Annotation

Существует традиция написания эзотерических книг. Принято писать их в форме академических учебников. Однако иногда и взрослым Магам хочется похулиганить. Форма этой книги больше похожа на волшебные сказки.

В этой книге нет глубоко спрятанных тайн, однако на поверхность выложена довольно сложная технология, позволяющая изменять мир за счет управления своим состоянием. Здесь описан внутренний мир Мага, его взгляд на других людей и происходящие события.

Б. М. Моносов

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Иллюстрации

Б. М. Моносов

МАСТЕР МАГИИ

Часть первая

(Вход в спираль)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Повествующая, в общем-то, ни о чем, но зато содержащая глубокое исследование этого предмета

Веревка есть вервие простое Из учебного наставления для палачей

Сергей сидел за столом и пил чай с малиновым вареньем. Состояние было весьма тоскливым. Болели старые раны, знаменуя собой приближение грозы. С улицы парило через открытое настежь окно, несмотря на поздний вечер. Намазывая очередной ломоть черного хлеба вареньем, Сергей с тоской подумал, что на самом деле никакого прогресса нет. Прогресс придумали масоны, чтобы хоть как-то оправдать свое существование, а есть на самом деле болото, именуемое временем, которое на самом-то деле никуда не течет, а стоит на месте. Он припомнил с десяток таких же душных вечеров, которые тянутся медленно, как железнодорожный состав под бомбежкой, и все никуда не могут прийти, потому что никуда на самом деле не идут.

Так же душно было в провинциальной столице Ершалоиме, около двух тысяч лет назад, когда стало известно о казни и отбытии Посланца. И сделать было практически ничего нельзя, не смотря на то, что на орбите уже крутился десантный корабль с Дана с двумя дивизиями отборной Данайской пехоты, и на выходе из подпространства выкинул причальный маяк гансейский крейсер, способный своими гравитационными орудиями разнести такую мелочь, как Солнечная система, минуты за три. И сделать было уже ничего нельзя, и было уже поздно, и Пилат, прокуратор Иудеи, уже не только умыл руки фигурально, но и успел многократно вымыть их физически с момента казни. Посланец не призвал на помощь небесное воинство и был благополучно замучен на кресте с помощью гвоздей, терний и солнечных ожогов. С чем и отбыл, предоставив оставшимся самим расхлёбывать эту историю, которая все тянулась и тянулась, не желая заканчиваться, обрастала новыми подробностями и росла как снежный ком.

Сергей представил себе картину битвы Данайской дивизии с римским легионом. Почему-то по аналогии из глубин памяти выплыла картина: песок, барханы и напарник, лежавший рядом с Сергеем, поглаживающий кожаной замшевой перчаткой вороненую трубку распылителя. Солнце палило так, что даже изготовленная из поляризованного и затемненного защитного стекла маска не спасала от слепящего света. Сергей осматривал расположенные впереди барханы через тридцатикратный увеличитель. И уже нахватался „зайчиков“.

Фаланга выползла из-за бархана все равно совершенно внезапно, так что увеличитель, способный показать муравья на расстоянии километра все равно не дал преимущества. Солнце отразилось разом от трех сотен блестящих, обшитых медью щитов гоплитов, и тут же ослепило всех сидевших в засаде — то есть как раз Сергея и Герасима. Последний, обладая великолепной реакцией, все же не растерялся, и тут же начал палить из распылителя, обращая в пыль и без того мелкий песок.

Гера, ты об аккумуляторах помнишь? — тихо спросил Сергей.

Герасим пришел в себя и прекратил размельчать в прах песок.

Фаланга меж тем приближалась, мерно качая щитами и выставленными копьями. Лица гоплитов,^скрытые бронзовыми шлемами, были обращены в сторону наведенного Сергеем морока. „Глюк“ был очень впечатляющий: сотни боевых колесниц персидского войска, более тысячи тяжелых воинов под прикрытием сотен лучников. Греки всерьез собирались совершить подвиг. Конечно, никаких персов здесь не было и в помине. Зато были развалины древнего города, разведанные отрядом конницы и таинственные сосуды из странного металла, найденные в развалинах дворца. Как было объяснить грозным завоевателям, что это не просто город, а исследовательская база Ассуров. Что заброшенный дворец — это склад боеприпасов, а внутри таинственных сосудов — биологическое оружие, способное стереть, с лица Земли те жалкие остатки человечества, которые уцелели после Большой Войны.

— Простите ребята, вы были действительно очень круты, — сказал Сергей, нажимая кнопку автоприцела. Герасим включил свой распылитель на „постоянное излучение“ и вскочил, удерживая изрыгающий синий свет прибор на уровне бедер.

Увидев его, ряды греков, смутились и остановились. Некоторые стали указывать на него пальцами. Действие ужасного сокрушающего луча было страшным и неумолимым. Могучие воины, попавшие под его удар, обращались в прах. Никакие доспехи не помогали. Войско упало на колени перед мощью доступной только богам. Озверевший было Герасим, остановился и отключил излучатель. Сергей же вынужден был сосредоточить свое внимание на „персах“. Изображение, созданное мороком начало расплываться и расползаться клочьями тумана. Греки с ужасом смотрели на „погибель“ персидского войска. Герасим же меж тем трансформировал свою внешность в привычный для аборигенов облик.

— Это же Геркулес, — закричали воины.

Сергей, уязвленный лаврами, доставшимися Герасиму, тоже поднялся, демонстрируя грекам свою рыжую шевелюру.

— Феб, — закричали греки, — сам стреловержец Феб здесь.

Сергей поднял руку, требуя внимания воинов. — Уходите, там смерть, туда нельзя, — крикнул он.

Воспоминание окончилось, и он снова оказался на кухне. Сколько прошло времени, было не понятно, но судя по всему — немного. Чай еще не остыл. Что же было дальше? Попытался вспомнить Сергей, но настоящее накатывало волнами времени, закручивало и влекло вперед к новым событиям, новым заботам. И накатывала ночь, и силы тьмы обретали власть над миром.

Гроза за открытым окном тем временем началась. Электричество, скопившееся в атмосфере, бесцельно расходовалось на молнии, как боеприпасы во время салюта. Некий громовержец стрелял по городу не прицельно, короткими очередями, и все время мазал.

Сергею припомнился его давний знакомец русский царь Петр, человек крайне рациональный, но в месте с, тем большой любитель празднеств, салютов и фейерверков. Экономя на всем и бережно относясь к необходимым для настоящей войны боеприпасам, царь не скупился на порох для огненных феерий, понимая, что именно демонстрации, а не реальные достижения создают имидж. Захват трех старых посудин можно превратить в блестящую победу на море, истратив на салют больше пороха, чем было истрачено при абордажном бое, а кровопролитную битву с сомнительными результатами можно задним числом переквалифицировать в мелкие арьергардные стычки, возникшие в процессе перегруппировки „наших“ войск. Сей манер ведения дел, собственно, и именовался фразой „европейский политик“.

Перескочив сознанием из азиатской пустыни, на отца основателя этого города, Сергей продолжал наблюдать в окно бушующую грозу. Петр выстроил этот город в этом странном месте, чем достал всех сразу: шведов, бояр, попов и даже ингерманландских жрецов „Темной Девы Вод“, о существовании которых вряд пи подозревал. Выстроив крепость как раз на месте их древнего святилища, царь приватизировал мощное место силы и построил свой пульт управления этой древней империей, а вернее, превратил в империю эту обширную и самобытную территорию. Город, выстроенный сумасбродным царем, напоминал большой кукиш, демонстрируемый Западу, Востоку, разуму и цивилизации. Последующие правители сделали все, чтобы в меру сил усугубить ситуацию.