Великий Хан сидел за столом и с самым грустным видом пил чай из фарфоровой чашечки. Мунха послал меня подливать ароматного напитка время от времени.
Насколько я знала Тогон-Тэмур-Темуру сейчас было двадцать лет. Он был очень красив. Идеально очерченное лицо с большими глазами черного цвета, трагическими бровями, прямым носом и пухлыми губами, надутыми как у обиженного ребенка. Как и положено императору Тогон-Тэмур-Темур заплетал свои длинные волосы в высокую дольку, украшенную золотым колпачком с драгоценными камнями.
– Мунха, – дрожащим голосом произнес император, – мне так плохо, я хочу хурмы. Сушеной хурмы.
– Да, Ваше Величество, – Мунха поклонился и с шипением уже обратился ко мне, – Мату, быстро принеси сушеной хурмы.
Я прыснула в рукав. Просто такая просьба показалась мне странной на фоне драматичного поведения императора. Но я все равно поспешила выполнить просьбу. Когда вернулась, то обнаружила Тогон-Тэмур-Темура уже в слезах. Разбив чайник, он причитал что-то о подлой Олджей, бросившей его на произвол судьбы.
– Что произошло? – шепотом спросила я у Мунхи.
– Наложницу, которую он очень любил, канцлер отдал королю Коре. Его Величество очень тоскует.
– Но разве возможно отдавать наложниц? – чуть громче, чем следовало сказала я.
Мунха толкнул меня в бок. Император сфокусировал на мне взгляд. Его глаза покраснели от слез.
– Мунха, кто это? – спросил он чуть испуганно.
– Это новый евнух, Ваше Величество, его прислал Хан Узбек из Улуса Джучи.
– Но я не слышал ничего об этом. Эй ты, цветноглазый, подойди ближе, – император, сгорбившись, помахал мне ручкой.
Я подошла, поклонилась, а потом произнесла:
– Ваше Величество, Хан Узбек послал меня в подарок канцлеру Эль-Тимуру, я вчера был у Его Светлости, и он разрешил мне отправиться служить вам. Ваше Величество, я хочу стать кешиком в отряде генерала Баяна, позвольте мне…
– Замолчи, дурак ты эдакий, – перебил меня Мунха, – видишь Его Величеству не до тебя, как смеешь лезть со своими просьбами. Извините его, Ваше Величество, он еще не освоился.
– Из какой ты страны? – спросил император, распластавшись на столе. Я была слегка поражена манерами Его Величества.
– Русь. Моя страна называется Русь. Я из Московского княжества, Ваше Величество.
– Как твое имя?
–Называйте меня Мату, Ваше Величество.
– Так ты евнух, а хочешь быть воином, Мату?
– Так и есть, Ваше Величество, я смогу.
Тогон-Тэмур-Темур велел налить еще чая и принялся опять стенать о предательстве Олджей.
– Ваше Величество, – осторожно сказала я, – но как так получилось, что канцлер распоряжается вашими наложницами?
Император исподлобья хмуро посмотрел на меня. Я продолжила:
– Ах, как наверно, эта девушка сейчас страдает. Я слышал, что король Коре сейчас лишен трона, а она ведь принадлежала вам, Великому Хану, потомку Чингисхана.
– Мату, – шикнул Мунха.
Но я, сделав тупенький вид, уставилась на императора.
– Не думаю, что она страдает, – ответил Тогон-Тэмур-Темур, – Олджей сейчас верно смеется надо мной.
– Отчего же, Ваше Величество?
– Потому что она любит этого Ван У, и она счастлива быть с ним.
–Ай-ай-ай, неблагодарная, но, Ваше Величество, раз она там счастлива не лучше ли ей там и оставаться тогда?
Император непонимающе посмотрел на меня.
– Дозвольте сказать, Ваше Величество, – склонилась я в поклоне.
– Ну говори.
Я подняла голову, поправив сползающую шапку.
– Вот вы говорите любовь, любовь, – протянула я, – вы ведь от этого страдаете? Такая сильная тоска сковала ваше сердце, что кажется сейчас же умрете, если Олджей не вернется, не так ли? Но если вы ее любите. По-настоящему любите, то должны понимать, что она будет счастлива только с Ван У. Она любит его, а он ее. Вы не можете ее удерживать подле себя, а если будете, то она станет страдать, а ежели она станет страдать, то и вы также станете. Ибо не может ваше сердце остаться спокойным при виде ее слез. Поверьте моему слову, вы не будете счастливы, насильно удерживая ее возле себя. Слышали ли вы о таком выражении: «Если любишь – отпусти». И я говорю вам, это истина. Отпустите, она вернется, если любит вас. А если нет, значит вам не судьба быть рядом.
Император обиженно надул губы, слушая. Он не стал меня перебивать. И я отчетливо поняла, что ему просто надо поговорить с кем-то. Что ж, любовные советы – это мой конек. Весьма своеобразный кстати. В моей обычной жизни я ни с кем не встречалась, потому что презирала те отношения, которые строили люди. Никакой любви и возвышенности, только грязь, пошлость, расчет. Поэтому я не верила, что настоящая любовь как в книгах существует. Мой любимый совет – расставайтесь пока не поздно. Подруги меня ненавидели за это.
– Я продолжу, Ваше Величество, – вдохновенно сказала я.
Тогон-Тэмур кивнул.
– Олджей – ваша первая любовь?
Император кивнул. Я скроила рожицу и махнула рукой:
– Все ясно как белый день, Ваше Величество. Первая любовь никогда не бывает последней. Это такой закон. Чувства такие сильные, но чаще всего безответные. Ваше Величество, поверьте мне на слово. Я знаю. И это пройдет как говорит Соломон.
– Кто говорит?
– Один философ. Вы его не знаете.
Тогон-Тэмур-Темур смутился при этих словах, затем опять обратился ко мне:
– Как странно, Мату, ты такой молодой, а говоришь как человек, умудренный опытом. Тебе приходилось так безнадежно любить?
– Ваше Величество, каждому из нас приходилось безнадежно любить, правда, Мунха?
Мунха выпучил глаза на меня и натужно кивнул. Тогон-Тэмур издал тяжкий вздох. Кстати о безнадежной любви я знаю все, ведь мне приходилось в своей жизни влюбляться в знаменитостей.
– Вот что я скажу вам, Ваше Величество, чтобы много знать, не обязательно много испытать. Хотя испытал я и немало. Но только дурак учится на своих ошибках. Хотя я и дурак. Но вы-то нет, поэтому учитесь на моих. Я прочел очень-очень много книг, Ваше Величество, оттуда я знаю все о жизни.
Я правда много читала и смотрела фильмов и дорам. У меня высшее образование в плане выдуманных историй и теоретических знаний о том, что не пригодно для реальной жизни.
– Ты прочел много книг? – со смущением переспросил Тогон-Тэмур-Темур, – вот как, а ты будешь мне читать?
– Каждый день, Ваше Величество.
– Так ты любишь читать.
– Очень сильно, Ваше Величество.
– Может, почитаешь мне сегодня, я не могу уснуть. Раньше Олджей читала мне, а теперь ее нет, и спать не выходит.
Глаза Тогон-Тэмура вновь наполнились слезами.
–Ну вот еще, Ваше Величество, – фыркнула я, – вы что собрались спать в такую ночь?
– А что такое? – обеспокоенно спросил император.
– Когда на сердце камень, нипочем не уснешь. Вы должны сбросить стресс.
– Что сбросить?
– Тяжкие оковы тоски.
– ААа, понятно. Но как, Мату, мне очень тяжко.
– Вам необходимо развеяться. Сменить обстановку.
– Что ты несешь, окаянный, – зашипел Мунха, до этого ошарашенно вслушивающийся в наш разговор.
– Молчи, Мунха, – остановил его Тогон-Тэмур, – продолжай, Мату.
– Вам надо выбраться из дворца, сходить в питейное заведение и устроить славную пирушку. Вот послушайте, мы устроим славную пирушку, а Олджей не позовем!
Это была цитата из Пиратов Карибского Моря, но Тогон-Тэмуру об этом знать не обязательно.
– Но я не могу, – с отчаянием сказал император, – повсюду соглядатаи, меня не выпустят! Меня узнают, разоблачат, поймают или даже убьют.
–Вот именно, Ваше Величество, – вставил Мунха.
– Но вы тут загнетесь, прошу прощения, Ваше Величество, положитесь на меня. Сегодня я охраняю вас и слежу за вами, – я стукнула себя кулаком в грудь.
Хорошо, что телосложение у меня довольно хрупкое, поэтому мою грудь, тщательно перевязанную нельзя было разглядеть.
– Что ты сейчас сказал? – Тогон-Тэмур напрягся.
– Я сказал, что канцлер велел мне следить за вами.
