Как-то сразу между ними сложилась шутливая форма общения, что Карине было симпатично. Она терпеть не могла, когда мужчина в возрасте молодится, называет себя Петей-Васей, а потом заводит светскую беседу, не зная, чем даму развлечь. А Валерий Петрович, так он представился, сразу взял верный тон, вступая в непринужденный флирт с приколами. Лучше на «вы», но шутя, чем тыкать и говорить о погоде, будто бы деликатно, а мысли об одном, как бы в постель затащить. Не дождется! Данную арифметику она усвоила и знала давно. Победу он припишет себе, вроде как герой, и завтра будет гоголем ходить и по сторонам поглядывать, он такой молодец, гарем ему подавай. Ему и невдомек, что женщина была холодна, ей нужны чувства, а откуда им взяться, если едва знакомы? До симуляции она не опустится, нечего их ублажать, пусть дурочки стараются. А если окажется бестактен, как днем, когда предложил доллары, не объяснив происхождения, вроде как покупал ее, это ему дорого обойдется! Таких шуток она прощать не намерена. Хотя Карина подозревала, что никаких денег Борис ей не передавал, это старая и очень грязная история, которую вспоминать не хотелось, а лучше и вовсе забыть.

Пока прогулочным шагом шли до кафе, она выяснила три немаловажные вещи. Валерий Петрович холост, разведен, остался сын. Стандартный набор. В гардеробе он принял от нее дубленку, и она, мимоходом отметив восхищенный взгляд охранника, подошла к зеркалу, хотя прекрасно знала, что все в порядке. Надо было, чтобы кавалер успел по достоинству оценить ее черное облегающее платье, пока за стол не сели, в меру короткое, чтобы не прятать ноги, она и сапожки нарочно выбрала короткие, а в ушах и на шее брильянты, простенько и со вкусом. В зеркале она увидела лицо кавалера, с интересом выглядывающего из-за ее плеча.

– Что-то не так? – она поправила колье.

– Стразы, – с видом знатока сказал он. Вот наглец! Он пялился на украшение стоимостью в Жигули, это была, пожалуй, ее единственная серьезная ценность. – А платье. Неужто правда, от Кардена?

Карина была уязвлена, но шутку продолжила ему в тон.

– Сама сшила, – с достоинством сказала она и, повернувшись, опешила. Кавалер явился в ресторан в каком-то застиранном свитере непонятной расцветки.

– Что-то не так? – осведомился он. Игра продолжалась.

– Вас не пустят. Вы тут полы моете? – злорадно сказала она, взглядом призывая охранника в свидетели. Тот наблюдал за ними с энтузиазмом праздного зеваки, ему дела не было до их нарядов. – Валерий Петрович, могли бы и приличней одеть что-нибудь.

Кавалер сконфузился.

– Думаете, лучше снять? У меня там клевая маечка, – он сделал руками жест, собираясь стянуть свой ужасный свитер через голову, она перепугалась.

– Не надо, не снимайте! Или я уйду. А если бы в ночной клуб поехали? – запоздало сокрушалась она. – Вдруг бы я захотела танцевать? Вы бы не прошли фэйс-контроль.

– Красного пиджака не имею, я пока еще не новый русский.

– А кто же вы?

– Совсем новый, начинающий… С вами я чувствую себя юнцом, – и ухмыльнулся.

Вот гад какой! Намекнул на возраст? Что бы это значило, хамство. Но у них приколы. В это время дубовая дверь, ведущая в зал, распахнулась, из-за бордовой портьеры показался тучный метрдотель в смокинге. Завидев посетителей, он прямо засиял от счастья, спешно вышел навстречу.

– Валерий Петрович! Какие гости! – он поклонился с достоинством, но было видно, что готов чуть не в пояс кланяться, приличия удержали. – Милости просим! Вас и вашу даму, – Карину он удостоил небрежного кивка. – Отдельный столик! Или пожелаете в кабинет? Проходите, мои дорогие. Прошу! – он распахнул дверь настежь и отодвинул портьеру, как конферансье в цирке поднимает занавес.

А если бы она выбрала другое кафе: и что, везде его знают? Карина была заинтригована. Кто же он? Этот вопрос без труда читался на ее чуть встревоженном лице. Карина предпочла открытую кабинку в зале, чтобы до времени не оставаться с ним наедине. Да ради бога, думал Драма, пусть себе гадает, он не собирался облегчать задачу. Пока в женщине зреет любопытство, она вас не покинет. Карина нравилась ему все больше. За внешней и достаточно показной бравадой, угадывалась тонкая и чувствительная натура, весьма, впрочем, умудренная жизнью. Та еще кошечка! Если бриллианты настоящие, и она даже бровью не повела, когда он обозвал их стразами, а платье как будто и в самом деле от Кардена. Ему-то по барабану, он бы предпочел набедренную повязку, хоть из бамбука, но тогда бы точно в кафе не пустили. Она не дурочка, но внешность! Фигурка в его вкусе. Что она делает в продуктовой палатке, еще ночами работает? Просто опасно. Алексей Иванович, метрдотель, прекрасно знал его вкусы, тут есть фирменное блюдо с грибами, ради него сюда все и ходят, но Драма, конечно, предложил Карине смотреть меню. Когда выбор был сделан и стол начал обрастать закусками, он со скучающим видом, как бы коротая время, кинул пробный шар.

– Карина. А вы давно Бориса знаете?

Вышколенный официант аккуратно разливал дорогое шампанское по фужерам.

– А вы? – вопросом на вопрос ответила Карина. При этом лицо сделалось якобы равнодушным, излишне безучастным, однако на высоких скулах вспыхнул румянец. С чего бы? Спиртное еще не пили. Возникла пауза, которую Драма не спешил прерывать, наблюдая за ее смятением.

– Спасибо, – он кивнул официанту. – Обслуживание не требуется.

Тот с поклоном удалился, предоставив им возможность пить шампанское самим, без его помощи, и разговаривать, сколько душе угодно.

– Я не знала, что здесь такой сервис. – Карина вопрос про Бориса попросту игнорировала, забыла за более важными занятиями. – Вы в самом деле продюсер? – она стрельнула в него глазами, и весьма неудачно, выдавая тем самым волнение, картинно взялась за фужер. Румянец играл на скулах, пробивая косметику. Значит, минимум, она была любовницей Бориса! Пока рано ее пытать.

– А вы в самом деле продавщица? – Драма налил себе коньяка, шампанским побрезговал. Видимо, это отразилось на его лице. Он любил смущать собеседниц.

– А разве постыдное занятие: быть продавщицей.

– Нет. Но временами опасное. Ночами не страшно работать?

Он ходил кругами вокруг темы, пытаясь нащупать, что же ее так смущает.

– Нет, не страшно. Я наемный работник. Ограбят, не жалко. Да никогда и не грабят, у нас крыша. Бандиты найдут. Кому надо связываться? Неразумно.

– Неразумно красотой рисковать.

– Дверь закрыта, будка железная. Решетка на окне. Главное, засов не открывать.

– Ну-ну, – про гранату Драма не стал говорить, этого он знать не может. – За что пьем?

– За знакомство, – она с готовностью взялась за фужер.

– Пора переходить на «ты», а то чувствую себя в министерстве Культуры. А там такие сволочи сидят! На брудершафт?

– Значит, вы все-таки продюсер! И как кино называется?

Чем больше доказываешь, тем меньше верят, еще чего.

– Эротика не для вас, – он отмахнулся. – Не формат.

– Не формат!? – она рассмеялась. – У меня хорошая фигура. Или нет?

– Операторы не смогут работать! Они побросают камеры и разбегутся по домам. Будут насиловать по пути чужих жен, куриц, бродячих собак, кто под руку попадет. Вас надо держать взаперти, в железном сейфе, за десятью замками, и электричество провести, сигнализацию поставить. Где-нибудь под водой, на дне моря, в Марианской впадине, охрану нанять от туземцев, акулы хлынут лавиной, опрокидывая суда и пожирая пассажиров. Апокалипсис, конец света, цунами. Нюрнбергский трибунал. Люди не виноваты, что вы целоваться не желаете, строите тут замки воздушные, а как в них жить? Вдвоем не поместимся. Разве что валетом.

Примерно в таком духе Драма ее развлекал, Карина смеялась…

10

А тем временем Герман в полном одиночестве сидел на домашнем диване, пялился в телевизор. Он не любил пить один. Опохмелиться, он опохмелился, благодаря Драме, деньги были. Не густо, конечно, но жить можно. Люся запропастилась, давно сына не видела, сидят сейчас с тещей, небось, тоже выпивают, мешать не хотелось, пусть. Драма в ресторане Карину окручивает! Позвонить кому-нибудь, нагрянет тусовка, и опять все сметут. Лучше одному, потихоньку. Водка не лезла, радости не приносила. Никому его блюзы не нужны, люди попсу слушают. Под фанеру целые стадионы собирают, дублирующими составами по стране чес устраивают, а кто они? Даже не музыканты, так. Прыгают с гитарами на сцене, попками вертят, рты открывают, а народ хавает. Тут зазвенел телефон. Может, кто в гости собрался? Нужна компания, с тоски сдохнуть можно. Герман с надеждой взял трубку.