– Герман! Здорово, братан, – он был пьян в дымину, начал с ходу обниматься. – Знакомься, это афганцы, мои друзья. Настоящие…
Усатый оказался начальником охраны, его товарищ начальником смены, тоже пьяны, но держатся уверенно, как будто так надо. Германа усадили, налили полстакана, предложив запивать пивом, закуски нет, но есть апельсины. Выпили, он чувствовал себя не в своей тарелке. Опаленные войной парни сидят, вспоминают погибших, принимают Германа, а он о каких-то пуховиках печется?! Даже думать стыдно. Какой позор!
– Братаны, а вы знаете, кто это? – Борис кивал на Германа. – Помните, рассказывал! Это Герман, тот самый. А ты почему без гитары? Я обещал, что споешь!
– Да… это, – промямлил Герман, скрывая растерянность. – Гитара же у тебя.
– А, точно! – Борис хлопнул себя по лбу ладонью. – Завтра заберем. Выпишут, сразу за гитарой. Все, братаны, завтра не ищите. Выписка, это как дембель. Герман? Бухать будем. Жаль, нет гитары. А где бы взять? Вы бы послушали. Это не фуфло по телевизору, фонограммы, педики, а тут Герман… Братаны! Найдите гитару? Есть тут у кого-нибудь? В госпитале нельзя без гитары, как на фронте. Мы между жизнью и смертью.
После водки и такой рекомендации Герману и в самом деле захотелось петь, тем более, что эти двое, кажется, не приняли его всерьез! Мало ли, что Борис рассказывает, он чересчур пьян, много болтает. Если Герман споет, то отношение изменится. В это время раздался осторожный стук, дверь приоткрылась, показалась плешивая голова, утонувшая в больничной пижаме. Старичку было лет восемьдесят!
– Разрешите лечь в кровать?
– Рано еще! – усатый начальник махнул рукой. – Смотрите телевизор там.
– Извините, – дед исчез.
Герман отказывался что-либо понимать, мозги не работали. Это что получается, охранники выставили отсюда больных, ветеранов, а сами тут пир устроили? Заметив его взгляд, Борис пояснил:
– Это наша спецбольница, для афганцев. А нам подселяют пенсов. Они не воевали ни разу, блатные, лечатся на халяву, препараты дорогие, оборудование импортное.
Герман посмотрел на военачальников.
– Откуда тут позвонить можно? Недалеко моя знакомая живет, у нее есть гитара.
– Из ординаторской! Пошли, братан. – Борис тут же поднялся. Что за парень неугомонный! А может, так вот и надо жить? Словно последний день.
Это была не просто знакомая, а любовница Германа, она удачно не спала, даже пригласила в гости, причем всех, но товарищи Бориса идти отказались: служба!
– Она красивая? – Борис пьяно зажегся. – Пошли.
Как и следовало ожидать, у первой по пути палатки притормозили: идти с пустыми руками? Борис немедля засунул голову в окошечко, и как в сказке. Разверзлись хляби небесные. Опять пакет, бутылка одна, вторая, блок сигарет, консервы. Фантастика. Вот как такое может быть?
– Как ты это делаешь? – поинтересовался Герман, едва поспевая рядом со спутником. Борис был пьян, все ему ни почем, шагает, снег скрипит. Как же он в больнице лежал? В камуфляже. Тот остановился, повернул к спутнику изменившееся вдруг лицо, глаза дурные в темноте сверкают, пена на губах выступила, щека дергается.
– Ты меня достал, братан, – Борис сунул руку в один из множества карманов, набитых неизвестно чем. – Я тебе в зубы сейчас «лимонку» засуну. Ты сразу все поймешь. Понял?
Герман понял! Кто бы в ночной палатке там ни находился, мужик или баба, да хоть пять мужиков, гранату в окошко кинет, и что там будет, в палатке железной? Легче понести расходы. Глаза у Бориса такие, что сомневаться не приходится, он кинет. Герман трусом не был, а все же перетрусил.
– Ты чего, брат? Я просто спросил.
– А я просто показал, – Борис рассмеялся. – Объяснять долго! Кто захочет с контуженным связываться? Менты стороной обходят.
Присмиревший Герман едва поспевал за Борисом. А тот словно знал, куда идти! Жанна встретила их с радостью, давно не виделись. Ели, пили, танцевали. Опять гитара, каратэ, фокусы. На этот раз без поедания стекла. Кажется, Жанна понравилась Борису? Он ей тоже, Герман не возражал. Да пусть себе, гитару бы вернуть завтра, было бы совсем замечательно. Он их оставил, и ушел спать в другую комнату. А пробуждение было неприятным. Его растолкала Жанна.
– Герман! – чувствительный тычок в бок. – Просыпайся. Где твой друг?
Истории этой конца края нет, и не будет! Герман сел, покачиваясь на кровати. Ему хотелось кричать, или что-нибудь сломать, только бы не услышать того, что сейчас услышит!
– Что случилось? – он пытался блюсти спокойствие.
Жанна, девушка пышная, стояла перед ним, уперев руки в боки. Ситцевый халатик трещал по швам. Не фотомодель, конечно, однако Герман, будучи сам худым, любил полных женщин. Когда деньги были. Он приподнял руки, надеясь обнять за бедра, как-то разжалобить прежде, чем она выскажет. Это была мысль: притвориться, что он привел друга в гости, сам не подозревая, на что тот способен!
– Иди ко мне, кисонька. Что случилось, моя рыбка?
– Я тебе пойду, – пригрозила кисонька, пригрозила рыбка. – Прямо в милицию! Твой друг ушел, его нет, он скрылся! А еще нет кожаной куртки, столового серебра и трехсот долларов, в серванте лежали! Что скажешь?!
– Кто же так деньги хранит, – укоризненно промямлил Герман…
Лучше бы ему гранату в зубы сунули! Герман кое-как успокоил подругу, пообещал, что компенсирует потери. С нее сбудется: пойдет в милицию, напишет заявление. И что? Он привел Бориса среди ночи, тот Жанну обокрал, и кто тогда Герман? Не лауреат! Он теперь подельник, а если до кучи ювелирные украшения Корнеева всплывут, часы швейцарские, то полный песец. Герман занял у нее денег на проезд, и поехал к Драме.
5
Драма встретил его радушно. Заметив мрачное состояние, без лишних вопросов налил коньяка. За чашкой кофе Герман поведал ему о гитаре и пуховиках, ювелирном наборе и прочих неприятностях, причиной которым послужил контуженый Борис. Драма слушал с неподдельным интересом. Они были знакомы лет десять, встречались на каких-нибудь мероприятиях или вечерах, имели взаимное расположение, встретившись по случаю, выпивали, общались на отвлеченные темы, и снова не виделись до следующего раза. Знакомство шапочное, но полезное в том смысле, что, когда наступает такой вот случай, Герман мог позвонить Драме с утра, заявиться в гости, и даже попросить взаймы весьма приличную сумму. В заключение истории сообщил, что пообещал Жанне либо вернуть украденное, либо компенсировать деньгами, иначе она обратится в милицию и подаст на него заявление, хоть и любовница.
– Способный парень! – подвел итог Драма. – Жаль, на пустяки разменивается.
– Куртка кожаная, серебро, плюс 300 баксов! В общем, на круг получается штука долларов. Выручишь? Я на гастроли собираюсь, – тут Герман лукавил, надежды на гастроли не было, но выкрутиться необходимо. – Через месяц верну!
– Деньги есть, без проблем, однако, прокатимся!
– Куда прокатимся?
– Должен же я знать, кому деньги отдаю! К Жанне, конечно.
Герман загрустил. Некрасиво получится.
– Я же верну! Как ты себе это представляешь?
– Деньги не вопрос, дам, но быть лохом не хочу. Тебя грубо кинули, а ты меня разводишь. А потом что, через месяц или два? Я с тебя буду спрашивать. Разумеется, прощу! Зачем? Мне легче дать не взаймы, а просто дать, и забыть, не та сумма. Или в унитаз спустить! За тебя обидно.
– Не понимаю.
– Вот именно. Вор на доверии действует по схеме. Тебя обдурил, потом твоих знакомых, которые верят тебе! Поскольку люди известные, им скандал ни к чему, но и прощать не хочется, тебе предъявляют. И если ты покупаешься и готов возмещать ущерб, значит, ты заодно с Борисом. В милицию ты не пойдешь, стыдно. Вот и получается. Он кинул тебя и по цепочке всех вокруг, и тобой же прикрылся, твоим именем. Он не сам по себе! «Скорая», врачи, госпиталь. Это система!
– Кто они?
– Именно это и надо выяснить. Гера, ты не волнуйся, даже заходить не будешь. Поговорю с этой Жанной, я человек со стороны, меня не кинет.
