— Мы не так давно все ж таки получились эпоксидную смолу. Пока в лабораторных условиях. Это клей с удивительными качествами. Он позволяет выклеивать из ткани вот такие скорлупки, — произнес Алексей и взял со столика кусок материала, протянув отцу.

Тот его покрутил в руках.

Взвесил.

Попытался сломать, удивленно присвистнул.

— И что, в воде не размокает?

— Нет.

— Гниет?

— Не. Только наполнитель, но крайне медленно и плохо.

— А обрастание?

— Сама по себе эпоксидная смола для обитателей морей не съедобна. То есть, нарастать не должно. Но в НИИ Моря предложили вариант покраски той самой ядовитой зеленой краской корпуса. Замешивая ее на эпоксидной смоле.

— Интересно… интересно… — произнес Петр, прогуливаясь вокруг тримарана.

Кроме него, впрочем, это все было никому не интересно. Во всяком случае не более, чем как очередной занятной новинки.

— И для чего такой корабль дивный? — задал вопрос Василий Голицын.

— Для почтовой связи с удаленными землями. Именно по этой причине скорость во главе угла. По самым скромным оценкам от Риги до берегов Аютии он должен будет достигать быстрее, чем за месяц. Возможно сильно быстрее. Но это пока, увы, не ясно.

— Ого! — ахнули все присутствующие, знающие прекрасно тайминги движения кораблей по этим направлениям.

— Хотя такие «гончие» можно использовать и для разведки. Вот только в бой совать их нельзя — они вряд ли в состоянии стоять под огнем противника…

Прошли к следующему столику.

Потом еще…

Где-то еще часа три они ходили между этими и другими макетами.

Алексей, готовясь к этому заседанию Нептунова совета решил расстараться и устроить маленькое шоу. Начиная с места проведения и заканчивая форматом. Поэтому люди и ходили, смотрели, обсуждали, дискутировали…

Здесь ведь стояли не только корабли. Отнюдь, нет.

Много всего.

Например, «коллекция» макетов перспективной паровой техники автодорожной. Это они за пару месяцев перед этим сели с Кириллом и попытались «пофантазировать». На деле-то Алексей пытался что-то нужное вспомнить, давая брату ухватиться за идею и ее развить. А потом «искренне радовался» за то, как ловко он все придумывает…

Параллельно обсуждали вопросы глобальной политики.

Все четыре.

Первым шел Дальний Восток.

Цин хотели мира, но договор не клеился, ибо они желали вернуть status quo, то есть, откатить все к ситуации до войны. Что не устраивало уже Москву. Петр бы согласился. Алексей же хотел получить земли по Амуру до самого моря и прочие «привычные ему российские владения» Приморья. Для Цин же такие требования казались перебором, несоразмерным успехам России в войне.

В Аютии ситуация просто висела в воздухе. Сил производить вторжение в Бирму у местного правителя не было, а закрывать войну в формате status quo не хотелось. Как и воевать за местных с непонятными перспективами российских интересов.

А там еще с Кореей начались переговоры…

Второй вопрос был связан с Персией и Индией. С последней мал-мало все шло нормально. Союзники в государстве Маратхов, на которых сделала ставку Россия, укреплялись без явных эксцессов. А вот в Персии все выглядело крайне непросто.

Критически.

Это вторжение пуштунов при поддержке арабов и великих моголов всколыхнуло общество страны. Этнические персы не любили ни тех, ни других, ни третьих. В особенности арабов. А тут такой всплеск поводов…

Что с сплотило персидские элиты с тюркскими.

В то же время — поражение под Кандагаром было чудовищным репутационным ударом для правящей династии. Равно как и осада столицы со спасением ее русскими.

Сложнейший такой мировозренческий кризис.

Особенно у персов-шиитов. Ведь именно на их почве держались религиозные фанатики и системная оппозиция шаху, вызванная раздражением концепцией «Большого ислама» и браком Алексея с Серафимой. А тут такое…

Нет.

ТАКОЕ!

А как иначе оценивать эту битву? Вышли и раскатали в тонкий блин в несколько раз превосходящие числом силы. Играючи. Почти что без потерь.

ЭТО производило эффект.

И еще какой эффект!

Вся столичная аристократия ведь со стен на это смотрела. И не только из числа кызылбаши. Последних вообще не богато в столице наблюдалось после Кандагарской трагедии. Как написала тетя Марьям — Исфахан после этой победы напоминал развороченный улей…

Какую стратегию в Персии выстраивать? Что взять в качестве платы за помощь? Ведь не взять нельзя. Как это сделать правильно?

Да и война с Афганистаном и Великими моголами выглядела не такой однозначной как казалось. Воевать в принципе там можно. Но за ради чего? Таскать персам каштаны из огня за красивые глаза? Это Алексей считал неправильным. Сотрудничество то нужно делать взаимовыгодным. Попросить земли в оплату? Ну… так-то хотелось. Да. Но какие?

Земли Дербентского и Кубинского ханств для получения контроля над нефтяными месторождениями? Или острова в Ормузском проливе? А может владения в устье Шатт-эль-Араб? Ну, то есть, реки, образовавшейся слиянием Тигра с Евфратом. Или еще чего?

Варианты были. И, наверное, сейчас многое дали. Но последствия… Алексей ведь стремился к взаимовыгодной экономической интеграции России с Персией. Поэтому, с одной стороны, было очень важно не показать слабость, ибо слабых никто и никогда не уважал в политике. А с другой — не запустить какие-то фундаментальные негативные процессы. Понимая, что взятие земли обычно вызывает сильное раздражение у населения…

Третий вопрос — Африка.

И здесь проблемы.

Много.

Правитель Абиссинии сумел восстановить контроль над дорогой к порту Массава. Подчинив его уже открыто власти Тевофлоса — негуса Абиссинии. Гражданская война у него явно сворачивалась так и не начавшись толком. Слишком уж убедительной оказалось победа пехоты, подготовленной и вооруженной русскими. Да и вообще — сотрудничество с ними было заново взвешено и оценено весьма высоко. Что породило процесс реорганизации державы.

Медленное.

Но мамлюки после поражения были затихли и не мешали.

У Тенкодого ситуация была близкой. Технически Гражданская война шла. Но вяло. После провала попытки уничтожения правящего дома и воцарения Иоанна Алексеевича как-то все заглохло.

Против русских мало кто из мосси хотел идти, считая их источником своего благополучия. А Ваня же он сын наследника России. Поэтому боевых действий почти не велось. Почти. Так — по мелочи. В основном договаривались. А страна пересобиралась на новых принципах, как и Абиссиния.

А вот у берберских пиратов возникли очень серьезные проблемы. Ибо Франция готовилась к большой десантной операции, планируя привлечь до сто тысяч «штыков». Из-за чего даже остановила свою экспансию в Леванте. И пиратов явно нужно было спасать. Иначе Париж мог оставить от них только рожки да ножки. Людовик как-то вообще не понял юмора с массовым похищением рабочих.

Совсем.

Никак.

Оставалось только понять — как именно их спасать и нужно ли это делать в принципе? Или уже руками французов закрыть эту серьезную региональную проблему? Все же вон какая грандиозная вольница пиратов. Опасная вещь. С такими ребятами всегда игры идут на грани фола и рискую обернуться какой-нибудь пакостью. Если, конечно, ты не держишь этих прекрасных людей за яйца крепкою рукой. Чтобы, ежели что, одним неловким движением оторваться там все к чертовой бабушке…

Ну и, наконец, Европа.

Здесь проблемы были острее и сложнее всего.

Габсбурги заняли все османские Балканы, включая столицу. Хотя султан все ж таки сумел сбежать в свои азиатские владения. С юга его поджимали французы, отжавшие себя весь Левант и Кипр. Однако наступательный потенциал оказался исчерпан. И у тех, и у других.