Голова Дина откидывается назад со сдавленным стоном, его эрекция пульсирует у моих губ.

— Боже, да, малышка. Посмотри на себя. Ты умираешь от желания пососать его, не так ли?

— Да. Да.

— Продолжай. Займись. Трахни свой рот. Пожалуйста, — выдыхает он. — Но не делай этого из благодарности за просмотр. Мне не нужно, чтобы ты это делала. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

— Я знаю, — шепчу я, имея это в виду. — Никакой благодарности. — Я целую его возбужденное тело. — Только преданность.

Его грудь вздымается, пальцы быстро расстегивают пуговицы рубашки, снимая ее, его грудные мышцы и пресс напрягаются в предвкушении. Я выдыхаю теплое дыхание вдоль его счастливого следа, дразня языком эти темные волосы. Не сводя с него глаз, я стягиваю его трусы по бокам, всхлипывая от его огромного вида, провожу губами вверх и вниз по гладким, испещренным венами бокам, потягивая кончик. Целую. Облизываю. Просто стремлюсь угодить ему любым способом. Я придвигаюсь на коленях как можно ближе, пока они не доходят до кончиков пальцев.

Затем я беру его в свой влажный рот, постанывая, поглаживая его руками. Я ощущаю ментол его мыла и отчетливую солоноватость Дина, когда он готов к сексу. Я никогда раньше не брала его в рот, но пробовала ароматы в других местах на его коже, и если бы я могла использовать их как духи, я бы это сделала. Я бы побрызгала им в трусики, на соски, на внутреннюю сторону бедер. Я бы наслаждалась его сущностью, как делаю это сейчас, двигая ртом вверх-вниз по его телу, борясь с тихими сдавленными звуками, чтобы протолкнуть его в свое горло, чтобы я могла подарить ему свой трепет, свое восхищение, свою капитуляцию.

— Господи, Шарлотта, — цедит он сквозь зубы, запуская кулак в мои волосы. — О Боже, ты… ты трахаешь меня в свое горло. Я больше не выдержу.

Я невинно моргаю, глядя на него снизу вверх, затем беру его еще на дюйм, его рычание звучит громко в освещенном закатом офисе. Я как раз поглощаю вибрацию его удовольствия, когда меня подхватывают и бросают на его стол. На спину. Моя голова свисает с кромки гладкого дерева, ближайшего к Дину, мои колени открыты для горизонта. И он снова у меня во рту, вгоняя свой пульсирующий член между моими губами, его пальцы обводят выпуклость, которую он создает в передней части моего горла.

— О боже мой, — хрипит он, его дыхание прерывается. — Посмотри, как сильно ты любишь папочку. Посмотри, какая ты хорошая девочка.

Я вскрикиваю от его вторжения, надавливая тыльной стороной ладони на холмик своего влагалища, пытаясь побороть горячее сжимающее ощущение. Это поражает меня снова, и снова, и снова, пока я не убеждаюсь, что испытаю оргазм от того, что Дин у меня во рту. От его восхитительного вкуса, от того, как он рычит, как животное, каждый раз, когда у меня в горле появляется комок. То, как он создает ритм толчков, занимаясь грязным сексом с моим ртом, его яйца напряжены, плотно прижимаясь к моему лицу.

Я в нескольких секундах от оргазма, когда Дин вырывается со сдавленным ревом, бросаясь на другую сторону стола, как разъяренный Бог.

— Если ты думаешь, что тебе не будут поклоняться в том же духе, Шарлотта, ты ошибаешься. — Он прижимает мой зад к краю стола, поднимая меня в сидячее положение за вырез моего платья, так что наши рты разделяют меньше сантиметра. — Ты хочешь почувствовать, что происходит, когда ты приходишь ко мне в операционную, одетая так, что мой член становится твердым?

— Угу, — выдавливаю я сквозь покалывающие губы, мои веки тяжелеют, все во мне горячо пульсирует. — Пожалуйста. Пожалуйста.

Дин направляет свой член мне между ног, отодвигая в сторону трусики и пронзая меня одним грубым движением, заставляя меня кричать с закрытым ртом, мои глаза слезятся от абсолютной полноты его присутствия внутри меня. Между его первым толчком и следующим нет паузы. Мне просто-напросто вышибают мозги на самом краю его стола, моя задница со скрипом поднимается и опускается на полированное дерево, мои высокие каблуки по одному опускаются на пол.

Это не хирург из операционной с безупречным самоконтролем.

Он возбужденный хищник, а я его добыча.

Его диплом врача из Гарварда — последнее, что я вижу, прежде чем запрокидываю голову, закрываю глаза и выгибаю спину. Я хнычу, когда он стягивает лиф моего платья, позволяя моей груди свободно подпрыгивать для его удовольствия. И почему-то при виде моей обнаженной груди он возбуждается сильнее. Быстрее. Грубее. Срываясь на поцелуи и укусы в шею. У меня будут отметины по всему телу, и мне все равно.

— Я хочу. Сожми меня, — ною я. — Сделай мне больно, папочка. — И он делает. Так хорошо. Так идеально.

Он отрывает меня от стола, разворачивает. Толкает лицом вниз, приподнимает на цыпочки и снова входит в меня сзади. После одного стонущего толчка он шире раздвигает мои лодыжки и входит до упора, впечатывая меня в стол. Он проводит зубами по моей шее и обратно вверх. Он оставляет синяки на моих бедрах своими всемирно известными кончиками пальцев. Он меняет меня изнутри, мое сердце впервые летит, воспаряет, оживает. Колотится от глубокого понимания этого мужчины, в то время как мое тело отдает дань уважения.

— Ты знаешь, что это делает со мной? Осознание того, что мокрая, возбужденная киска моей девушки находится на другом конце города, где я не могу заняться ей? — Он просовывает руку мне под бедра, находит мой клитор средним и безымянным пальцами, поглаживая бутон с захватывающей дух точностью. С такой точностью, что у меня начинает рябить в глазах, дыхание застревает в горле. О Боже. Мои ноги уже дрожат от приближающегося освобождения. На этот раз это убьет меня. Это уничтожит меня. — Чем скорее ты будешь здесь, со мной, тем лучше, Шарлотта. С оплатой обучения я разберусь. Я найду специальную стажировку. Главное, что ты будешь рядом со мной на протяжении всей учебы в медицинском колледже. Я не выношу разлуки с тобой. Ты всегда нужна мне здесь. Ты одержима мной. Ты и эта тугая киска сводите папочку с ума. Разве ты не видишь этого?

Произнося эти слова, он входит и выходит из меня, его прикосновения опьяняют мой нервный узел, одурманивают меня, сводя мои мысли к завершению. Это все, о чем я могу думать, несмотря на предупреждающее покалывание в затылке. Мне просто нужно притупить похоть. Сейчас, сейчас, сейчас. Или это разорвет меня в клочья.

Я хватаюсь за край стола и всхлипываю его имя, всемогущая дрожь, наконец, зарождается внизу моего живота и распространяется подобно лесному пожару, лишая меня воздуха, напрягая мышцы, снова, снова, мое тело дрожит как осиновый лист. Я замочила член, который продолжает входить и выходить из меня, хлюпанье эхом разносится по комнате, когда Дин в последний раз входит глубоко, двигаясь вверх и заливая меня жидким огнем, мы оба стонем во время оргазма, руки нащупывают, хватаются и цепляются за опору.

— Шарлотта, Шарлотта, Шарлотта, — повторяет он мне в шею, в конце концов оттаскивая меня от стола, я прижимаюсь спиной к его груди, его сильные руки обнимают меня. Я все еще спускаюсь с той огромной высоты, на которую он меня поднял, но его слова возвращаются ко мне по частям, напрягая мышцы по совершенно другой причине.

Чем скорее ты будешь здесь, со мной, тем лучше, Шарлотта. С оплатой обучения я разберусь. Я найду специальную стажировку. Главное, что ты будешь рядом со мной на протяжении всего обучения в медицинском колледже. Я не вынесу разлуки с тобой. Ты всегда нужна мне здесь.

Вместо того чтобы чувствовать себя любимой в его объятиях, я испытываю ощущение, что попала в ловушку. Намеренно. И негодование, обида, предательство проносятся по моей уязвимой системе, подкашивая меня под колени. Все это время он только притворялся, что уважает мои стремления самостоятельно заработать деньги на обучение. На самом деле он никогда не собирался мириться с этим. Да?

— Ты знаешь… — Я натягиваю платье обратно, освобождая его руки. — Ты можешь играть в Бога со своими пациентами, но не со мной, Дин.

Он разворачивает меня, выражение его лица становится настороженным.