А саму погребальную камеру открыли лишь в этом году. Феденька впервые такое видел. Фараонов саркофаг был похож на матрешку. Сперва шел большой позолоченный, богато украшенный ковчег метра два с половиной высотой, похожий на склеп, в нем размещались еще три поменьше, один в другом, последний был из камня, а в нем еще три в форме человеческого тела, все позолоченные, все украшены камнями, а самый последний вообще из чистого золота! Феденька поверить не мог, что такое бывает. Гроб из чистого золота! Вот уж упаковали, так упаковали. Куда там современным императорам!
Вот тут-то он и нашел свое сокровище. Они как раз сняли крышку предпоследнего гроба. Все жутко суетились, волновались, Феденька, конечно, тоже. Тем более что последний саркофаг был самым богато украшенным, невероятно красивым, изображавшим самого фараона. И тем не менее Феденька вспомнил, что, когда открывали предыдущие саркофаги, между ними находили различные предметы, вплоть до вееров и зонтиков, а потому он, наклонившись поближе к саркофагу, незаметно засунул туда руку. В суете и тесноте плохо освещенной гробницы никто этого не заметил, и Феденька, стоявший как раз в изголовье саркофага, неспешно пошарил рукой и, наткнувшись на что-то округлое и тяжелое, тихонько, не глядя, сунул находку к себе в карман.
Осмотреть свое сокровище он смог лишь глубокой ночью. Выбравшись из палатки, Феденька отошел подальше от лагеря и, спрятавшись за выступ скалы, достал из кармана находку.
Звезды пустыни светят ярко, а потому, положив сокровище на ладонь, Феденька едва не вскрикнул. Ему померещилось, что на ладони у него лежит живой глаз и смотрит на него мерцающим в свете звезд зрачком. Шок длился несколько секунд, не больше, но внутренняя дрожь не покидала его потом еще сутки.
Итак, на ладони Феденьки лежал глаз. Чуть больше настоящего человеческого, наверное, размером с коровий, выполненный невероятно искусно, очевидно, из полудрагоценных камней, обрамленный в толстую золотую оправу, он был тяжел, с приятными округлыми краями и имел обычную для египетских росписей и скульптур форму. На обратной стороне глаза были вырезаны иероглифы и изображение бога Анубиса и богини Исиды.
Феденька долго изучал свою находку, прикидывая, сколько он сможет за нее выручить и как можно ее продать. По его прикидкам стоить глаз должен не меньше сотни фунтов стерлингов. После открытия гробницы Тутанхамона египтомания охватила весь мир. Охотники за древностями плодились, как коты по весне. Официально он глаз продать, конечно, не сможет, но ведь есть и черный рынок, а о его участии в экспедиции Картера всем известно, так что несколько намеков… Главное не прогадать, но и рисковать не стоит, и надо подумать, где лучше заняться продажей – в Каире или же поехать в Лондон, соображал Феденька, ласково гладя отполированную золотую поверхность глаза.
Весь следующий день его не покидало приподнятое настроение, к счастью, весь лагерь пребывал в таком же отличном настроении, и никто из коллег не заподозрил неладное.
А вот ночью с ним впервые случилась некая странность. Сперва он долго не мог уснуть, а потому выходил несколько раз взглянуть на глаз, но торопливо, украдкой, боясь быть замеченным, затем наконец заснул, глубоко и крепко, как это бывает в молодости, особенно если провел день в трудах.
А вскоре его начал мучить навязчивый сон, он несколько раз просыпался, пил воду, даже выходил из палатки взглянуть на яркие слепящие звезды пустыни, и снова засыпал, и снова видел тот же сон.
На него смотрели огромные, яркие, карие, со вспыхивающими искрами пристальные глаза, смотрели словно из бескрайней черной пустоты, наполняя трепетом и дрожью, потом они начинали стремительно приближаться, и вот уже перед ним огромный, сияющий мрачным светом глаз, он пригибает его к земле, требует чего-то. Каждый раз Феденька начинал метаться на походной кровати, запутывался в одеяле и просыпался весь в поту, один раз даже с кровати упал.
За время раскопок они извлекли из гробницы массу интересных находок, гораздо более красивых и ценных, чем этот глаз. Священные сосуды, магические амулеты, ожерелья, браслеты, серьги, золотые чаши, но ничего из этих находок не произвело на него такого впечатления. Может, у него начинается лихорадка? Или он вчера слишком устал, а потом тот глупый детский испуг, который он испытал при виде глаза?.. «Надо будет как-то ненавязчиво расспросить Картера, пусть расскажет, что это за штуковина», – решил Феденька, ворочаясь в рассветных сумерках на постели.
Утром Феденька проснулся нервный, разбитый и целый день у него все валилось из рук.
Картер с Лукасом, вооружившись лупами, кисточками и пинцетами, полностью погрузились в исследование саркофагов, Алан продолжал работать с находками, чистил, описывал, упаковывал, а Феденька ничем толком заняться не мог, путался у всех под ногами и с трудом дождался ночи.
А ночью повторился тот же сон. Глаза, огромные, требовательные, а потом один глаз. И ведь что удивительно, накануне он специально не доставал свое сокровище из чемодана, пальцем не трогал! Глазом не взглянул, а кошмары мучили, и словно кто-то долбил его голову одной навязчивой мыслью: не вскрывай последнюю гробницу!
А он-то что? Ему какое дело, сердито размышлял Феденька, встав утром с постели. Он и так ее открывать не собирался. Да вроде как и Картер пока не планировал. И вообще, может это магия древняя, вроде проклятья? Говорят же египтяне, что каждую гробницу жрецы запечатывали и древние проклятия накладывали, чтобы воры туда не лазили, а кто все же залез, умирал страшной смертью. Может, этот глаз как раз такой проклятый амулет, вот ему и снится всякая жуть? Продать бы его поскорее.
– Тедди, ты что такой хмурый сегодня? – весело поинтересовался Алан за завтраком, намазывая джемом лепешку. – Может, несварение желудка? Что-то ты бледный какой-то.
– Может, – буркнул Феденька, но позавтракал все же плотно, и даже с аппетитом, свойственным здоровому восемнадцатилетнему организму. – Слушай, Алан, – завел он разговор, когда они шли после завтрака к гробнице, – а что означает изображение Анубиса и Осириса, на, скажем, амулете?
– Да ты и сам не хуже меня знаешь, – пожал плечами Алан, он был молод, но считался талантливым перспективным ученым с большим багажом знаний и весьма въедливым подходом к делу. – Обычные погребальные символы. Анубис – проводник в царство мертвых, Осирис – повелитель.
– Ну а, допустим, если такие символы помещены на изображении глаза или под ним?
– На изображении? Впервые слышу, чтобы иероглифы наносились поверх изображения, – удивился Алан.
– Ну, я нет так выразился, – поспешил исправиться Феденька. – Я имел в виду, на обратной стороне амулета, например.
– А-а. – Они остановились перед входом в гробницу, в колышущемся солнечном мареве глядя на уходящее за выступающие скалы ущелье. – Да все то же самое. Помощь и покровительство в загробном мире. Речь ведь идет о фараоне? В нашем мире он был сыном бога Гора, а по ту сторону жизни, так сказать, сыном Осириса. А что ты вдруг так заинтересовался, разве у нас был такой амулет?
– Да нет, просто видел в какой-то книге, а вчера вспомнил. А не знаешь, когда Картер собирается саркофаг открывать?
– Ну уж точно не в ближайшее время. И так работы гора. Надо сперва с находками разобраться.
Действительно, за погребальной камерой они нашли сокровищницу, и теперь работа кипела в удвоенном темпе, вон сколько ценностей извлекли, пришлось охрану выставить. Столько золота и драгоценностей! У фараона даже кровать – и та была золотая. Еще недавно Феденька горевал, что скоро сезон раскопок заканчивается, потому что летом тут начнется адское пекло, и придется опять ехать в Каир, или Фивы, но в свете последних событий он начал радоваться предстоящему отъезду.
Вечером все собрались в главной палате на ужин, на соседнем грубо сколоченном столе лежали свежеизвлеченные находки, которые еще предстояло как следует изучить и описать, упаковать в специальные ящики, обмотав полотном. Феденька прошелся вдоль стола, с интересом рассматривая украшения, фигурки богов, золотые ладьи, кувшины, вазы, шкатулки. Золото мягко сияло в свете керосиновой лампы. В углу палатки на почетном месте стояло золотое кресло, рядом фигура золотого быка с длинными острыми рогами и неестественно вытянутым туловищем. Он вернулся к столу, еще раз медленно прошел вокруг, беря в руки то одну вещицу, то другую под бдительным ревнивым взглядом лорда Карнарвона, с интересом всматриваясь, не попадется ли ему чего похожего на украденный глаз. Увы, не попалось, а жаль, можно было бы показать Картеру или Карнарвону. Старик был помешан на раскопках, обожал Древний Египет, хотя и не бескорыстно. Он немало вложил в раскопки и теперь был крайне недоволен Службой древностей, претендовавшей на большую часть находок, на которых он и сам был не прочь нажиться.
