Москва летом как всегда выглядит празднично и величаво, но мне, любителю тишины и покоя, все это, конечно, не в радость. Катерина в больнице, положили на обследование, пару недель предстоит прожить вдвоем с дочерью. Это не тяготило, просто одно дело отдыхать с детьми, а совсем другое – работать и стараться быть для ребенка заботливым отцом. По требованию генерального секретаря пришлось въехать в новую, для нас, разумеется, квартиру. От всевозможных «квартир для партаппарата» отказался сразу. Жить в одном доме с богемой не желал, еще не хватало, поэтому подготовленную квартиру в каком-то из домов на набережной Москвы-реки даже смотреть не поехал. Но все-таки аппаратчики меня перехитрили, буквально заставив въехать в квартиру на Ленинском проспекте. Согласился лишь по одной причине, люди Шелепина явно просчитали меня. Квартира была буквально в сотне метров от больницы Пирогова, где и лежит Катерина. Дядю Колю уложили в Бурденко, ему предстоит серьезная операция, будем навещать и его, нам не сложно, он чуть не единственный близкий человек для нас в новой жизни. Хирург уже назначен, светило науки, операции такого плана делаются давно, методика отработана, переживать фронтовику не следует, все пойдет как надо, сердце еще крепкое, выдержит, зато результат обещают отличный, будем ждать.

Навестив нашу маму, мы с дочкой отправились смотреть квартиру. Через час нас будут ждать, все покажут и расскажут. Предупредили правда, что квартира под ремонт, так как нам была подготовлена другая, а мы отказались. Не переживаем из-за этого, уж в Москве нам, думаю, все достанут, и унитазы, и шторы. В чем-то, надо признать, мне даже нравилось нынешнее наше положение. Что же, будем потреблять, раз дают. Коли вытащили нас в столицу, нехай соответствуют. Главное, самому не скатиться к зазнайству и чванству.

– Пап, а там что? – с детским любопытством дочь указала в сторону парка.

– Нескучный сад, дочь, парк большой, в нем старинная усадьба с дворцом. Дальше вправо парк Горького, а слева Воробьевы горы. Там тоже парк, и красивый. – Да, сыграли мои покровители именно на моей любви к природе. Немного расстроило только одно обстоятельство, Ленинский, чуть не главный проспект, это дорога на юг, в аэропорт Внуково. Именно по нему везут прилетающих иностранцев, а наши люди выходят посмотреть. Много людей. Хорошо хоть в квартире только два окна на сторону проспекта, остальные в парк.

– А мы пойдем туда гулять?

– Конечно, не зря же выбрали квартиру возле парка, – качнул я головой. – Заодно и школу посмотрим, она тоже рядом, тебе учиться в ней скоро.

– Пап, так мы уже не вернемся в наш дом в деревне? – Понятливая какая стала…

– Почему? – сделал вид, что удивился я. – Конечно, вернемся, куда ж мы без нашей деревни!

– Я думала, мы там будем жить, а в школу я в Глебово пойду.

– Видишь ли, доча, жизнь такая штука, что приходится иногда делать не то, что хочется, а то, что требуется. Вы с мамой, думаю, будете часто там бывать, вместе с дядей Колей, а вот я уже не смогу ездить туда всякий раз, как захочу.

– Плохо… Мне нравится в деревне, ты там всегда со мной и добрый… – Ничего себе замечание, и как понимать такое?

– Разве я с тобой, моя прелесть, могу быть злым?

– Ну, когда дядьки всякие к нам приставали, я тебя не узнавала, даже лицо какое-то другое делалось.

– Я обещаю, дочь, всегда быть с тобой добрым, что бы ни случилось.

– Хорошо, папочка. Пойдем гулять?

– Пойдем, моя милая.

Человек, проводящий нам экскурсию по нашей новой квартире, терпеливо ждал. Извинившись перед ним, пообещал, что сам все решу и затем приеду к ним на согласование. Квартира нам понравилась, так и сообщил представителю. Конечно, ее еще не видела, жена, но, я думаю, ей понравится. Нам оставили ключи, чтобы мы смогли побыть в квартире и сделать наметки плана ремонта. Но вместо этого мы с дочерью с удовольствием пошли гулять в Нескучный сад. Парк был огромен. Мы прогуляли в нем с дочкой до самой ночи, и хорошо, что еще работало такси, и нам удалось добраться до гостиницы достаточно быстро. Да, в ближайшее время нам предстоит долго еще жить в гостинице. Ибо в квартире предполагается очень серьезный ремонт. Кто здесь жил до нас, неизвестно, но квартира была в ужасном состоянии. Менять нужно буквально все. Попутно придумал подвесные потолки. Конечно, какое-то подобие сейчас производится, но это все было не то, нам хотелось чего-то своего. Полностью нужно заменить полы, штукатурить заново стены, поклеить обои, но это выбор уже за женой. Когда Катерина выйдет из больницы, ей предстоит очень долго выбирать обои. Хотя все может показаться не таким страшным. Выбор-то сейчас не как в начале двадцать первого века, может, это займет всего пять минут. Посмотрим, дело житейское.

Квартира большая. Мы просили не селить нас в пятикомнатные апартаменты, поэтому трехкомнатная квартира в сталинском доме вполне нас устроила. Это была центральная часть дома. Уровнем выше, чем основной. И даже имела свой лифт. Вид из окон на парк, жаль, из-за деревьев не было видно Москву-реку, но все равно вид обалденный. Как я заметил ранее, до больницы Пирогова, как и до будущей Аленкиной школы, нам буквально пройти два дома в разные стороны.

Работа в Минстрое пока не напрягала, я больше знакомился с персоналом, сотрудниками. Обсуждали проекты прошлого и будущего. У молодых людей глаза горели, всем хотелось работать, творить. И мне было понятно, почему. Много лет эти люди вынуждены были работать, гоня план, и заселять всю страну в серые унылые коробки. Товарищ Хрущев, ни дна ему ни покрышки, мотивировал отказ от сталинских домов банальной экономией. Конечно, надо экономить, если ты кормишь Африку и еще полмира. Шлепаешь танки по тысяче штук, вот и приходится селить людей в бетонные коробки по тридцать-сорок квадратных метров.

Катя провела в больнице всего десять дней. Никаких последствий у нее не выявили. Девушка, на взгляд врачей, была вполне здорова. Это больше была наша перестраховка, зато теперь и она сама, и мы оба вполне спокойны. В середине июля стояла жара, в Москве было очень душно, и мы всей семьей, предварительно поставив в известность Шелепина, рванули в нашу любимую деревню. Жаль, дядя Коля лежит сейчас в госпитале, восстанавливаясь после операции. Это продлится довольно долго, и в деревне, кроме нас, никого и не будет. Нет, конечно, там еще есть местные жители, но с ними мы общались очень мало. Да и какие там жители, две бабульки возрастом лет под девяносто, которые еще царя застали.

Уже на третий день отдыха к нам заявились товарищи Деруновы. Павел Федорович сиял как начищенный пятак, строительство района началось, финансирование осуществлялось в полной мере. Товарищ директор был очень доволен открывшейся перспективой и просто излучал позитив. Завод расширялся, они взялись за снегоход. С моими разработками, ну точнее эскизами, все пошло гораздо веселее. В будущем году на выставке в Москве, думаю, мы порвем всех. Директор попутно рассказал о Горине. Ваня доводит до ума новый мотор. И уже заинтересовал своей новинкой военных. На легкие катера он вполне пойдет. Да, всего чуть больше года назад, когда я только моделировал свою рыболовную катушку, никак не ожидал такого размаха. А теперь, если честно, даже немножко жаль. Со всей этой стройкой основная жизнь по изобретениям как-то проходит мимо меня.

Павел Федорович привез мне вести с «Вымпела». Оказывается, там уже готов катер по моему проекту, и мне следовало бы туда наведаться. Не смог сдержаться и на следующий день рванул в город. На заводе меня действительно ждали. Посудина далека до завершения, но это уже был катер. Очертания именно те, которые я рисовал, пропорции, на мой взгляд, идеальные. Если он на воде себя будет вести так, как я предполагаю, можно сказать, что моя мечта осуществилась. Всегда мечтал о хорошей посудине. Пришлось немного задержаться, обсудить с кораблестроителями как установку двигателей, так и оснащение судна. Немного поспорили. В чем-то уступил, на чем-то настоял, но договорились вполне легко. Мне обещают уже к зиме полностью завершить катер. Конечно, жаль, что это будет зима, мне будет его не испытать до весны. Ну, что поделать, подождем.