По этой причине перед защитой диссертации она сильно нервничала

– их отношения с доктором Петровым не улучшились, и еще неизвестно, что он может сделать и сказать на Ученом совете. Доброжелатели объяснили ей, что доклад диссертанта длится всего двадцать минут. Обычно за этот период трудно полностью представить все полученные данные и показать достоинства работы. Поэтому диссертанты обычно заранее готовят вопросы, позволяющие расширить рамки доклада. Ответы на вопросы можно сопровождать демонстрацией диапозитивов, которые диссертант не успел показать во время доклада. Эти вопросы заранее раздают сидящим на заседании друзьям. Так я и сделала.

В день защиты на Ученом совете доктора Петрова не было. Он, как и в первый раз, пришел с опозданием и не слышал доклада. В это время Марина Петровна уже отвечала на вопросы. Вдруг доктор Петров поднял руку и задал вопрос. Это был один из тех вопросов, которые она сама заранее подготовила. В семье до сих пор хранится магнитная запись того Ученого совета. На записи отчетливо слышно, как после вопроса доктора Петрова диссертантка громким шепотом сказала: «Олечка, диапозитив!» Олечка начала показывать нужные диапозитивы, а Марина Петровна складно отвечать на поставленный вопрос. Доктор Петров был ошеломлен, а доброжелатели потом долго смеялись.

Защита прошла вполне успешно. Был один черный шар, и все знают, кто его бросил. В прежние времена после защиты полагался банкет в ресторане. Но именно в этот период проходила борьба с банкетами – в советское время постоянно с чем-то боролись, то с генетикой, то с вейсманизмом-морганизмом, то с кибернетикой, то с банкетами, то с винопитием. Именно в то время созрело мнение, что ужин в ресторане после защиты является взяткой членам Ученого совета. А потому банкеты запретили. В ресторан приглашать нельзя, но никто не мог запретить пригласить друзей домой. Марина Петровна так и сделала. Они с друзьями и дома хорошо повеселились. После защиты около недели Марина Петровна ходила, как в тумане, ничего не могла вымолвить и только глупо улыбалась. А потом началась обычная жизнь. Оформление документов и ожидание утверждения решения Ученого совета ВАКом – Всесоюзной Аттестационной Комиссией. Утвердили ее защиту приблизительно через полгода – это обычный срок для кандидатских диссертаций.

Впоследствии Марина Петровна помирилась с доктором Петровым. А случилось это так. Они были на каком-то совещании. В перерыве все уставшие и голодные стояли возле дверей совещательной комнаты и обсуждали услышанное на совещании. У Марины Петровны в сумке оказалась горсть карамели. Она достала конфеты и протянула их всем. Каждый взял по конфетке. И тут доктор Петров осторожно, как белочка, которая боится подвоха, протянул руку и взял конфетку. С тех пор они не стали друзьями, но их отношения наладились.

Диссертационная работа Марины Петровны и следующие за ней исследования состояли в изучении кровотока сердца с помощью радиоактивных изотопов. Для регистрации динамики прохождения изотопов использовался прибор, называемый радиоциркулографом. Их прибор был изготовлен в Венгрии приблизительно в 62–63 годы прошлого столетия. По тем временам это было чудо машиностроения для медицинских целей, а Марина Петровна была единственным в Ленинграде радионуклидным диагностом, который мог работать на подобном приборе. Она с Ольгой работала на циркулографе около пятнадцати лет. Уже в конце этого срока представители того предприятия, которое изготовило этот прибор, приезжали в Ленинград уже с другими, более современными разработками. Узнав, что прибор еще работает, они специально посетили наш институт, чтобы удостовериться, что это правда.

Долголетие прибора объяснялось не только аккуратностью обеих женщин, но и помощью и заботой инженера по имени Борис Штарк. Может быть, об этом человеке следовало бы написать особый рассказ. После семилетки он поступил в бывший тогда в Ленинграде техникум медицинского оборудования. Про это учебное заведение одна его бывшая ученица сказала, что здесь выдают не дипломы, а бумажки. Ну, это для кого как.

Когда Борису исполнилось шестнадцать лет, он повстречался со своей будущей женой, и они сразу же поженились. Трудно сказать, официально или нет, никто уже не помнит. В комсомольской же организации техникума на них оформили «персональное дело», устроили «суд» и исключили обоих из техникума. Так что Борис не получил даже и номинального технического образования, но он был специалист от Бога. Когда он по каким-то делам приезжал, все население института, работающее с любыми приборами, приходило в возбуждение, и из уст в уста передавалась весть: «Борис Штарк приезжает!»

Марина Петровна с Ольгой так же волновались и ждали его появления в своих апартаментах. Не следует забывать, что ведь все карманы у них топорщились от бутылочек со спиртом. Но Борис относился к ним хорошо и без бутылочек. Может быть, ему просто было интересно поддерживать «на плаву» такой старый прибор. Борис приходил к ним, спрашивал, в чем дело. С помощью пальцев они объясняли свои проблемы. Борис уже пообедал и, скорее всего, немного принял в другом отделе. В зубах у него отточенная спичка, которую он перекатывает от одного угла рта к другому. Он задумчиво смотрит на прибор, тронул пальцем тут, здесь. Потом достает изо рта спичку, сует ее куда-то. Прибор заработал. А Марине Петровне ведь все равно, работает он со спичкой или без нее. Лишь бы работал!

Однажды Марина Петровна с Ольгой проводили очень важные исследования. Вдруг прибор заглох. Штарка в тот день в институте не было, а работать ведь надо. Побежали по своим местным инженерам. Одного все-таки удалось уговорить, чтобы он глянул на прибор. Он осмотрел все очень внимательно и вынес заключение: «Прибор работает прекрасно. Это раньше он работал неправильно, а вот теперь он заработал, как следует». Марина Петровна в отчаянии. Надо провести срочные и очень важные исследования, прибор куролесит, а инженер говорит, что все в порядке. И тут ее осенило. Она обратилась к инженеру:

– Хорошо, я с тобой согласна! Прибор работает прекрасно! Но, пожалуйста, поломай его таким образом, как было до твоего прихода.

И что же вы думаете, ему даже не потребовалось на это много времени. Он «поломал» прибор, и они счастливо продолжили работу.

Как-то они с Ольгой закончили свои опыты, попили чаю, сходили по делам и уже возвращались в свой кабинет. Тут на дороге им попался какой-то металлический предмет. Они решили немного развлечься и разыграть одного из физиков. Тот сидел в своем кабинете за письменным столом. По всему было видно, что он уже пообедал и теперь, поглубже усевшись в кресле, подремывал. Проказницы показали ему найденную железку и стали уверять, что, вот, шли мимо его машины, и в этот момент из нее выпал этот предмет. Слегка приоткрыв один глаз, он отрезал: «Нет такой детали в машине!» Закрыл глаз и продолжил свой послеобеденный сон.

Не удалось. Но тут им попалась их старая приятельница. Это маленькая и очень энергичная женщина. Всегда на высоких каблуках, всегда в движении, она похожа на круто свернутую пружину, которая в любой момент может с силой выпрямиться. Увидев у них в руках железку, которая, дескать, выпала из ее блестящей «Волги», она пришла в крайнее возбуждение: «Не знаю, что это такое и откуда! Руль – знаю! Переключение скоростей – знаю! А что это – не знаю!» Она так разволновалась, что озорницам стало стыдно за их плоские шутки. Признавшись во всем и извинившись, они привели ее в свою комнату и принялись отпаивать кофеем. Но она еще долго подпрыгивала на табурете и вскрикивала: «Руль – это я знаю! А больше ничего и не знаю!»

Долго они с Ольгой вспоминали еще один эпизод, произошедший на исходе ее беременности. Однажды, в конце мая или начале июня, после работы они решили пройтись по магазинам. И тут им изрядно повезло – они купили первую клубнику. Счастью их не было предела. Ольга тут же начала есть купленную ягоду, и скоро съела все. Марина Петровна ягоду не ела и, в ответ на предложение последовать примеру Ольги, сказала: «Вам-то хорошо, ваша семья всегда с вами, в животике. А моя семья ждет меня дома». Это заявление очень развеселило Ольгу. Они часто вспоминали об этом происшествии уже тогда, когда и Ольгина семья также отделилась от нее.