Я же, взяв бразды правления в свои руки тратить огромные средства на восстановление идеологически устаревшего в своей сути парусного флота не желал категорически. Хоть было понятно, что первые пароходы пока не способны справляться со всеми возникающими перед флотом задачами. Оборонять свое побережье — да, атаковать чужое — совершенно точно нет. Такая вот дихотомия.
— Мне кажется, что для начала нужно определиться, что мы хотим получить на выходе, понять, какие задачи флот должен решать, а потом уже начинать сорить серебром. Тут, конечно, проще всего с Черным морем.
— Крест над Святой Софией уже которое десятилетие бередит сердца русских людей, — возможно излишне цинично хмыкнул Юсупов, которого я притащил с собой на морские учения.
— Не думаю, что это повод для смеха, ваше сиятельство, — тут же отреагировал Лазарев, который полжизни прослужил на Черном море и для которого вопрос Царьграда и проливов был важен лично.
— Какие шутки, ваше превосходительство, — поднял в защитном жесте ладони Борис. — Я страшно серьезен.
Юсупов по должности главы переселенческой комиссии и товарища министра внутренних дел, был самым большим в империи скептиком приобретения новых земель. Просто, потому что лучше всех в России знал, с каким скрипом идет заселение уже того, что есть, и какие средства на это уходят ежегодно. 4% от государственного бюджета или примерно 15 миллионов рублей в год. Очевидно, что в случае захвата Босфора эту сумму придется в течение несколько лет умножать на два. Минимум.
— Давайте не ссориться, господа, — постарался я погасить на корню возможный конфликт. Борис, как всегда, не слишком следил за своим языком и говорил, что думал без всяких экивоков, впрочем, именно за это я его и ценил. Но и отдавать друга на растерзание морячкам тоже не собирался. — С Черным морем понятно — тяжелые корабли, можно принести скорость, дальность плавания и вообще все в угоду огневой мощи. А там глядишь поставим по берегам Босфора артиллерию, перегородим проливы как-нибудь и уже потом будем думать дальше. Что для Балтийского флота строить будем? Это море, так же как Черное, перекрыть будет проблематично.
Было видно, как от одного упоминания — не в виде умозрительного предположения в формате существующего в реальности плана — захвата Проливов у всех присутствующих военных сердечко забилось чуть быстрее. Только один Юсупов поморщился, но ему на этот раз хватило ума оставить свои мысли при себе.
— Что касается Балтики, ваше величество, — немного помолчав высказал свои мысли адмирал, — то тут нужно разделять задачи обороны собственных берегов и возможную необходимость выхода в открытый океан для крейсерских операций. Для первого «Фельдмаршалы» вполне подходят. Если дополнить их хорошо вооруженными батареями и фортами в наиболее уязвимых местах побережья, то этого, пожалуй, будет достаточно. А вот что касается оперирования на более удаленных морских театрах…
— Да, ваше величество, — подхватил Нахимов. — Мы, конечно, же обсуждали этот вопрос среди офицеров эскадры. К единодушному мнению тоже не пришли, однако большинство считает необходимым постройку больших фрегатов, способных передвигаться и под парусом, и на угле. Очевидно, что тут придется чем-то поступиться и вероятнее всего это должно быть вооружение. Сочетание развитого парусного вооружения с мощной паровой машиной должно позволить таким кораблям уходить от любого более сильного противника и при этом с легкостью догонять вражеских торговцев. Для борьбы же с оными сильной артиллерии не требуется, поэтому вывод напрашивается сам собой.
Это тоже было не весть каким откровением. На Соломбальских верфях в Архангельске с начала года заложили сразу пять больших двухтысячетоных фрегатов, оснащенных как парусным вооружением, так и машиной на твердом топливе. Предполагалось, что эти корабли возьмут на себя функции океанских рейдеров прерывателей торговли в случае войны с какой-то из «морских» наций. Впрочем, главное в плане развития флота, наверное, было даже не это, а указ, еще только готовящийся в недрах моей канцелярии. По нему все морские верфи получали освобождение от налогов на десять лет и льготное кредитование на развитие производства. Ситуация, когда Россия всю вторую половину 19 века покупала корабли то в Англии, то во Франции, то в Германии — у этих пока еще вообще флота нет, — то, прости Господи, в Дании, меня коренным образом не устраивала. Это безобразие я собирался исправить и наоборот начать строить корабли для других государств под заказ.
Главным же камнем преткновения в обсуждении будущих военно-морских концепций было даже не столкновение паровой машины с парусом — тут преимущества и недостатки каждого из вариантов были очевидны — а вооружение существующих пока только на бумаге кораблей. Нашлись у нас эксперты, которым вооружение кораблей 88-мм нарезными пушками показалось совершенно недостаточным в сравнении с тяжелыми бомбическими пушками Кордингтона. Действительно, те имели калибр 220 мм и выглядели просто монструозно по сравнению с нашими казнозарядными пукалками.
Вот только весила такая дура около четырех — и это не предел, некоторые до пяти доходили — тонн против одной неполной тонны нашей 88-миллиметровки, стреляла при этом в лучшем случае на километр и заряжалась по десять минут после выстрела. Ну и заряд черного пороха внутри при этом они имели до смешного небольшой: от килограмма до двух в среднем. Снаряженный 500 граммами пироксилина полубронебойный морской снаряд 88-мм пушки взрывался как бы не сильнее, чем эта самая пудовая чугунная дура. А учитывая что на смену 88-мм у нас уже пошли в серию морские длинноствольные 107-мм орудия, — плод извращенной любви полевой гаубицы оного калибра с морским станком 88-мм пушки и удлиненным для улучшения баллистики стволом — снаряды которых имели вдвое большую навеску взрывчатого вещества, выбор тут был, что называется очевиден.
(снаряды для русского 196 мм бомбического орудия в качестве примера. не уверен в этих цифрах, но других не нашел)
Нет сомнений в том, что 220 мм бомба — да даже тупо чугунное ядро — попади оно в борт безбронного парового фрегата сможет натворить много зла, не было ни у кого. Но и навешивать на борта способную защитить от таких калибров данный тип кораблей броню виделось контрпродуктивным. Упала бы скорость, пришлось бы усиливать машины, увеличивать водоизмещение, добавлять экипаж и возможность брать на борт больше угля… Превратился бы такой «фельдмаршал» из острозаточенной тонкой рапиры, быстрой и смертоносной, в обитую железом дубину, только еще и с ценой двух французских «Наполеонов». У нас средств на постройку такого флота просто не было, поэтому приходилось выбирать, что приносить в жертву.
Так за неспешным обсуждением перспектив флота мы прочаевничали часа полтора, после чего в адмиральский салон заглянул вестовой от старшего офицера корабля с сообщением, что эскадра подходит к месту предполагаемых учений. В целом мысли моряков были созвучны моим, вот только насколько все эти теоретические построения будут соответствовать реальности сказать было достаточно сложно. Все дело в том, что я практически не помнил историю развития флота в 19 веке аж до времен Русско-Японской войны. Период между временами парусных многопушечных исполинов и уже флотами броненосцев был для меня настоящей Terra Incognita. Русский флот в эти времена влачил в основном весьма жалкое существования и интереса к себе не вызывал.
Местные же специалисты тоже особого доверия не вызывали, поскольку никто из современных адмиралов особого опыта реальных боевых действий не имел. Русско-турецкой войны 1829 года тут не было, Наваринского сражения тоже, во время последних итераций Наполеоновских войн, полноценного противостояния на море фактически не было, вот и получалось, что уже почти тридцать лет русский флот исполнял чисто декоративные функции, что не могло не сказаться на качестве личного состава.
