Эта версия была подтверждена несколькими днями спустя другим свидетелем, ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ – после нескольких бесед с Мауро Вольтерра, журналистом и сотрудником L’Europeo, он признался, хоть и не без страха и довольно неохотно, в том, что рассказал ранее Фаллачи, хотя и сбежал потом от нее. Вместе с другими парнями он следил за Пазолини от площади Чинквеченто до самой Остии, надеясь украсть у него бумажник (такое уже не раз случалось с Пазолини во время его встреч со шпаной). И добавил, что Пелоси специально бросил известное уже кольцо возле тела Пазолини{См. Oriana Fallaci, È stato un massacro, L’Europeo, 21 ноября 1975 года, позднее в Fallaci 2015, стр. 69–85. Mauro Volterra (Мауро Вольтерра) покончил с собой в 1989 году при невыясненных обстоятельствах.}. Таким образом, признания обоих свидетелей подтверждали и услышанное Фаллачи, и добытое Вольтерра, и они оба испытывали одинаковый страх быть обнаруженными, ужас перед местью боссов проституции и торговли наркотиками. Фаллачи пришла к выводу, что Пазолини «был убит группой головорезов, следивших за ним и устроивших засаду с целью расправы и наказания, возможно и по чьему-то заданию»{Oriana Fallaci, Il testimone misterioso, «L’Europeo», 21 novembre 1975, позднее в Fallaci 2015, стр. 87–102: 88.}.
Поэтому Пелоси и врал, признаваясь, что был единственным виновным, вероятно, ему угрожали и/или он был уверен, что несовершеннолетний возраст и версия «самозащиты» обеспечат ему самый низкий уровень наказания. Возможно, у него был некий долг в мире проституции и, в особенности, наркоторговли (эти два мира совпадают по многим параметрам). Кто знает, может, поэтому он согласился на роль приманки для ограбления Пазолини. Писатель, обнаружив сговор, попытался сопротивляться и подвергся насилию со стороны троих преступников. Когда он упал на землю, сообщники решили его прикончить, поскольку в противном случае он мог их опознать, и обвинение в ограблении стало бы им верной дорогой в тюрьму.
■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ Можно еще предположить, что и сделала все та же Фаллачи, что другие парни были не ровесниками Пелоси, не коллегами по проституции, а «даже сутенерами или значительно более могущественными персонажами, которым Пазолини постоянно мешал. Некие типы, скажем так, которые хотели убить его дважды – физически и морально, опозорить»{Il testimone misterioso, цит. по Fallaci 2015, стр. 96.}. В той же статье журналистка приводит свидетельство баристы из бара Grande Italia на площади Эседра (его имя было известно – Джанфранко Сотджу) – он рассказал ей, что слышал разговор по телефону из телефона-автомата в баре. Некий парень, опознанный им позднее как Пелоси, обсуждал с кем-то на другом конце провода (он называл собеседника «Франц»: может быть, это был Франко Борселлино, о котором мы поговорим чуть позже?) план нападения в субботний вечер{См. там же стр. 96–98.}.
Различные статьи, вошедшие в расследование Europeo, выявили картину, которая ставила под сомнение качество проведения официального расследования и вызывала подозрение в попытке увести следствие по ложному пути.
Другая версия реконструкции событий, изложенная в анонимном письме, отправленном адвокатам семьи Пазолини, рассказывала не о двух мотоциклистах, а о трех мужчинах, прибывших на Фиате с номерными знаками Катании. Они следовали за машиной Пазолини от площади Чинквеченто до самой Остии. В любом случае, гипотеза о том, что Пелоси был не один, становилась все серьезнее. К тому же, в машине Пазолини были найдены зеленый свитер и след правого ботинка, не принадлежавшие ни Пазолини, ни Пелоси. Накануне, 31 октября, двоюродная сестра Пазолини Грациелла Кьяркосси вымыла машину изнутри и снаружи, и, согласно ее показаниям, этих двух следов там не было. В заключении суда первой инстанции эта деталь была сочтена значимой и достаточной для подтверждения присутствия на месте преступления другого лица; однако апелляционный суд счел ее незначимой.
Адвокаты Томмазо и Винченцо Спальтро, которые с самого начала защищали Пелоси, тоже были убеждены, что он был не один: «Мы озадачены тем, что наш клиент взял всю вину на себя: многие обнаруженные в ходе расследования улики оставили нас в недоумении, и мы не исключаем, что Джузеппе Пелоси признался в преступлении, которого никогда не совершал». И добавили несколько дней спустя: «Мы уверены, что Джузеппе Пелоси не убийца, по простой причине – он не обладает ни физическими, ни психологическими возможностями для совершения убийства. И по иным причинам»{Эти заявления адвокатов Пелоси были опубликованы в Giorno 9 ноября (Convocata dal giudice la giornalista Fallaci) и в L’Europeo от 21 ноября 1975 года (Paolo Berti, Le tesi opposte degli avvocati), цит. по Grattarola 2005, стр. 307 n. и 284.}.
Несколько дней спустя Пелоси отозвал у своих защитников мандат, чтобы назначить вместо них Рокко Манджиа (среди ассистентов которого числились три неофашиста из «резни в Чирчео», насильники и убийцы). Он сразу же подтвердил тезис о том, что убийство было совершено Пелоси в одиночку.
Из статьи, появившейся в L’Europeo 6 февраля 1976 года (она продолжила расследование, начатое Фаллачи) стал известен еще один факт: «Теперь мы знаем, что кольцо было подарено Пелоси неким Джонни. Мы также знаем, что он существует. Это прозвище Джузеппе Мастини, обвиняемого в другом преступлении, совершенном не так давно в Риме и демонстрирующем пугающие аналогии с убийством Пьера Паоло Пазолини»{Salvatore Giannella (в соавторстве с Gian Carlo Mazzini и Mauro Volterra), Il misterioso anello del caso Pasolini, L’Europeo, 6 февраля 1976 года, цит. по Fallaci 2015, стр. 31.}. Речь шла о «Джонни-цыгане». Он родился в 1960 году в Понте-Сан-Пьетро (Бергамо) и в возрасте десяти лет переехал вместе с семьей и всем цыганским табором из Ломбардии в Рим. Их кибитка была припаркована на площади Бальзамо Кривелли, в Тибуртино, там же через несколько месяцев Мастини стал местным бандитом и получил прозвище «Джонни-цыган» благодаря своим цыганским корням. Он работал на семейной игровой площадке, но настоящей его страстью были автомобили: он обожал их водить и красть. Благодаря этому таланту он сделал себе имя среди мелких правонарушителей и начал строить криминальную карьеру. В 1971 году он участвовал в ограблении вместе с бандой из Тибуртино. А 31 декабря 1975 года вместе с другом, таким же 15-летним подростком, убил 38-летнего рабочего из-за копеечных часов и десяти тысяч лир. Следы его преступлений обнаруживались и в последующие годы, и, вполне вероятно, среди них было и убийство Пазолини: он вышел из тюрьмы для несовершеннолетних преступников в Казаль-дель-Мармо, где просидел несколько недель за одну из краж, 31 октября 1975 года, за день до убийства писателя.
Участие Джонни-цыгана, которое могло бы показаться на первый взгляд почти романическим (принимая во внимание те отчаянные перипетии, героем которых этот персонаж стал в последующие годы, вплоть до наших дней){В 1989 году был приговорен к пожизненному заключению за три убийства, в 2017 году пытался бежать из тюрьмы Фоссано (Кунео), но был вновь заключен под стражу.}, на самом деле было не совсем уж нереальным. До такой степени, что в апреле 1987 года адвокат Нино Мараццита вместе с коллегой Гвидо Калви, в качестве юристов семьи Пазолини подали в апелляционный суд Рима ходатайство о возобновлении следствия по делу об убийстве на основе улик, указывавших на Мастини. В 2005 году привлечь его попытался и сам Пелоси{В интервью каналу RAI 2: см. Schwartz 2020, стр. 737.}.
Помимо Джонни, в деле появились еще два персонажа: 15-летний Джузеппе Борселино (по прозвищу Брачиола, т. е. Отбивная), и его 13-летний брат Фрако (по прозвищу Лабброне, т. е. Губастый), опытные преступники, несмотря на юный возраст{Умрут от СПИДа в 1991.}. Они рассказали карабинеру, внедрившемуся под прикрытием в преступное сообщество пригорода Казаль Бручато (под именем Ренцо Сансоне), что следовали на мотоцикле Benelli 125 за машиной, на которой ехали Пазолини и Пелоси от площади Чинквеченто до ресторана Il Biondo Tevere, а потом до самого гидроаэродрома. И что именно они его и убили{См. Salvatore Giannella, Seguimmo Pasolini con una motocicletta, L’Europeo, 27 февраля 1976 года, цит. по Fallaci 2015, стр. 33–34.}. Возможно, они и были теми мотоциклистами, о которых аноним рассказал Ориане Фаллачи?
