Судя по справке в бортовой энциклопедии Кебрен V была дерьмовой планеткой, на которой вечно шел дождь.

Энциклопедия не врала. Из иллюминатора спускающегося в космопорт шаттла я смотрел на заливаемую небесной водой стену небоскребов из стекла, бетона и стали. Столица повторяла земные города конца XXI века – глубокая провинция, так уже лет пятьдесят не строят. Да и не живут уже, везде в моде низкоэтажная экологичная архитектура с малой плотностью населения.

В Гиперионе же все было по старинке – перенаселение, даунтаун-муравейник со зданиями по триста этажей, огромные рекламные голографические проекции в небе, километры трущоб на окраинах, разрезаемые скоростными трассами, забитыми пробками. Хай-тек, лоу-лайф, как писали фантасты прошлого. Вредные производства, горы мусора, мало зелени, мало света – десять солнечных дней в году, хронические болячки у населения… Еще через пару десятков лет город можно будет законсервировать и превратить в музей – и возить школьников с центральных планет показывать, как жили люди столетия назад.

Планете дал название гик-астроном, увлекавшийся древнегреческой мифологией, в честь бога реки, текшей близ Трои. С тех пор так и повелось. Потом столицу назвали Гиперионом, по имени титана из той же мифологии. Второй по величине город планеты был, очевидно, назван уже кем-то другим, тем не менее, отдавшим дань традиции. Тлалок. Та же бортовая энциклопедия услужливо подсказала, что это был ацтекский бог дождя. Должно быть, название дал потомок граждан земного государства Мексика, увлекавшийся народными корнями.

На планете еще можно было обнаружить город Океан (опять в честь древнегреческого божества), грузовой космопорт Эгир (это уже из германской мифологии), Мацзу (эту и без справочника я знал, ей и сейчас поклоняются на десятках планет Красной Империи), Репун Камуи (что-то японское), и прочая, прочая… Перелет на провонявшем миллионами пассажиров гигантском транспортнике «Шелли» был долгим, и у меня было прилично времени, чтобы изучить пункт назначения.

От гигантских серых труб заводов по переработке пластика поднимались клубы грязного дыма. Они смешивались с бьющим из свинцовых туч косым ливнем и покрывали черной сажей ветхие домишки бедняков. Видимо, на поверхности воздух был под стать планетке. Но я все равно не мог дождаться, когда вдохну его полной грудью, ведь затхлый рециркулированный кислород транспортника с дышащими на ладан воздушными фильтрами был хуже во сто крат. Совсем скоро я проветрю голову, что будет не лишним в предстоящем деле.

До посадки оставалось пять минут. Чтобы чем-то заняться, я достал из нагрудного кармана пиджака древнюю земную монетку, купленную когда-то на базаре у старьевщика. Клялся, что не подделка. С реверса смотрел двуглавый орел. Я принялся перекатывать ее по костяшкам пальцев – от большого до мизинца и обратно. Получалось хорошо – этим я тоже много занимался во время перелета.

Шаттл неторопливо спускался на планету Кебрен V, планету, чьи топонимы идеально подходили для античной трагедии, которая тут скоро разыграется.

Я летел убить своего бога и создателя. И самого себя.

При входе в атмосферу челнок почти не трясло. Хорошо, когда тебя довозят корпоративным транспортом, такая роскошь позволительна только на центральных планетах.

Зелено-голубой шар стремительно приближался. Я даже не стал запоминать, как называется этот мир, разговаривать мне тут будет не с кем. Просто очередное задание, прилетел-улетел. Главное, что пилот знает, где мы.

Корабль несся мимо глухих лесов, гор с заснеженными вершинами, извивающихся речушек, каменистых равнин… Ни одного человеческого жилища. Новая Зеландия. Кажется, такие пейзажи есть на Земле в Новой Зеландии. Хорошее место для уединенной фермы и достойной старости.

Вскоре мы сбросили скорость и стали прижиматься к поверхности, чуть не касаясь верхушек волнующихся деревьев. Джо щелкнул тумблером и активировал стелс-режим, челнок немного завибрировал.

– Трехминутная готовность.

– Всегда готов.

Он приземлился за грядой холмов в получасе ходьбы от точки назначения. С запасом, можно было бы и поближе подлететь. Чтобы засечь нас, понадобилось бы военное оборудование, и я сомневался, что у хозяина поместья, пусть и человека когда-то влиятельного и богатого, такое было. Но в нашем деле лишняя осторожность не помешает.

– Неплохая работа для железяки. – Я хлопнул пилота по плечу.

– Ты договоришься. Устрою тебе восстание машин.

– Я слышу напряжение в вашей коммуникации. Напоминаю, что вы оба являетесь сотрудниками Бюро и агрессия между членами команды не допускается. Кроме того, согласно первому закону робототехники… – внезапно проснулся ИИ корабля.

– Заткнись, душнила, – отозвался Джо.

Юмор у Джо-231 был индивидуально настроен одним из инженеров Бюро. Мне нравилось устраивать с андроидом шутливые перебранки.

– Эльза, мы шутим. Проверь свой лингвистический блок, у тебя что-то плохо с распознаванием иронии.

– Прошу прощения. Займусь этим, как вернемся.

Я отстегнулся и пошел к трапу, подхватывая на ходу с полок сумку с припасами, бинокль ночного видения и плащ-палатку. За бортом было восемнадцать градусов и разгар дня, но никогда не знаешь, сколько времени уйдет на выполнение очередного задания.

– Попробуй не помереть там, кожаный мешок, – кинул Джо мне в спину своим слегка механическим голосом. – Ты шутишь самые несмешные шутки. А где я такого еще найду? Нового долго выращивать будут.

Достав из оружейного шкафчика винтовку, я хмыкнул и начал спускаться в высокую изумрудную траву, колышущуюся на ветру. Надеюсь, справочник не врал и тут нет змей, гигантских хищных ящериц и тому подобных сюрпризов. Навигатор показывал маршрут к ближайшему холму на востоке.

Продираясь сквозь достаточно жесткие и острые заросли, я вдыхал разнотравье и щурился от солнца. Одного, крупного, яркого и желтого; второе – затухающий красный карлик – выглядело скорее декоративным украшением небосвода. Когда-то ученые думали, что жизнь на планетах с двумя солнцами невозможна, но ровно сейчас я шел по доказательству обратного. Мимо временами пролетали бабочки размером с ладонь, доносилось нечто похожее на скрип – то ли местные цикады, то ли птицы. Пастораль. Я достиг подножия холма и покарабкался вверх.

Моей целью был Джеймс Гонзалес. В прошлом – видный политик, сенатор, искусный дипломат. Однажды лично проводил переговоры с террористами и освободил десять заложников. Человек почти без грязи в биографии. С почти чистыми руками. В последние годы он отошел от дел и мирно жил на практически необитаемой зеленой планете: роскошь, доступная немногим. Все было хорошо, пока его имя не выдал экран Корректора. Его корректировка выглядела незакономерной.

С вершины холма открылся вид на поместье. Я устроился в тени дерева и стал изучать локацию в прицел винтовки. Вдоль невысокого деревянного заборчика прогуливалась пара роботов-охранников, эти даже не поймут, что случилось. На столбиках забора висели антенны защитного поля, тоже, как говорится, «от честных людей». Выстрел из моей винтовки такое не остановит, разве что чуть замедлит. Центр участка занимал бело-серый дом в колониальном стиле, без излишней вычурности, со вкусом отделанный крупной доской. Четыре колонны до уровня второго этажа, большая веранда, даже имитация печных труб на крыше. Сбоку и немного позади от дома находился загон с лошадьми. Гонзалес, одетый в свободную белую рубашку и ковбойскую шляпу, кормил там пегого коня яблоком. Я прицелился.

Дверь дома отворилась, и на улицу выбежал светловолосый мальчик, а вслед за ним вышла молодая девушка в сарафане. Мальчик подбежал к Гонзалесу, тот засмеялся и потрепал его по голове, а потом дал ему яблоко. Лошадь склонилась за угощением через забор.