— Ну что ж, — кивнул Шванк. Ходили слухи что и для генералов в столице готовят какие-то свои курсы повышения квалификации, хотя до практического воплощения этой идеи пока тоже дело не дошло, — дело стоящее, тягу к учености можно только приветствовать. Подавайте рапорт, я со своей стороны готов написать вам лучшие рекомендации. Теперь что касается артиллерийской стрельбы с закрытых позиции… Придумка эта без сомнения вельми полезная, однако требует дальнейшей отработки. В данном виде, боюсь, придется признать ее излишне расточительной по снарядам, никакого боезапаса не хватит чтобы выбить с позиции минимально окопавшегося противника. Что у нас еще по вопросам?

К сожалению слишком частыми подобные «игровые» учения так и не стали, слишком они были сложны в организации да и в плане затрат вставали казне в изрядную копеечку. Впрочем, как показала практика, пускать в бой необученные соединения по Гамбургскому счету выходит еще дороже…

* * *

Кто-то вроде заказывал интерлюдию о военных учениях, когда я прошлый раз спрашивал. Ну вот она такая написалась.

Глава 13

Лето 1835 года я как всегда проводил по большей части в Царском Селе. Эту традицию заложила еще бабка Екатерина, и с тех пор императорский двор каждый год в теплые месяцы перемещался из душного каменного Санкт-Петербурга за город. С постройкой железной дороги, позволяющей переезжать из одного пункта в другой буквально за сорок минут, миграция эта стала не так выражена, однако окруженный огромным парком Екатерининский дворец мне все равно нравился больше, чем зажатый со всех сторон соседними постройками Михайловский замок. Пусть даже именно Михайловский я считал своим домом.

— Как вам наше сегодняшнее мероприятие, герцог?

— Очень интересно, ваше императорское величество, — откликнулся француз. Впрочем, энтузиазма в его голосе слышно не было ни на грамм. — Всегда приятно встретить соотечественников на чужбине.

— О да, деятельность нынешних французских властей, к сожалению, выталкивает за границы государства огромное количество достойных людей, — в тон герцогу ответил я. Перебрасываться подобными ничего не значащими фразами любой опытный придворный может примерно бесконечное количество времени. Можно было, конечно, перейти к сути встречи сразу, однако мне хотелось, чтобы француз первым задал главный вопрос. В конце концов уже то, что я пригласил его в Россию, было достаточно знаковым шагом само по себе.

Основное торжество к этому моменту уже закончилось, дело потихоньку шло к вечеру, на смену дневной духоте прошла прохлада, и я пригласил герцога Орлеанского, главу младшей ветви французских Бурбонов немного прогуляться по парку и поговорить наедине.

— Ну да, как вы понимаете, ваше императорское величество, мне тяжело оценивать деятельность выкормышей узурпатора Бонапарта здраво, — криво усмехнулся Луи-Филипп. Герцог решил не играть в куртуазность, тем более что его личные позиции как политической фигуры были, мягко говоря, не слишком сильны, и спросил прямо. — Однако, чем все же обосновано ваше приглашение на сегодняшнее хм… Мероприятие.

— Ну во-первых, мне было просто приятно щелкнуть молодого Бонапарта по носу, — я широко улыбнулся, даже не пытаясь скрыть ехидства в голосе.

— О! В этом деле я всегда готов помогать хоть черту лысому, — герцог вернул мне улыбку и бросил вопросительный взгляд, как бы спрашивая, что там «во-вторых» и «в-третьих».

Весной 1835 года в водах Черного моря близ нашего Кавказского побережья пограничной стражей была задержана посудина с грузом оружия и боеприпасов. Судно шло под флагом Франции и имело — удивительная наглость — французский же экипаж.

Согласно судовым документам, груз предназначался какой-то посреднической фирме, зарегистрированной в Османской империи и дальше должен был быть перепродан одному из мелких вассальных Стамбулу ханов. Короткое расследование выявило грубый подлог, ни о каком оружии в Турции не знали, да и хан в итоге от этого груза тоже открестился. А самое главное — капитан так и не смог обосновать, что его лохань делает в ста тридцати милях к северо-востоку от Трабзона, куда теоретически он должен был груз этого самого оружия доставить. Все попытки объяснить русским пограничникам, что он де просто попал в туман и сбился с пути, не выдерживали никакой критики. Не океан, поди, а Черное море. Плыви себе каботажным образом вдоль берега — не промахнешься.

Развлечение с поджогом друг другу национальных окраин, оно не вчера было выдумано. У нас хоть формально Кавказская война и была окончена, это совсем не означало наступления Царствия Божьего на земле. Закавказье, где местных мусульман все подряд — османы, англичане, французы даже персы, с которыми у нас отношения вполне рабочие сложились, и ничего тут не поделаешь дружба дружбой, а табачок — врозь, нормальная ситуация в международной политике — подбивали на борьбу с Россией, продолжало регулярно вспыхивать отдельными восстаниями и бунтами, а количество вооруженных банд, бегающих по горам туда-сюда и вовсе не подлежало подсчету. Как блох на собаке ей богу.

Англичане потихоньку снабжали среднеазиатские ханства оружием и боеприпасами, натравливая на наши южные рубежи, австрияки работали в Польше, Финляндию опять же пытались раскачать. Ну и мы тоже не отставали в свою очередь — нормальная жизнь, короче говоря, текла своим чередом.

В общем, последнему дураку было ясно, для кого это оружие. Тем не менее, французский МИД не постеснялся ко всему прочему выкатить нам протест по поводу притеснения честных негоциантов — подданых императора Карла Х, чем вызвал лично у меня натуральную изжогу.

Ну попался ты — либо сделай вид, что мол «я не я, и корова не моя», либо аккуратненько попробуй договориться, чтобы вытащить своих. Но нет же молодому императору захотелось показать, что он главный петух в курятнике, что мол французов трогать нельзя никому, даже если их поймали за руку. Я со своей стороны решил это дело на тормозах не спускать — груз оружия конфисковали, он потом неожиданно в Африке оказался воюющих против Парижа бедуинов, команду купца отправили на каторгу — и подергать за Бурбоновскую ниточку.

— Во-вторых… — Я сделал театральную паузу и изобразил задумчивость, — То, что я скажу вам — это строго конфиденциально, надеюсь на ваше понимание, в конце концов это в первую очередь в ваших интересах. Есть мнение, что решение в 1812 году ограничиться репарациями по отношению к Наполеону было ошибочным. Что с Бурбонами на троне Франция вела бы более умеренную, разумную и менее агрессивную политику. Знаете, ситуация с Алжиром… Выглядит как начало очередной большой войны в Европе.

Тут я врал совсем не стесняясь. Конечно же ни о чем я не жалел — то решение оставить Бонапарта в виде пугала для Европы — подарило России как минимум десять лет спокойного развития. Если не все двадцать. Да и агрессивная политика Франции в Африке меня совсем не пугала, скорее наоборот. У нас в Алжире интересов в общем-то и не было, это пусть Британцы насчет контроля за Средиземным морем переживают. Пока Проливы в руках Османской империи нам об этом думать вообще рано. Да и в принципе к просравшим все и вся Бурбонам у меня отношение было примерно, как к Романовым после 1917 года — неудачники они и есть неудачники, чего им сочувствовать-то? Французского герцога, конечно, посвящать в тонкости моего мироощущения я не торопился.

— Меня это тоже очень беспокоит, — согласился Луи-Филипп, хотя было видно, что собственное благосостояние его волнует куда больше. — Франция, как ни крути моя родина. Французы — мой народ, я сделаю все, чтобы освободить их от тирании корсиканских узурпаторов.

Прозвучало излишне пафосно и как-то не особо искренне, но мы оба сделали вид, что все нормально.

Тут нужно сделать небольшое отступление и рассказать о судьбе династии французских Бурбонов, которым в этой истории не посчастливилось вернуть себе трон Версаля в 1814 году. Вероятно, узнав благодаря кому история совершила подобный поворот, идущий сейчас рядом со мной герцог немного по-другому бы относился к одному русскому императору, но… Впрочем, это не так важно.