Демидов унял злость. Света открыла первое общее фото трупа. Проще сказать, где мертвенно белая кожа чиста от багрово-синюшных гематом, да ссадин.
– Читай, – глухим голосом сказала она.
– Труп девушки, на заброшенной стройке, распятой меж двух бетонных столбов, обнажённой. Смерть наступила в интервале между двумя – четырьмя часами ночи. Всем свежим повреждениям на теле от одних до трёх суток. Есть гематомы, приблизительно, двухнедельной давности. В крови обнаружены алкоголь, наркотические вещества в критических дозах.
Света слушала в пол уха и увеличивала снимки. Спина, ягодицы иссечены вдоль и поперёк глубокими длинными бороздами, словно жертву секли чем-то металлическим. На запястьях, щиколотках следы от верёвки, колени прострелены, пятки избиты в кровь. Ноги капитана неприятно свело. Чтоб уйти не могла. После колени пробил…
– В результате многократного сексуального насилия… Повреждены половые и внутренние органы, вагинальные ткани имеют следы порезов. – продолжал зачитывать отрывки из документа майор, – по содержимому желудка – её не кормили, лишь накачивали спиртным. Глазные яблоки удалены при жизни, рот зашит аналогично.
– К какому извергу ты в лапы попала? – пробормотала Светлана.
Давно подобных дел не сваливалось.
– Возможно секта, изврат – любитель снафф, – пожал плечами Демидов, – на месте даже отпечатков никаких, предметов, документов тоже.
– Мужа, значит, опросили, запросы везде закинули, соседей, родственников, друзей опросили. Насколько далеко место происшествия от ближайших населённых пунктов, от Москвы? – вслух рассуждала капитан, – панорамная съёмка велась?
– Разумеется, Свет. Завтра должны положить на стол материалы, а там ответы на твои вопросы.
Демидов снисходительно улыбнулся.
– Мне бы побольше узнать о Решетниковой, о нашей тёмной лошадке.
– Не сейчас, – низкий строгий голос врезался в спину. Света еле сдержала порыв передёрнуть плечами от мурашек.
Сам Демидов отмечал любые движения напарницы. Надо остаться у неё. Не потому, что в его квартире могла сидеть разъярённая Милана. Он решил приучать Воронову к нормальной человеческой жизни. Почему он? Да хрен разбери. Чувство подобное появилось. Она чудом жива осталась. Девка-то симпатичная, тело пропорционально стройное, аккуратная, ответственная. В постели правда неизвестно поведение, но характер говорит о темпераментной натуре. Заодно посмотрит на неё в работе. В своём бывшем отделе Воронова являлась второй из пяти лучших следователей. С какой стороны проявит себя у них, в отделе?
– Ты завтра чем занят?
Майор подобного вопроса ждал и оскалился.
– Смотря чего ты хочешь.
– Ой, уймись, а? Работать надо. Я хотела скататься на место происшествия, увидеть лично.
Антон тяжко вздохнул:
– У тебя отпуск, это первое. Где стоит кофе, это второе.
Воронова закрыла страшные фотографии и села на диван.
– Кофе в шкафчике верхнем, напротив тебя. Плечо не болит, задолбал. Лишь на праве официального отпуска я могу не появляться в отделе, однако объявился криминальный труп. Потерпевшая другая желает работать лишь со мной, а мужа покойницы вот-вот посадят за покушение на убийство. Помимо того, что он стрелял в меня, он избивал свою супругу частенько, эксперт нашёл несколько гематом, не относящихся к недавним. Внимание, вопрос. Дадут ли мне отдохнуть?
– Нам, – тут же поправил Демидов, – Воронцов же сказал, работаем ВМЕСТЕ. Дело передали НАМ.
– Да, да, нам, – отмахнулась Света.
– Здорово, понимаешь. Может поговорим?
Капитан хотела ответить, надоел, но ухватилась за предложение. О напарнике узнать что-то пригодится.
– А давай. Формат вопрос-ответ? Садись.
Антон ожидал недовольного шипения, не такого ответа. С ней не расслабишься.
– Да, по рабочему принципу. Кто первый?
– Давай я. С чем связан выбор работы?
Демидов задумался.
– Честно, в школе, а после в Академии постоянно выяснял, докапывался до правды. Родители пророчили адвоката, получился следак. Встречный вопрос.
– Папа. Не смотря на высокую должность, он не терпел хамства, коррупции и прочей ереси. Мы с сёстрами пытались его обманывать по наивности… Они с мамой никогда не ругались, ни между собой, ни на нас. Если есть вопросы – задавай, не нравится – скажи. Всё просто. Пошла в следствие в память о семье, да найти того гандона…
– Я мог показаться бестактным, крёстный знает детали преступления? Раз крещена, где крестик?
Она должна была понять, ради чего майор затеял игру.
– Из общей картины, экспертных заключений, моих приступов. Дело в архиве, не пытайся достать, подпись личная Воронцова нужна. Я проверяла, хотела самостоятельно найти мразь. Для чего мне крест? Родных ни молитвы, ни крестик этот не уберегли. Каноны не соблюдаю, в него не верю. Вера навязана людьми для управления ими же. Если упоминаю, то так, приставка к словам.
– Ты единственный выживший свидетель, дело громкое. Почему не расскажешь?
– Не вижу смысла. Если спецы не нашли, то что изменят мои показания? Ты ведь сталкивался со смертью любимого человека? Душу серной кислотой непереносимая тяжесть сжигает, правда? Не спешишь посвящать в подробности никого. Так?
Тут Света не угадала.
– Почему? Твоя тёзка. И по имени, и по роду деятельности. Познакомились на повышении квалификации. Дело к свадьбе шло. Мы решили дизайнерские кольца сделать, до торжества неделя оставалась.
Воронова побледнела. Неужели то, о чём она думает?
Майор расстегнул рубашку и оголил левую сторону груди:
– Бывший парень её. Подкараулил возле мастерской. Два выстрела – первый ей в грудь, второй мне, немного промахнулся, пуля выше сердца прошла. 7 лет назад. Первые 3 года я по краю ходил. Каждая вещь напоминала о ней. Говнюка посадили на 6 лет. Толк? Мёртвых не вернёшь… Расскажи о себе.
Светлана уставилась в одну точку.
– Не отстанешь ведь, да?
Демидов утвердительно кивнул.
– Ладно. Евгений Анатольевич поставил меня на ноги, заново учил жить. Скажу лишь, меня едва не поместили в психушку. В эту пятницу стукнет пятнадцатый год со дня побега, второго рождения. Можешь поехать с нами, постараюсь рассказать. До тех пор забудь вопросы, касаемые моей семьи. Он мой второй отец. Именно с тех пор я отпетый социопат. С тех пор любой физический контакт для меня с посторонними исключён. Каждый год я обещаю себе жить нормально, искоренить страхи. Увы.
– Я тебя понял. До пятницы замолчал. Поэтому ты дерзко заявила про острые предметы в прошлый мой визит и не побоялась спасти Решетникову. Нельзя так. Жизнь продолжается. Понимаешь? Да, родные мертвы, горечь потери навсегда внутри. Но 15 лет… Господи, Свет?
Она бросила исподлобья тяжёлый взгляд:
– Философией за дверью моей квартиры занимайся. Повторю, узнаешь в пятницу, сейчас отвали.
Интуиция выписала Антону стоп. Узнаешь. Надо прорвать баррикаду. При всём уважении к Воронцову, он не учёл личный фактор. Девушке нужен мужчина. Не мальчишка, грезящий сексом и собой, а именно мужчина.
– Если на гражданке парня найти не получилось, что ж не приметила среди следаков?
Воронова состроила на лице огорчённый смайл, да ушла заварить чай. Майор, из любопытства, присоединился. По студии расплылся аромат сливок. Значит, молочный улун любит. Принял на заметку.
– Ты не ответила.
Она поджала губы.
– Логика твоя где? Зачем он нужен, если я дотрагиваться до себя не даю? Обнять – нет, а про секс я вообще молчу. С точки зрения подобных тебе, я – фригидная стерва. Нет, не так. Психопатка конченная. В том отделе прикрывалась, якобы парнем. Не появился тот, кто примет меня такой.
Антон решил промолчать. Вслух поинтересовался:
– Слушай, уже к полуночи доходит, ты не против, если займу диван рядом? Время утром сэкономим. Не передумала ехать на место обнаружения тела Спицыной?
Света едва скрывала улыбку. Смотри-ка, старательно выполняет поручения Воронцова.
– Для начальства стараешься?
