Ресторан как был, так и остался местом, где в располагающей обстановке люди вкусно ели и веселились.

Это было одно из тех мест в Москве, где хозяева хранили имидж. Для ностальгирующих по временам застоя - просто рай.

Да что ресторан, подумал Ребров, взять хотя бы их дом. Сколько раз его перестраивали и ремонтировали, сколько уплотняли. А все равно стоит войти в подъезд, и сразу становится ясно, что здесь когда-то жили люди, понимающие, что такое красота и удобство.

Капитан уже около получаса ждал своего бывшего сослуживца, о котором недавно разговаривал с Краузе.

Они знали друг друга больше десяти лет. Товарищ уже несколько лет как списан на берег капитаном второго ранга и вернулся в Москву. С тех пор Ребров только однажды и увиделся с ним.

И вот сегодня, по совету Краузе, должен был встретиться второй раз. Может, и прав старик, нигде так не раскрывается человек, как за столом. И даже не в том дело, что здесь сразу видно, может ли тот пить и умеет ли держать язык за зубами. Во время застолья, если внимательно наблюдать, познаешь куда больше.

Сегодня, конечно, случай особый. Во время службы было неоднократно проверено, что старый товарищ и выпить может, и не трус, и не трепач. Как ни высокопарно это звучит, но других подводников не бывает. Море других не терпит. Но это было тогда, когда они были офицерами.

А сейчас...

В Москве они встретились случайно. Где-то месяц назад Реброва окликнул мужчина, в котором он не без труда узнал бывшего капитана второго ранга. Внешний облик и манера держаться заметно изменились, было видно, что он не голодает на гражданке.

Ребров, конечно, понимал: мало кого деньги делают лучше. И то, что приятель стал другим, заметил сразу, хотя поговорили они тогда не более пяти минут.

Достаточно было обратить внимание на то, сколько времени бывший сослуживец крутил в руке "паркер", записывая номер телефона. Ручка действительно хорошая, отличная ручка, но Ребров не доставил ему удовольствия, похвалив ее вслух.

Мимо Реброва прошел официант, посмотрел в его сторону, как бы спрашивая, когда можно начинать работать.

Жестом Ребров успокоил его, давая понять, что все идет как надо. Он решил ждать ровно час, после чего, если никто не придет, поужинать в одиночестве.

Есть пока не хотелось. Капитан медленными глотками пил холодную минералку. Это было именно то, что сейчас требовал организм больше всего. Жара только-только начинала спадать, и освещенные заходящим солнцем улицы не располагали к ужину.

- Василий, я здесь, - услышал Ребров голос из середины зала.

К его столику спешил тот, кого он ждал. Пот обильно струился по лицу прибывшего, оставляя следы на голубой рубашке под расстегнутым светлым пиджаком.

- Господин капитан первого ранга, - вытянулся гость перед поднявшимся навстречу Ребровым, - капитан Марчук по вашему приказанию явился. Прошу прощения за опоздание, и разрешите приступить к исполнению намеченного.

-- Являются призраки, капитан, офицеры прибывают. Быстро забываете службу. Вольно. На первый раз прощаю, - весело улыбнулся Ребров.

- Пришлось, чтобы жена не ворчала, за ними на дачу сгонять, а на обратном пути в пробку попал. Пока домой завез, пока переоделся... Потом машину ловил. Словом, извини, - оправдывался гость, остужая себя холодной минералкой.

Ребров был искренне рад приятелю. И не только потому, что перспектива ужина в одиночку не грела. Зная, что товарищ опаздывать без причины не мог, он начал волноваться. Теперь все позади. Пусть через семь лет, но они снова за столом и рады, что видят друг друга.

Первую, как полагается, подняли за встречу и тут же выпили еще по одной, опасаясь, как бы между первой и второй не успела пролететь пуля. И только после того как выпили за тех, кто в море, начали закусывать по-настоящему. Вспомнить было что. За годы службы были и дальние походы, и отдых на берегу. Постепенно перешли к сегодняшнему дню.

- А кто это "они", за кем ты ездил? Одна, ты сказал, жена, а другие?

- Как полагается, - теща и дети.

- Уже дети?

- А ты как думал? Двое. Я на гражданке все капитально решил строить. Семью, дом, дачу, - ответил Сергей.

- Молодец... Я думаю, это правильно.

- Еще бы. Я, брат, теперь знаю, как жить надо. Ребров про себя усмехнулся. Так еще никто его не называл, и не только потому, что он был в семье единственный ребенок.

- Я вот так же, как ты, приехал в столицу после дембеля. Потыкался, словно слепой котенок, туда-сюда. Вижу, никому не нужен. Все ячейки забиты так, что не дождешься, когда какая-нибудь освободится. Да если и освободится, уже в очереди с номерками стоят. Одно время я думал, что зря из нашего городка уехал. Там хоть и север, и житье не сахар, но все понятно. А здесь соблазнов море, а попробуй отведай на нашу пенсию. Ну куда идти? Пошел в охрану одного карманного банка. До обеда сидишь, глазеешь до рези в глазах на посетителей. Потом ждешь, пока руководство снимет напряжение и смотается. После этого закрываемся на все засовы и - ужинать. Отсидишь часть ночи, поспишь - и домой. Сутки в банке, двое дома сидел, слушал лекции жены о прожиточном минимуме. А где его наскрести-то, этот минимум, когда семья четыре человека, а работаешь один. Пытался подрабатывать, да что толку. Смотришь на работе, как начальство живет, какие люди к ним приезжают, - и тоска берет. Это, брат, пакостная болезнь - зависть, хуже триппера. Тот хоть можно вылечить, а эту раз словил, не избавишься вовек. Но ты покажи мне человека, который против нее устоял!

- Может быть, ты и прав. Кто не хочет жить лучше! - неопределенно ответил Ребров. - Да хватит о болезнях. Я еще пока не заразился, а ты, похоже, вылечился.

- Правильно, - подтвердил Сергей и, наполнив рюмки, предложил: - Давай за здоровье.

- Твое здоровье, - поддержал Василий.

- Не вылечился, а вылечили, - опрокинув рюмку, пояснил гость, поймал на вилку кусок осетрины и продолжил: - Нашелся хороший доктор. Взял к себе на работу. Сработались. Сейчас совместное предприятие открыли. Будем мир осваивать... Давай еще по одной. За успех...

Сергей, утомленный суетой дня, постепенно пьянел. Он изо всех сил старался не подавать виду, но иногда застывающие на миг глаза да вдруг выпавший из рук столовый прибор выдавали его состояние.

-- Ты нам еще один графинчик и осетринки с икорочкой, - уже в который раз давал указания захмелевший гость. - Люблю, Василий, эту рыбку, сил никаких нет.

- Еще бы. Она, пожалуй, повкуснее трески, которой нас столько лет потчевали.

- Теперь треску пусть другие едят... Я уже придумал, куда тебя на работу пристроить. На днях филиальчик одной финской компании открывается. Контора крепкая, мы давно с ней сотрудничаем. Вот тебя туда нашим представителем и посадим. Надо же знать, как у друзей идут дела...

- Ты это серьезно? - спросил Ребров, пытаясь как можно точнее определить состояние гостя.

- Уже сдрейфил? Сейчас начнешь говорить, что у тебя нет опыта, что ты не в материале или еще что-нибудь в этом роде.

- Да нет, не начну.

- Вот и хорошо. Молчи, пока не спрашивают. Ты лодкой командовал? Командовал, да еще как. Может, зря тебе эту штуку повесили? - Сергей ткнул в Звезду Героя. - Будешь теперь помогать братьям-финнам налаживать жизнь и работу в столице. Кто-то же должен делать это. К тому же ты Герой. Деньги деньгами, но и заслуги открывают двери. Не придется неделями обивать пороги... А ты горячее заказывал?

- Нет. Думаешь пора?

- Я сам выберу. А то у меня, знаешь ли, последнее время с желудком нелады. Сколько бабок угрохал на лечение, а нет-нет да и напомнит язва о себе. А эти светила гастроскопии, не за столом будет сказано, кишку проглотить заставят, поиздеваются вволю, а потом говорят, что все у вас зарубцевалось, но если будет болеть, то приходите еще. - Сергей пьяно захихикал. - И снова через кассу... А как у тебя-то со здоровьем?