– Тебя мама видела? – только и выдавила из себя.

– Отстань, сейчас все так ходят, – сестра насупилась, резко отвернулась, и с удвоенной энергией принялась терзать свою чёлку.

– Алла, ты только не обижайся, – робко начала я, – но ты же на буфетчицу в годах похожа, а не на молодую красивую девушку.

Сестра повернулась, отставив плойку в сторону. Потом снова глянула на себя в зеркало.

– Ты правда так считаешь? – неожиданно присмирев, спросила она.

– Хочешь, помогу тебе накраситься?

– Тебе-то откуда знать, как надо? Ты и туши в руки не брала никогда, – Алка, расстроенная, села на кровать.

– Если у меня не получится, то буду целую неделю убирать за тебя в квартире.

– Идёт, – оживилась сестра и побежала в ванную, умываться.

Я разложила всю её косметику. М-да, огрызки маминых карандашей, помады с воткнутыми в них спичками и ленинградская тушь, не густо. Отыскала небольшую коробочку с тенями, где на донышке виднелись их остатки.

Вернулась сестра, уселась на стул перед трюмо:

– Ну, не тяни время.

– В чём ты собираешься идти?

Хотелось подобрать что-то соответствующее наряду. Пусть и в прошлой жизни хорошей косметикой я была не избалована, но краситься не хуже девушек в журналах умела.

– Вон всё, – кивнула Алка в сторону шкафа.

Я обернулась, на вешалке висела шёлковая мамина блуза глубокого изумрудного цвета и юбка оттенка горького шоколада. Сочетание было удачным. Осталось лицо привести в порядок.

Повернула сестру к себе и принялась за дело.

Немного карандаша нанесла на брови, чуть изменила их форму, нанесла под брови и на внутренний уголок века светло-персиковые тени. Кое-как, слюнявя высохший грифель и матерясь про себя, нарисовала стрелки, выведя их чуть выше линии верхнего века, так глаза сестры стали гораздо глубже и выразительнее. Распределила на подвижных веках тени цвета кофейной гущи, хорошенько растушевала. Далее в ход пошла тушь.

– Плюй сама, – протянула её Алке. Та, вздохнув, принялась рьяно возить пластмассовой щёткой по коробочке.

Аккуратно, стараясь не слепить ресницы, прокрасила их по всей длине, дала высохнуть, и нанесла ещё один слой, отчего каждая ресничка стала объёмнее и длиннее. Если научиться пользоваться «самоплюйкой», можно получить невероятно красивые «опахала». Одно но, попадёт вода – пиши пропало, глаза выедало, словно туда плеснули кислоты. Критически оглядела результат своих трудов. Выбрала помаду, приятного пудрово-розового цвета. Нанесла капельку вместо румян, ею же подкрасила и губы. Алла была красивее меня, тонкие, как у мамы, черты лица, вкупе с большими тёмно-карими глазами. Много косметики такая внешность не требовала, лишь подчеркнуть природную привлекательность.

– Смотри, – отошла я в сторону.

Сестра развернулась к зеркалу, придвинулась ближе. На её лице отразилось неверие вперемешку с удивлением, а после карие очи полыхнули радостью.

– Ирка, это же просто невероятно. Я такая красивая! – любуясь она поворачивала голову из стороны в сторону, то приближаясь, то отдаляясь от зеркала.

– Давай с причёской тоже помогу, – взглянула на вздыбленную чёлку Алки.

– Давай, – она повернулась ко мне гораздо более охотно и распустила волосы.

Я принялась распутывать её начёсы, приводя всё в порядок. Наши волосы были густыми и уложить их было трудно. Собрав высокий пучок, я аккуратно завернула его в классическую «ракушку». Выпустив несколько локонов подкрутила их плойкой. Чёлку же аккуратно уложила на лбу, убрав набок, как у Одри Хепберн. Теперь на меня смотрела не матрёшка расписная, а элегантная девушка, которую впору хоть на бал вести.

– Любуйся! – кивнула в сторону зеркала.

Сестра повернулась и замерла, поводя головой из стороны в сторону:

– Ирка, да ты же талантище! – она обняла меня, поцеловав в щёку.

– Помаду береги, – рассмеялась я.

– Ой, точно! – Алка повернулась, проверить не всё ли стёрлось с губ. – Ну, теперь можно одеваться.

Она надела юбку и блузку, натянула чулки и обула мамины лаковые туфли.

– Пошли, маме покажем, – подмигнула мне сестра.

Мы вместе прошли в зал, где мама отдыхала после кухонных дел.

– Аллочка, – увидев её в изумлении протянула мама, – ты просто красавица! Кто так тебя научил краситься?

– Не поверишь, мамуль, Ирка, – смеясь она ткнула пальцем в мою сторону.

– Вот это да! Я всегда тебе говорила, что макияж должен быть аккуратным, посмотри, какое чудо! – мама обошла Алку кругом, любуясь дочерью.

– Ну, всё, – неожиданно смутилась сестра, – я пошла, а то вы меня совсем захвалите.

– Беги, родная. Домой?

– Не позже десяти, я помню, мам, – Алка махнула рукой, подхватила весенний плащ и упорхнула.

– Каждый день я замечаю в тебе новые таланты, – мама ласково потрепала меня по макушке.

– Просто смотрю по сторонам и вижу, как можно красиво краситься. Она же на клоуна была похожа с этими синими тенями.

– Я говорила ей это десятки раз, да кто бы меня слушал, – матушка снова опустилась в кресло, где лежал уже почти готовый пуловер для папы.

В глаза мне бросилось, как нервно мама поглядывает на настенные часы, монотонно бубнящие стрелками. А ведь папы до сих пор нет. При всей строгости его начальника, Павла Петровича, он никогда не задерживал их в выходной после обеда. У самого семья дома ждала. Отец уж слишком откровенно врёт.

Я включила телевизор и присела у маминых ног, как и в прошлый вечер. Её близость умиротворяла.

Через минут сорок возвратился отец, хмурый и недовольный.

– Что случилось, Петенька? – тревожно взглянула на него мама.

– Аля, – раздражённо бросил он, – сама не видишь. Весь день проторчал в бюро. Что ещё могло случиться.

Я подошла к нему и уловила едва заметный аромат чужих духов, приторно сладких.

– Папа, переоденься, отнесу вещи в стирку.

– Так вроде чистые, – оглядел себя отец.

– Вон на рукаве грязь и воротничок несвежий, – нашлась я, мне не хотелось, чтобы мама почувствовала присутствие чужой женщины.

Покорно сняв рубашку, отец протянул её мне и ушёл в спальню за домашними брюками.

Отнесла его рубашку к остальным вещам, которые ждали своей участи в большой стиральной машине. Развернула по дороге воротничок, на самом сгибе виднелась полоска алой помады. Замыла её водой, осталось пятно, но не беда. Лучше так.

Мама позвала ужинать, однако даже сидеть за одним столом с отцом желания не было. Отговорившись тем, что устала и хочу спать, ушла к себе. Его предательство до сих пор больно резало по сердцу. И чувствовалось острее, после вчерашней идиллии, которая, казалось, царит в семье. Нет, если мне выпал шанс, не буду в этот раз пускать всё на самотёк. Надо найти эту провинциалку, любительницу чужих мужей. Не знаю, что стану делать дальше, придумаю после. Сейчас я была настолько на неё зла, что даже рассматривала вариант, как толкнуть её под машину. Я по-прежнему боялась ложиться спать. Но если мне судьба вернуться назад, то так и случится, не спи я хоть неделями. Не стала себя мучить и залезла под одеяло. Тем более, что действительно сильно устала сегодня. Стоило коснуться подушки, как сон сморил меня. Как вернулась Алла, я уже не слышала.

Глава 8

Наутро Алка, не удержавшись, принялась меня тормошить:

– Ну, вставай же, соня. Сколько можно дрыхнуть?

Это было не похоже на мою сестру. Вот уж кто любил поспать, и, желательно, до обеда.

– Чего тебе, – открыла я глаза, отчаянно зевая, – пожар, что ли?

– Хуже, тьфу ты, лучше то есть. Ну, что ты, совсем неинтересно? – Алка надула губы и отодвинулась от меня.

– Говори давай, всё равно разбудила, – я села на кровати, завернувшись в одеяло.

– Ярик! Ярик пригласил меня танцевать, мы почти весь вечер провели вместе, а потом он проводил меня до дома! – сестра запрыгала по кровати так, что я чуть не слетела в своём коконе на пол.

– Отлично! Так меня-то зачем будила? – даже с учётом, что легла я рано, спать хотелось отчаянно.