– Я не смогу тебе помочь, если его не снять, – прошипела я задыхаясь. – Как, по-твоему, я смогу достать твоё чёртово перо без сил?

Он молчал, но молнии продолжали выпускать разряды в его глазах, а значит, я по-прежнему на волоске от большой драки. Но он ждёт – значит, не всё потеряно.

– Ты не снимал Силобор, а мне нечем подпитаться. Я теряю слишком много. Клянусь, я тебя не обманывала. Я не нарушила ни одной нашей договорённости.

Я часто моргала. Возможно, он воспримет это за кокетство или за желание расплакаться, но на самом деле я старательно смаргивала желающую вырваться навь. Если ей дать волю, ведьмака совсем заклинит, и будет уже не разобраться.

– Что это? – хрипло спросил он, мазнув большим пальцем по моему запястью, при этом продолжая распинать меня по земле, словно на дыбе.

– Вербена и зверобой.

– Как ты могла их достать, не нарушив ни одной договорённости? – в голосе была издёвка и недоверие, но молнии потихоньку гасли.

– Я вчера… – сглотнула, потому что во рту пересохло. – Я не выходила из комнаты, только выглянула. Выглянула, когда мимо проходил мальчишка, сын хозяина, конюхом работает ещё. Я ему не вредила, а предложила заработать. За медяшку он сбегал до лавки, а за вторую лавочник согласился продать травку ночью.

– А медяшки где взяла? – Кажется, молнии ушли.

– У тебя в кармане, – совсем тихо проговорила. – Стащила, когда ты мне мешок с продуктами показывал.

Он нахмурился, вспоминая.

– Про воровство у нас договорённости не было, – поспешно добавила я. – Такого слова ты с меня не брал, а значит, я ничего не нарушила.

Он ещё несколько биений сердца разглядывал моё лицо, а потом выдал:

– Паскудная ты девка, Арина.

– Может, ты слезешь с паскудной девки тогда? Тяжёлый, чуть не раздавил.

Руки ведьмака напряглись на мгновение, но сразу после этого тяжесть ушла. Он встал. Руку подал. Я не стала капризничать, приняла. Но он дёрнул так, что чуть из плеча не вырвал – и я опять оказалась в подозрительной близости от его глаз.

– Если оставлю всё как есть, я проснусь завтра утром? – спросил он мрачно.

– Я не наврежу тебе, – негромко сказала я, словно стесняясь этого. – Пока действует наш договор, у нас перемирие. Если ты пообещаешь не вредить мне.

– Обещаю сознательно тебе не вредить. – Я сморщилась от его формулировки, но приняла.

– Отпустишь?

Он разжал руку.

***

И стало спокойнее. То ли мы перешагнули с ведьмаком какой-то рубеж, то ли оттого, что силы из меня теперь ничто не тянуло и мир вокруг стал намного доброжелательнее. Я даже позволяла себе жмуриться на солнце, словно довольная кошка, лишь мерно покачивалась в седле.

Ведьмак ехал немного впереди, и я долго разглядывала его широкую спину. Сложен он, конечно, отлично. Да и осанка почти царская. Интересно, им в их школе самомнение отдельным уроком преподают, или это врождённое?

Дарий притормозил коня и пристроился рядом. Мы как раз в лес собирались въезжать. Я зыркнула на него вопросительно.

– И давно он за нами тащится? – спросил тихо Дарий.

– Да почти уж полчаса.

– Почему не сказала?

– А зачем? Ты что, пьяный?

– Нет, конечно.

– Ну и всё тогда. Шиш – он только для пьяниц опасен. Потащится ещё чуток и отстанет.

– Это Шиш? Я думал, Лихо.

Я фыркнула:

– Какой это Лихо? У него ж два глаза.

– Так я не вижу, – признался Дарий. – Только чувствую. Чую, что движется за нами кто-то. Могу его проявить, конечно, но на это сила нужна, а зазря её тратить не резон. Без тебя шуганул бы его – и дело с концом. Хотя вряд ли он за мной без тебя увязался бы.

– Вообще не видишь? Всех низших? А кого тогда видишь?

– Только низших и слабых не вижу. Особо незачем. Они вреда обычно не причиняют. С такими и деревенские говоруньи справятся. А если кто разбушуется – так тогда другой расклад.

– Я могу его назад отправить, если он тебя нервирует. Только…

– Что «только»?

– Мне навий взгляд нужен. У тебя крышу не сорвёт, если мои глаза увидишь? Мне показалось, тебе это не слишком по вкусу.

Он немного помолчал.

– Я бы предпочёл, чтобы ты всегда с навьими глазами была. Я бы тогда не забывал, кто ты на самом деле.

Почему-то стало обидно, и я побыстрее сморгнула глаза на белые. В них эмоций нет, они холодные и безжизненные. То что надо. Притормозила и развернула коня назад. Глянула на Шиша, а тот и рад стараться. То одним боком повернётся, то другим, подскакивает. Мелкий, коренастый, словно весь состоит из сучков и древесных наростов, как будто криворукий мальчишка его из коряги выстругал.

Скалится, но осторожно. Он-то тоже видит, кто перед ним. Я вопросительно дёрнула подбородком вверх. И мелкий нечистый тут же начал болтать. Понимала, правда, через слово, потому что с речью у шишей очень плохо. Шепелявят и предложения неправильно строят. Но разобрала общий смысл. Не сдержалась и хихикнула.

– Что? – спросил ведьмак.

– Шиш спрашивает, где я такое чудовище подобрала и зачем ты мне сдался, – охотно поделилась я. – А ещё он говорит, что туда, куда мы идём, идти бы не стоило.

– А что там?

– Да кто его знает. – Я сморгнула навий взгляд.

– Если лесную дорогу объезжать, то потеряем день, а то и больше.

– Так не будем. Два мага уж, наверное, смогут с трудностями справится.

Не уверена, что он обрадовался, что я нас в один подвид записала, но беречь его нежные чувства у меня не было никакого желания. Я беспечно развернула коня на прежний курс. Зря, как выяснилось. Шиш, конечно, не семи пядей во лбу, но советовал дело.

Ведьмина чуйка засвербела не сразу. Но когда всё же принялась-таки грызть изнутри, стало препротивно. Это воспринималось не только как беспокойство, но и как реальный дискомфорт: словно кто-то под кожу опилок навалил. Я всё никак не могла понять, в чём причина. Ни следов упырей, ни волкодлаков, ни прочих не ощущалось. Обычное зверьё нам не страшно. Так что же тогда?

Сморгнула взгляд на навий. И тоже пусто. Но беспокойство не оставляло. Особенно нервировал ведьмак, который весь стал как взведённая пружина. Только тронь – и он распрямится. Да ещё и рука не покидала меча, что был прикреплён к седлу. Тоже что-то его беспокоило.

Дорожка впереди как-то потерялась, словно её обходить вдруг все проезжие начали. Как если бы разбойники засаду устроили, а остальные путники её огибали безопасным кругом. А потом, когда лихие люди края покинули, кто-то по старой тропке продолжил ездить, а кто-то по новой. Ведьмак свернул направо, там бурелом поменьше, да и в целом дорожка посветлее была. Я бы тоже её выбрала – где меньше заросли, там и тише.

Вскоре лес и вовсе расступился, открыв нам широкую ясную полянку. На ней по краю ютились нетронутые заросли малины, летали бабочки, а мелкие цветочки создавали совсем уж идиллическую картину. Которую нарушил вопль ведьмака:

– Назад!

Вот почему он командует одно, а сам делает совсем другое? Дарий скатился с коня, на ходу выдёргивая меч, и ринулся в центр поляны. Туда, где начал подрагивать и искажаться воздух.

Я назад, конечно, не развернулась, тоже спешилась, но и в бой рваться не спешила. Сначала надо было сориентироваться. Я чувствовала, как начала подрагивать земля, и по коже побежали тревожные мурашки. Сначала цапнула своего коня за поводья, а потом поймала и ведьмаковского, накинула оба повода на ближайший крепкий сук. Если сейчас лошади ускачут, то дальше нам идти пешком придётся. Может, рыжая и навидалась всякого, но деревенский жеребец был ощутимо на взводе.

Встряхнула руками и тут же осознала, насколько я слаба. Толку от меня будет не особо много. А толк бы был нужен, потому что на поляне уже разгорался тот ещё спектакль в былинном жанре.

Дерево, что стояло поодаль, ожило. Оно размахивало ветками, как плетьми, старалось достать ведьмака, то ли схватить его хотело, то ли сломать. Дарий рубил сучья своим мечом, двигаясь быстро и ловко. Я пообещала себе, что потом вспомню и мысленно повосхищаюсь выверенными эффектными движениями мужчины, а пока есть дела поважнее. Меч у ведьмака был один, а веток у дерева – куча. И пусть взамен новые не вырастали, ведьмаку доставалось изрядно. Сучья хлестали его, сдирая кожу до крови, разрывая рубашку. Всполохи магии летели со свободной руки ведьмака, но он не успевал плести заклинания в нужном объеме.