В чем глубокий смысл религиозных идей в енисейских надписях и есть ли в них какие-либо гностические идеи?

«Высокое положение в обществе, богатства и слава, семья и дети, солнце на небе и лунный свет – весь этот мир и его обитатели составляли высшее счастье бытия, и, судя по надписям на могильных камнях, древние хакасы не думали, что в мире ином их ожидает блаженство.

Давайте вдумаемся в открывшийся нам факт: люди на века высекали горестные строки расставания с этим миром. Ни в одном случае (!), ни на одном камне (!) не выражена надежда на то, что за славные дела в этом мире, за праведную жизнь и служение обществу кто-либо из наших предков дал получить воздаяние, счастливую жизнь вечную в потустороннем мире! Нет.

Отсутствует хотя бы единственная строчка, позволившая бы заключить, что жизнь земная воспринималась ими как временное и суетное пребывание в греховном и полном искушений мире, пребывание ради того, чтобы подготовить себя к праведной вечной жизни на небесах, чтобы пройти испытание и войти во “врата вечности” очистившимся от “праха земного”. Ничего этого нет. Зато на многих камнях тяжким молотом и зубилом высечено: “Я не знал печали, печаль же была вот:…”.

Горести истинные состояли в окончании земной жизни. Выходит, хотя жители древней сибирской державы верили в верхние силы и их верховным божеством было Великое Небо, для присущего им мировоззрения не были характерны воззрения о рае и аде, о загробном суде и каре за содеянное. Если это предположение верно, то следует признать, что камнеписные тексты тысячелетней давности донесли до нас древние языческие представления предков, еще не знакомых ни с одной мировой религией» (Кызласов И. Л. Древняя письменность саяно-алтайских тюрков. М., 1994).

Возможно, прав во многом историк И. Л. Кызласов, говоря о далеких предках древнехакасской державы, что не были они знакомы «ни с одной мировой религией». Если в енисейских текстах, высеченных на могильных камнях с эпохи бронзы, нет ни одного (вопреки логике вещей) упоминания о счастливой и «праведной вечной жизни на небесах», о загробном рае или аде, то встает следующий закономерный вопрос.

Что, если существовала из поколения в поколение преемственность неких тайных знаний, которых наши далекие предки переносили на изобразительные формы, переходящие на лики Богов на камнях. Образы, созданные безызвестными творцами, воздействуют то силой внутренней сосредоточенности и философского самоуглубления, то высоким духовным подъемом и гармоничной созерцательностью.

В их мифологической картине мира, где «Пани, что без веры, без поддержки, без жертв» (по Ригведе) или «не знакомых… с религией» (по И. Л. Кызласову), отражена сложная мировоззренческая система. И весь этот комплекс знаний был передан специфическим словом пан – «наука». Мы назвали бы ее древним «гнозисом» божественных жрецов (людей-змей) из могущественного народа пан. Если верить мифам, они снискали милость и дружбу богов.

А ведь такие же панийские идеи, которые имели дело с «наукой», концепциями тайного познания и просветлением, существовали у гностиков, почитателей мудрости Змеи – символа высшего знания. Как известно, у сибирских уйгуров, принявших «гностическое» манихейство, не существовало ни жертвоприношений, ни изображений богов. Их министр Пан-тегин (см. «пан» – наука) увел «пятнадцать аймаков» в Восточный Туркестан (Китай), где было образовано новое уйгурское государство – Турфан (Turpan).

Для достижения познания мира и его устройства гностики организовывали философские школы, религиозные союзы и общины. Одними из ранних сект гностицизма являются офиты, учение которых представляет хаотическую смесь мифологических и религиозных представлений. Схожей религиозно-философским концепциям гностиков-офитов, т. е. поклонникам библейского Змея, как мы предположили выше, существовало более древнее предфилософское представление у народа пан в Сибири (II тыс. до н. э.).

Конечно же, читатель задается вопросом: если эта культура в своем изобразительном искусстве на камнях содержит в огромном количестве мифологические образы и сюжеты, то где тут место гностическому мировоззрению? И где в них хотя бы намек на зачатки философских систем? Хотя содержание искусства было тесно связано с мифом, оно не излагало мифологические сюжеты, бытовавшие в соответствующей социокультурной среде, а лишь упоминало их, используя отдельные архаические образы как способ познания божественных форм и воздействия на мир.

Вкратце гностическое учение можно описать как «гнозис» – духовное знание офитов (от греч. оφις – змея), а пратюркский «пан» в древней Сибири – наука чисел людей-змей. Оба эти направления (гнозис и пан) – особые духовные знания были доступны только сознанию жрецов-шаманов и просветленных «пандитов» в Индии – обладателей мудрости.

Происхождение средиземноморского «гнозиса» – знания от более древнесибирского «пана» (письма чисел) требует внимания и осмысления, поскольку исключает простое совпадение по многим вопросам. Так, скажем, у гностиков существовало слово «Эпинойа» – управляемая мыслительная операция заданной величины, которая соответствует тюркскому «сана» (счет, число, мысль и сознание). По гностическим учениям благодаря ей, Эпинойе, происходят «Эоны» – эманация вселенских (духовных) областей из непостижимого божества – сущности Единого. В тайной рукописи «Апокриф Иоанна» читаем: «И великий демон начал творить эоны на подобие истинных Эонов, и творил он их собственной силой», т. е. своей мыслью.

А ведь схожие идеи о создании структуры мира по тем или иным сферам (посредством истечения их из неописуемого первоначала) существовали у тюркоязычных пан. Как выяснится ниже (см. таблицу № 1), этапы творения областей мира были распределены по семи числам, вернее, по порядковым номерам. Одним словом, мироздание было размещено и расположено по гностическим «эонам» или создано в точности по законам тюркских чисел – «санат».

Гностицизм учил о сокровенной и непознаваемой сущности первоначала, проявляющего себя в эманациях – эонах. Этим эманациям противостоит материя, источником которой является Иалдабаоф. Этот Змей – особое творческое начало, лишенное, однако, божественной полноты и совершенства. Другое имя этого демиурга – Самаэль, что означает «яд Бога». (Такое толкование приводится многими лингвистами и учеными).

Истоки зарождения древних символов Змеи (яд, язык, звук шипенья, третий зуб, «телесный» круг и т. д.) нужно искать у тюркоязычных пан в Сибири как в изображениях на камнях, так и в енисейских письменах – рунах.

Обратим внимание на енисейскую руну «Ч» (уч) – символ раздвоенного языка змеи, передающий звук шипенья «уш-шь». Об этой тюркской букве, содержащей тайный смысл числа «ÿч» (три, мысль, ум), а также «У» (яд, секрет), мы поговорим ниже.

Спустя столетия в кириллице изменились их графические формы. Древнехакасская буква «Ч» приняла вид перевернутой славянской «Ч» с названием «червь» (змея), а руну «У» мы знаем как привычную «У» (ум или ус/уч – учи, ученый). Их древние изображения можно встретить на каменных изваяниях по краям «Уста» (рот, губы).

Рис. 1. Изображения знака > на камнях Древнейшей Хакасии, известного как енисейская руна «У»

Этот «Угол» (производное русское слово от У/кола) по краям рта личины мудрецы воспринимали как исходящий из Уст вселенского звука «У». Возглас «У-у!», а также «уч!» (ух! ох!) или тот же змеиный звук шипенья «уш-шь!» шаманы использовали в своих трансах при камланиях.

Он же, в свою очередь, как эфир в бесконечном пространстве, символизировал бесформенную, безграничную воду – «СУ» (тюр.).