Тамара Шульга

12.05.1979 газета «Авангард»

Эти стихи впервые увидели свет, когда она ещё училась в начальной школе. Но Марина хорошо помнит тонкую потрёпанную книжицу своей любимой поэтессы. Эту книжицу ей подарил случайный попутчик. Сказал, что дали в нагрузку. Стихи пришлись юной влюблённой Марине по сердцу. И она носила их всегда с собой, словно молитвы повторяла про себя. Многие из них в те годы она знала наизусть. Сами запомнились.

Сейчас на память приходили лишь отдельные строчки. «И, кажется, должен быть выход…»

– О чём задумалась? – Василий сжимает руку Марины.

Они сидят на заднем сидении его внедорожника. За рулём – водитель. Ему, Василию Коровкину, бизнесмену и меценату, иметь водителя полагается по статусу.

Она не отвечает, не готова к откровенности. Да и не уверена, нужно ли ворошить прошлое. Узнал её Рафик, и что из этого следует? Прошло почти тридцать лет. «Да только, увы, не для нас…» Всё-таки какая-то необъяснимая тоска сжимает её сердце. Был ли тогда выход? Стоит ли жалеть о том, что тогда произошло? Ведь поросла память колючей ежевикой. Лучше не трогать, чтобы не кровило.

– Василий Петрович, – мнётся водитель, – я хотел отпроситься у вас сегодня. Жена просила.

– А чего молчал? – строго спрашивает Коровкин. Он не любит, когда подчинённые сообщают о своих планах в последний момент. Привыкли, что он не вредничает. Вот и забываются.

– Простите, я думал как всегда. Довезу вас после работы и буду свободен.

– Я плачу тебе не за то, чтобы до дому и свободен, а чтобы был под рукой в любое время дня и ночи.

– Борис, – Марина вмешивается в разговор мужчин. Это не её подчинённый. К звёздному положению своего нового мужа Василия Петровича Коровкина, в прошлом криминального авторитета Колчака, она ещё не привыкла. – Я сама довезу вашего шефа, если он не в состоянии будет после ужина за руль сесть.

Она видит, как хмурится муж, но не перебивает, не ставит её на место.

– А вы справитесь? – осторожно спрашивает водитель, – Гололёд всё-таки.

– Тебе напомнить, как она мастерски угнала эту самую машину? – усмехается Коровкин.

– Ладно, можешь быть сегодня свободен. Скажи спасибо Марине Вячеславовне. Но чтоб в последний раз.

– Борис, только бить челом и падать ниц не надо., – и она поворачивает своё лицо к Коровкину, улыбается одними губами и приподнимает брови. Ей хочется казаться беззаботной, но у неё это плохо получается.

Не выходка водителя напрягает Василия. Проблемы по бизнесу? Но во рту ещё стоит вкус его губ. Не смог бы он так отдаваться любви, если бы были проблемы. Что-то другое его терзает.

Дом, в котором жил Борис, находился по дороге в ресторан. Василий Петрович не стал вредничать и высадил сперва водителя, а потом повёз свою благоверную.

В ресторане, как обычно, было людно. «Нам отдельную кабинку», – бросает коротко Коровкин.

– Василий Петрович, без предупреждения. Все кабинки заняты, – поспешно отвечает ему администратор.

– Значит, в кабинете Антоши накроешь., – Коровкин злой. И, похоже, не собирается злость скрывать. Вот оно, криминальное прошлое, прорвалось всё-таки.

– Ещё вопросы?

– Василий Петрович, пожалейте. Не знал я. Знал бы, придержал., – лепечет администратор.

Марина стоит в сторонке. Она не вмешивается в разговор. Но ей совсем не нравится поведение мужа. Некоронованный король. Ишь ты. Ничего, если не успокоиться, повернётся и уйдёт. Не привыкать. А его она не боится.

– Послушай, кажется, я предупреждал, что для меня кабинка всегда должна быть свободна. Кому сдал? Говори, – ноздри Коровкина раздулись.,

– Напомнить, где твоё место?

– Вася, на минутку отойдём, – Марина дёргает его за рукав.

– Пока я с женой беседую, освободил кабинку. Понял? Или у Антоши.

Василий Петрович, недовольно хмурясь, выходит на крыльцо, следом за Мариной.

Под ногами хрустит ещё не утрамбованный снег. Морозец щиплет за щёки. Холодный воздух, минуя нос, сразу попадает в лёгкие. А над головой в струящемся воздухе на тёмном без единого облачка небе ярко горят звёзды.

– Вася, послушай меня, – Марина стоит совсем рядом. Пар, выходящий из её рта, размывает очертания лица Коровкина.

– Ты сюда приехал барином побыть? Давай-ка этот спектакль без меня разыгрывай. Мы хотели поужинать. Либо мы садимся, где есть место, либо едем домой. Сосиски я сварить сумею.

– Мариша, – он щурит глаза, – я прошу тебя никогда и ни при каких обстоятельствах не вмешиваться в мои дела. Хорошо?

– Как скажешь, – усмехается она, – Ключи от машины дай, – женщина протягивает руку.

– Зачем? Со мной приехала, со мной и уедешь, – заявляет он категорично.

– Ага, ты паранджу в Катаре потерял, – женщина не стала ждать продолжения «банкета». Она сбежала по ступенькам и пошла прочь. Откровенно, Марина не была уверена, а правильно ли она поступает. Но и как будет правильно, она не знала.

– Стой, да подожди же ты! – прозвучал за спиной голос мужа. Следом послышались его шаги. Оборачиваться не стала. Только взвизгнула, когда почувствовала, что отрывается от земли.

– Вася, урони-и-ишь, – пропищала, падая на пятую точку. Приземлилась на мягкое, на Коровкина.

– Не ушиблась? – спросил он из-под неё.

– Нет, а ты?

– А что я, просто так прилёг отдохнуть, может встанешь. А то, знаешь ли, не матрас с подогревом подо мной.

К ним уже бежали служащие ресторана. Кто-то увидел их падение.

– Мужики, хоть один лайк появится в сетях, вы уволены, – гремел Коровкин поднимаясь.

– А ты хотел бы дизлайки? – хихикнула Марина.

Коровкин выпрямился, попытался ступить на ногу, но увы, ему это не удалось.

– Как там в шахматах: белые начинают и выигрывают. Первый шах ты мне поставила, – шутит он.

– Помогите до машины дойти, – просит мужчин.

Пришлось ключи отдать Марине. Она села за руль, а муж расположился рядом. Поискала в телефоне адрес травмпункта. Как ни сопротивлялся Коровкин, а в больничку его доставили. Ему повезло. Перелома не было. Просто вывих ноги, да здоровенный шишак на затылке. Хотели на ночь в больнице оставить, вдруг сотрясение, да он не согласился.

Вместо ресторана поехали домой. Марина нашла в морозильнике пачку домашних пельменей. Видно, домработница позаботилась. Видела же, что новая хозяйка и кухня – понятия несовместимые. Отварила. А Василий в это время с камином возился.

– Колчак, а Колчак, ты расскажи, тебя сегодня какихая цеце цапнулоа за задницу, что ты в ресторане тявкал как грозная болонка.

– Откуда ты знаешь Рафика? – задаёт он вопрос вместо ответа.

– А тебе не всё ли равно? Тебе напомнить, что я, вообще-то, в этом городе почти двадцать лет прожила. Я знала столько Рафиков, не перечислить.

– И всё же? По молодости он ещё тот ходок был. Женщин было у него по количеству дней в году.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – она идёт в бар, наливает себе бокал красного вина. Он уже выучил её: ей не хочется об этом говорить.

– Пельмени готовы. Садись за стол, сейчас принесу, раненый ты мой.

Она видит его глаза. Они наблюдают за ней. В них скрыта какая-то насторожённость.

– Марина, только честно, у вас с ним что-то было?

– Ты как из анекдота: «Дорогая, скажи, у тебя кто-то был до меня? Почему ты молчишь? Обиделась?» А жена отвечает: «Нет, считаю».

– Мариша, я не хочу, чтобы прошлое стояло между нами.

– Колчак, тогда ты не на ту лошадку ставку сделал, – усмехается она и уходит на кухню. Было ли что-то между ними? «Нет, не было, – усмехается она в душе, – просто лишил меня девственности и развёл, как лохушку».

Глава 3. 1989 год. Попутчик

О чём задумался, друг,

Под быстрый колёс перестук?

Новые песни, новые люди –

Всё впереди, всё ещё будет.

Тамара Шульга

Завершался тысяча девятьсот восемьдесят девятый год. Под самый Новый год Марина встретила свою первую настоящую любовь. А случилось это в купе поезда, следовавшего из Владика в далёкую и холодную Нюрку. Любовь нагрянула внезапно, накрыла её с головой и отключила разум. Лишь в одно верила девушка, что её перевод на заочное отделение юрфака – знак свыше.