «сильно сладкими», приторными, а мёд и подавно.
