– Вы что, мужики, охренели совсем?! – пятясь, поинтересовался незадачливый певец. – Я же не нарочно. Говорю же, забыл совсем о голосе.
– Зато мы все помним! – безапелляционно заявил Жомов, поднимаясь со своего места.
– Та-ак! И что здесь творится? – Чей-то голос, прогрохотавший со стороны входа, заставил омоновца остановиться. – Что за бардак здесь, я спрашиваю?
– Их святейшества День Российской милиции отмечают, – ответил неизвестному кто-то из слуг.
– Какой милиции?! – изумился тот.
– Российской, – последовал ответ.
– А какого хрена, скажите мне во имя нирваны, русские менты тут делают? – зарычал неизвестный и чуть тише добавил: – И кто такие русские менты? О чем мы вообще говорим, в безначальную сансару тебя?!
– Что-то я не понял, кто там вопит? – разминая пальцы, поинтересовался Жомов.
– Сейчас увидим, – предположил Семен.
А посмотреть было на что! Существо, представшее пред грозные очи ментов, похоже, было тем самым, которое представлялось Радищеву – «обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй», – когда тот писал свое «Путешествие из Петербурга в Москву». Честно говоря, глаз у незваного гостя было всего восемь, а пастей – четыре, но лаялся он от души! К тому же, если учесть, что странное существо было краснее вареного рака, имело четыре премерзкие бородатые рожи и восемь рук, то становится просто удивительным, что при виде его российские милиционеры не бросились писать новые «Путешествия».
Впрочем, на то они и менты, чтобы писать не всякую там муру высокохудожественную, а протоколы, акты дознания и заключения судебно-медицинской экспертизы.
– Вы кто такие? – грозно поинтересовалось существо у милиционеров.
Согласитесь, несказанная наглость! Особенно если учесть, что все трое были в форме и при регалиях.
– Мы-то знаем, кто мы такие, – с омоновской логикой заявил Иван. – А вот ты кто такой? Ну-ка, уродец, документы предъяви.
– Документы? Усы, лапы, хвост – вот мои документы! – завопил незнакомец и поперхнулся. – А при чем тут хвост, собственно говоря?
– Вот и мы у тебя про это же хотели спросить, – ответил омоновец, отстегивая от пояса дубинку. – Так ты скажешь, кто ты такой, или тебе помочь?
– Вы откуда свалились, если не знаете, кто я такой? – оторопел пришелец.
– «Кто такой, кто такой»! Можно подумать, ты пуп земли, чтобы тебя во всех вселенных знали, – раздался со стола писклявый голос. Менты обернулись и уставились на эльфа.
– Брахма это. Считает себя верховным божеством и создателем всех миров, – потирая виски, проговорил Лориэль. – Ты чего, мать твою троллю на гарнир, тут делаешь?
– Я чего тут делаю? – изумился краснокожий Брахма, умудрявшийся говорить всеми четырьмя ртами в унисон. – Шакьямуни, когда бодхисатвой собрался заделаться, попросил меня за домом присматривать, чтобы вот такие проходимцы, как ты, сюда лазить не вздумали.
– Это я-то проходимец, башка твоя четырехрылая?! – взорвался Лориэль. – Между прочим, я друг Шакьямуни, и он сам приглашал меня приходить в любое время.
– Да. Но не тогда, когда хозяина нет дома, – отрезал Брахма. – Из уважения к Шакьямуни и его чувствам наказывать тебя я не стану. Даю вам полчаса, чтобы убраться отсюда, или вызываю дежурный наряд дэвов, – и с этими словами четырехлицый монстр, круто развернувшись, вышел из зала.
– Эй, стой! Мы еще не закончили, – рванулся было вслед ему омоновец, но Лориэль остановил Ваню.
– Да плюнь ты на него. Пусть идет на все четыре стороны, если сможет, – пискнул эльф. – Давайте лучше выпьем. А то у меня что-то голова разболелась.
– Что-то у тебя слишком быстро похмелье началось, – подозрительно покосился на него Ваня.
– А у нас, у эльфов, всегда так. Быстро пьянеем, но еще быстрее похмелье начинается, – проворчал Лориэль. – Поэтому мы и пьем очень редко.
Сеня, совершенно ничего не понимающий в индийской мифологии, но страдающий с детства страшным любопытством, тут же попытался потребовать от маленького болтуна, чтобы тот объяснил, кто такой Брахма. Однако страдающий Лориэль только махнул рукой. Дескать, ну его, этого Брахму, и без него голова болит. Но Рабинович не успокоился.
– А дэвы кто такие? – задал новый вопрос кинолог.
– Дэвы – это дэвушки, по-грузински, – сострил Попов, но тут же стушевался под испепеляющим взглядом Рабиновича.
– Вот, умеют же доставать, козлы, мать вашу!.. – беззлобно проворчал эльф, отвечая на Сенин вопрос. – Дэвы – это просто демоны. Обычно они добрые, но не тогда, когда приходится дежурными в наряд заступать. Тут уж они злее собак становятся.
– Это понятно, – посочувствовал дэвам омоновец. – В наряде даже Дед Мороз злей цепного кобеля стал бы. Я вот помню…
Однако рассказать о сладостных воспоминаниях Жомову не дали. Откуда-то издалека донесся невнятный шум, послышались топот ног и взволнованные крики. Мурзик бросил наконец-то так и не обглоданную дочиста кость и, встав на лапы, коротко зарычал, глядя на дверь. Менты насторожились, на всякий случай приготовив дубинки. А шум, усилившись, вдруг превратился в вой настоящей милицейской сирены. Не успели пирующие удивиться, как в зал влетели пятеро дэвов. На плече переднего сидел огромный попугай. Он-то и издавал звук сирены.
– «Жигули» о395са, немедленно прижмитесь к обочине! – увидев ментов, сменил пластинку попугай. – «Жигули» о395са, не…
Дэв дернул птичку за хвост. Попугай обиженно заверещал, а затем переключился на нужную запись:
– Внимание! Вы окружены. Сопротивление бесполезно. Сложить оружие и выходить с поднятыми руками. В противном случае открываем огонь на поражение.
Сказать, что российские милиционеры были в шоке, это не сказать ничего. От такого поворота событий они просто остолбенели. Мало того, что их какие-то чучела в красных шароварах, белых рубахах, синих жилетах и с чалмами на голове арестовывать пришли, так еще и не как положено это делают, и птица у них громкоговорителем работает!
– Круто! – захлопнув наконец рот, заявил омоновец. – С попугаями вместо автоматов меня еще арестовывать не приходили.
– Можно подумать, тебя без попугаев арестовывать раньше пытались, – фыркнул Рабинович.
– Да, было дело. Еще до армии, – пожал плечами Иван. – Мне тогда так понравилось, как парни работают, что я сразу решил: отслужу в войсках и в милицию работать пойду.
Сеня хмыкнул, но комментировать тот судьбоносный для Жомова момент не стал. Вместо этого он повернулся к вошедшим дэвам и внимательно осмотрел их. Ручаться за то, что все местные демоны выглядят именно так, как эта пятерка, Рабинович не мог. Более того, он здорово сомневался, что демоны должны выглядеть точно так же, как обычные люди, но у пятерых дэвов ни лишних рук, ни ног, ни рогов найти кинолог не мог. Непрошеные гости, за исключением своих дурацких костюмов, конечно, выглядели как простые смертные. Впрочем, может быть, для мира, где верховный бог больше напоминает мутировавшего паука, такое явление и было нормальным.
– Ну так как, сдаваться будете? – раздался за спиной Рабиновича язвительный голос Лориэля, уже успевшего вновь приложиться к своему наперстку с вином. – Они ребята серьезные. Шутить не любят.
– Зато мы любим пошутить, – буркнул Сеня и искоса посмотрел на омоновца. – Ваня, Андрюшин вокал тут работает. Давай проверим, наши дубинки своих свойств не растеряли?
– А на фига? – полюбопытствовал Жомов, поднимаясь на ноги. – Я сейчас этих пятерых салабонов голыми руками на британский флаг порву!
И, не дожидаясь возражений, омоновец бросился в битву. Началась она вполне для Ивана удачно. То есть до дэвов добежать он смог, а вот дальше дело разладилось. Добравшись до первого демона, украшенного попугаем, Жомов одним движением сорвал с плеча местного стража закона болтливую птицу и, описав ею в воздухе широкий круг, запустил попугая в полет. Тот, видимо, не переносил перегрузок, истошно завопил и, не справившись с управлением, врезался в стену. Дэв удивленно проводил свой крылатый громкоговоритель взглядом, а затем повернулся к Жомову. Сказать, наверное, что-нибудь хотел. А Ваня мило улыбнулся и что есть силы зарядил своим пудовым кулаком в глаз демону… Тот не шелохнулся! Ваня попробовал еще раз – эффект нулевой.
