Эльфам я, конечно, никогда не верил и всегда настороженно относился к словам и поступкам Лориэля, но такой подлости не ожидал даже от него. И ведь как удивительно правдоподобно он врал нам, рассказывая об утраченных способностях! Он и меня, с моей хваленой интуицией, обмануть смог, не говоря уже об остальных. И я удивился тому, как это Лориэлю удалось. Может быть, чары какие на меня навел этот мухрен крылатый, чтоб его блохи в осаду взяли? Ау! Люди-и! Лишнего амулетика от эльфов ни у кого не найдется?..
– Помолчал бы ты лучше, Мурзик! И без тебя тошно, – отмахнулся от меня Сеня, как всегда, неверно истолковав мои слова. – Ну что, кто там говорил, что у меня паранойя? Кто утверждал, что Лориэль просто отдохнуть и развлечься хочет?.. Что молчите, уроды?
– Ну, прав ты был, а мы зря этому козлу поверили, – шмыгнув носом, пробормотал Иван. – Кто же знал, что он такую подлость устроит, блин?
– А когда это эльфы нам подлости не делали? – взвился мой хозяин. – Раз за разом вас, дураков, учат, а вы по-прежнему готовы уши развесить и верить всему, что они вам говорят.
– Ты тоже хорош гусь! – решил перейти в контратаку омоновец. – «Тащи нас куда-нибудь, только чтобы выпивка была хорошая и девочки красивые!» Сам ничуть не меньше нас виноват.
– Во-во! – поддержал Ваню Попов. – Не фиг на нас все стрелки переводить.
– Ты чего разговорился, бурдюк с салом?! – оторопел Рабинович. – Забыл, сколько раз нас в переделки впутывал, ходячее недоразумение?
– Ничуть не меньше тебя, говорящий кошелек, – съязвил криминалист.
– Граждане милиционеры, может быть, вместо того чтобы устраивать здесь детсадовские разборки, стоит подумать, как нам из этой забытой богом вселенной выбираться? – встрял в спор Ахтармерз и, увидев три удивленных взора, направленных на себя, потупился. – Я, конечно, понимаю, что для гуманоидов куда важнее найти крайнего, чем попытаться решить проблему, но я все-таки тоже вместе с вами оказался в ловушке, и мне бы хотелось…
– Помолчать бы тебе хотелось, – оборвал его мой Сеня.
– Ага! – поддакнул Ваня. – А еще раз нас гуманоидами назовешь, я тебе все три черепушки морским узлом завяжу. Посмотрим потом, как ты с перетянутой глоткой болтать сможешь.
Горыныч, сделав вид, что обиделся, фыркнул в сторону омоновца небольшой струйкой пламени и, прежде чем Ваня успел применить к нему стандартные меры пресечения, спрятался под стол. Жомов недовольно крякнул, но ловить трехглавого поджигателя не стал. Вместо этого он уселся на диван и так внимательно посмотрел на Рабиновича, словно мой Сеня был телевизором, по которому вот-вот должен был начаться экстренный выпуск новостей. Мой хозяин поморщился.
– И что ты уставился? – недовольно спросил он омоновца.
– Жду, когда ты что-нибудь мудрое изречешь, – ответил Ваня. Попов фыркнул и издал противный смешок.
– А ты чего веселишься? – повернулся к нему мой хозяин.
– Так не плакать же! – пожал плечами криминалист. – В конце концов, ничего страшного в той ситуации, в которой мы оказались, нет. Одним приключением больше, одним меньше, разницы никакой.
– Ну да. Тогда, наверное, для тебя без разницы, останется у тебя голова на плечах или ее Кали открутит, – предположил Рабинович, и Андрюша покраснел. – Ладно, Горыныч в одном прав: нам не стоит ругаться. Давайте пока подумаем, что можно сделать. А этому барану перепончатокрылому я точно все, что можно, поотрываю…
ХЛО-ОП!!!
– Что ты мне отрывать собрался, свисток иудейский? – пропищал Лориэль, внезапно появляясь над головой Рабиновича.
– Все! – ответил мой хозяин и, мгновенно отцепив дубинку от пояса, попытался прихлопнуть ею маленького наглеца.
Как я и ожидал, Лориэль увернулся. Реакция у эльфа была настолько великолепной, что и мне не удавалось его поймать, даже в тех случаях, когда он прямо у моей пасти пролетал. Однако способности Лориэля никогда не отвращали моих друзей от попыток изловить его. Вот и сейчас, увидев, что Лориэль занят тем, что уворачивается от ударов Сениной дубинки и ни на что больше внимания не обращает, Попов решил его прибить каким-то глиняным горшком.
Зря старался! Лориэль, почувствовав движение воздуха у себя за спиной, резко нырнул вниз. Сеня, естественно, упустить отличную возможность достать эльфа не мог, изо всех сил рубанул дубинкой и словно бейсбольной битой влепил по брошенному Андрюшей горшку. Слава Полкану, что криминалисту под руки не медный таз попался! Потому как медный таз мой хозяин разбить бы не смог, и омоновцу в лоб попал бы не глиняный черепок от расколотого горшка, а металлическая емкость. И сейчас мы, может быть, уже оплакивали бы безвременную кончину лучшего друга.
– Рабин, Поп, да вы охренели оба? – оторопело поинтересовался Жомов, до этого момента увлеченно наблюдавший за Сениной охотой на эльфа.
Ни криминалист, ни мой хозяин на Ванину реплику внимания не обратили. Вдохновленные случайным совпадением «демократизатора» с горшком, оба, не сговариваясь, придумали новый способ покушения на жизнь Лориэля: Попов принялся подбрасывать разные предметы, а Рабинович, стукая по ним дубинкой, пытался сбить этими снарядами маленького ухмыляющегося наглеца. Со второй попытки они почти попали… омоновцу в нос, сбив каким-то расплющенным бокалом с него форменную кепку.
– Все. Вы меня достали! – рявкнул Ваня и, выхватив из кобуры пистолет, выстрелил в потолок. – А ну, прекратить безобразия!
Я, конечно, сильно сомневался, что Жомов примется палить из табельного оружия по сослуживцам, но предупредительный выстрел эффект возымел. Все трое хулиганов, включая и Лориэля, застыли на месте, как громом пораженные. Сеня с Поповым оторопело уставились на омоновца, а маленький нахал показал им язык и юркнул за широкую спину Ивана.
– Ты что, Жом, офонарел совсем? – удивился мой хозяин, и тут раздался громовой стук копыт. Скользя по мраморному полу, в разрушенный банкетный зал влетела корова. Та самая. Но только без седла.
– Мама, ты меня звала? – поинтересовалось животное, юзом затормозив посреди руин. – Та-ак, – протянула корова, задумчиво осматривая всю нашу компанию. – Мамы тут нет. Одни менты. И чего я сюда приперлась? – Почесав задним правым копытом за ухом, парнокопытное чудо развернулось и, вихляя задом, ушло прочь.
– По-моему, эта ходячая отбивная просится на сковородку, – глядя ей вслед, задумчиво проговорил мой хозяин.
Корова сунула морду в пролом в стене.
– А телятину тут не едят. Грех, – заявила она.
– А мы, поди, не местные, – заявил ей Попов. – А потому едим.
– Ну и дураки, – отрезала корова, однако поспешила убраться подальше.
– Нет, это, конечно, было весело, – привлек к себе внимание Лориэль, а затем завопил дурным голосом: – Но какого хрена вы меня убить пытались? А, козлы, мать вашу?
– А какого хрена ты нам наврал?! – в тон ему рявкнул мой хозяин.
– Я наврал? – возмутился эльф. – Это какого хрена ты на меня поклеп возводишь?
– А какого бы хрена вам обоим не заткнуться? – поддержал весьма содержательный диалог омоновец.
Дальше беседа пошла в несколько более цивилизованном тоне.
По крайней мере, огородное растение не вспоминали, хотя от матерных выражений никто и не думал отказаться. Орать стали потише, и дворцовой прислуге, чтобы удовлетворить ненасытное любопытство, пришлось подобраться поближе к проломам.
Естественно, приводить полностью содержание разговора моих ментов с Лориэлем по этическим соображениям я не буду. Те из вас, кто хочет поближе познакомиться с великим и могучим русским матерным языком, могут обратиться к специализированной литературе или взять консультации у водопроводчика Пупкина. Остальным скажу, что проблема с исчезновением Лориэля решилась очень быстро. После получасового обмена матерными словами наконец выяснилось, что эльф нас не обманывал.
Как я уже говорил, вселенная, где процветает мир индусских богов, состоит из множества небольших структур, нанизанных на гору Мару. Все они взаимопроникаемы, но проходы между ними открыты только для высших существ. Лориэль, не сумевший вытащить нас из этого измерения, решил проверить, сможет ли он легко перемещаться внутри индийского конгломерата миров. Оказалось, что может. Но не легко! Магические силы маленького эльфа оказались столь слабы после заклятия Кали, что в день Лориэль мог совершить только два прыжка. Причем последний стоил ему массы сил и слишком большого, по эльфийским меркам, периода подготовки к броску.
