Под небом прозрачно синим

Согревая меня замерзшую

Ты меня назовёшь любимой.

В любой день осенний, и вечером зимним

Под белыми хлопьями и серым ливнем,

Спасаясь от холода твоим именем,

Я называю тебя любимым

Моя любовь

Моя любовь не вмещается ни в моём сердце ,ни в этом мире паршивом,

Где, чтобы кем-то быть, надо всегда оставаться фальшивым.

Изображать из себя что-то важное, быть всегда на виду у всех,

Даже на дне делать вид, даже над пропастью изображать успех.

В этом очерченном кем-то пространстве и ограниченном времени,

Нет ни единого дня, ни минуты без твоего родного далёкого имени.

Среди темноты и искусственных лиц – ты настоящий,

Ты – солнце, ты – счастье и свет приносящий

Дождь крадётся за мной по пятам

Дождь крадётся за мной по пятам,

Рассыпается мелкой дробью.

Я тебя никогда не предам.

Я забыть тебя не способна.

Дождь шагает за мной по краю,

Не желая меня пугать.

По глазам твоим карим скучают

Даже тёмных вод берега.

И пока тебя здесь не слышно,

Даже солнце не смотрит мне вслед.

Капли мечутся вновь по крышам,

Им для радуги нужен свет.

И пока за тобой в дороге

Солнце бережно шлёт лучи,

Мы с дождём, одинаково строги,

В ожидании света молчим.

Но когда ты здесь приземлишься,

С новой жизнью придёт рассвет.

Пусть об этом ты не услышишь-

Не способно сердце сказать тебе "нет".

Поезд по рельсам спешит на восток.

Поезд по рельсам спешит на восток.

Ветер блуждает в парче занавесок.

Перед рассветом цвет неба глубок,

Последние звёзды гаснут над лесом.

Размеренный ритм стучит у виска,

С пульсом смешавшись, уснуть не даёт.

Я света и тени единства искал,

Искал, где душа постоянно поёт.

Я в поисках мир обошёл и не раз,

Где только не падал, что не делал с собой!

Но только под взглядом её серых глаз

Я был словно дома и снова живой.

Я становился ручным и покорным

И не хотел больше громких побед…

Но я испугался пустить где-то корни.

И скорый унёс неотправленный ей конверт…

Девочка

Девочка. Платье цвета небесной лазури,

Белые бантики и два кудрявых хвоста.

Девочка верит сказкам, не знаю тоски и бури.

И впереди у нее жаркое лето, а жизнь- мечта.

Девочка. Серые глазки всё чаще плачут.

Слезы без разрешения текут по румяным щекам.

Девочке невдомёк, что всё это значит,

Что сердце её мягче ваты, тонкое как шелка́.

Девочка вырастет. Сердце покроют шрамы.

Мягкость останется глубоко, прятаться за рубцы.

Девочка чувствует – когда закончатся камни,

Над каждым шрамом распустятся вдруг цветы.

Клятва

Я тебе обещаю на каких угодно писаниях,

Никогда не предать себя и свои мечты,

Никогда не упасть в объятия отчаяния,

Не поддаться толпе и не стать прародителем пустоты.

Я тебе обещаю, мой друг, что пока я дышу,

В моей жизни есть место музыке и стихам.

Что и в самые трудные дни два слова, но напишу,

И что в помощи руку (даже если не просят) подам.

Я могла бы себе обещать, но тебя обмануть нельзя,

Потому как ты знаешь меня, а главное – мою тьму.

За всю верю в меня и улыбку, когда на душе гроза,

Я себя ни за что не предам! Обещаю тебе, мой друг.

Ромашковое поле

Закрой глаза. Перед тобой ромашковое поле,

На небе не найти следа от облаков.

Ты больше никакой не побоишься боли

И больше не поверишь в сказки дураков.

Закрой глаза. Внутри тебя морская глубина

И штиль. И свету не найти конца и края.

Ты больше не боишься одиночества и дна,

Не чувствуешь вины, себя из тысяч выбирая.

Ты обретаешь право быть свободной птицей,

От клеток (даже золотых) спасая свои крылья.

И даже если по ночам порой совсем не спится,

Внутри тебя морской прибой и поле из ромашкового ситца.

Человек направляет свет.

У подножия маяка климат всегда суров.

Волны бьются о камни в его основании,

Злые ветры летят от далёких чужих берегов.

Только он стоит двадцать лет изваянием.

Ходит старый смотритель проверять владения-

С высоты одинаково до земли и звёзд.

Окружают маяк далёкого прошлого лишь видения

И потоки забытых, не случившихся грёз.

Здесь ветра холодные завсегдатаи, все свои.

Снег заполнит зимой снова каждую трещину.

Ходит старый смотритель всегда один,

Но одно лицо порою ему мерещится.

Он включает маяк, и глазами вгрызается вдаль,

Чтоб ещё хоть раз увидеть её улыбку.

Он оставил сам. И ему не жаль.

Лишь туман, шутя, её облик рисует зыбкий.

У подножия маяка тишина забирает слова.

Здесь нет лишнего. И прошлого тоже нет.

Каждый вечер выверен единственный ритуал -

В непроглядную тьму человек направляет свет.

Тётя Маша.

Тётя Маша – врач в районной больнице,

И её пациентам спокойнее так её называть.

И неважно, что ей всего лишь немного за тридцать.

Для детей у неё исключение- называют как захотят.

За окном зимний вечер, и снег уж вторую ночь.

Лишь в одном окне силуэт и неяркий свет.

Допоздна на работе, и не то, чтобы надо кому-то помочь.

Просто тихий уютный вечер и снега пушистый плед.

Тётя Маша заполночь приходит домой.

У неё нет кота, и не ждёт никого она в гости.

В её светлой квартире пахнет розами и чистотой,

И расставлены на столе аккуратно холсты́ и кисти.

В выходные она надевает красное платье

И уходит гулять по городу, каждый вечер новому.

Она любит печь шоколадный тарт и оладьи,

И особенно абрикосовый пай в самую стужу суровую.

Тёте Маше всего лишь немного за тридцать.

Она любит жизнь во всех проявлениях, во всех красках.

Тётя Маша лечит детей в районной больнице

И ребёнка в своей душе только любовью и лаской .

Время

В старом яблоневом саду Григорий Иваныч не чает души!

Почти круглый год он находит работу своим стариковским рукам.

Он и внуков учит: "Мой мальчик, постой, не спеши.

Для всего нужно время, для цветов саду и даже гранитных скал."

А потом Григорий Иваныч раздаёт ароматный свой урожай

По друзьям и соседям, и ребятам с соседних улиц.

На его веранде всегда для гостей угощения и чай,

А ещё недавно он купил в соседней деревне улей.

В старом яблоневом саду забываются напрочь печали-тревоги.

Каждый хочет узнать :"В чём секрет, в чём тайна , твоя и сада, скажи!?"

Но Григорий Иваныч, улыбаясь, тихо шепчет куда-то себе под ноги:

"Вы не верите. Для всего нужно время. Особенно для души."

Ты не помнишь.

Ты не помнишь, как здесь бывает темно,

И как страшно одной возвращаться в холодный дом,

Когда ты не стоишь, улыбаясь смотря в окно,

И никто не знает, как усталость меняет мой тон.