В Муроме, напротив, основным являлось массовое производство. Сюда Демидов отдал пехотные пистолеты с укороченным до 8 дюймов стволом. И дела тут шли настолько хорошо, что Никита подумал отдать сюда и обычные, то есть, кавалерийские пистолеты, дабы всецело сосредоточиться на массовом длинноствольном оружие.

Владимирский завод изготавливал мушкетоны дюймового калибра со стволом в 15 и 30 дюймов. Первые были обычными и самыми массовыми, а вторые назывались крепостными и оснащались откидным крюком для упора. Кроме того, предприятие выпускало ручные мортирки с длинными мушкетными прикладами и короткими стволами в калибре три дюйма для основной чаши. Они предполагали стрельбу ослабленными зарядами с рук, а также полными, но уже с упора как прикладом куда-то, так и с помощью откидного крюка.

В качестве вишенки на торте завод изготавливал складные кованные треноги. Достаточно крепки для того, чтобы можно было их использовать в качестве переносного упора как для крепостных мушкетонов, так и ручных мортирок.

В Дмитрове делали двуствольные версии стандартного карабина и пистолета. Ярославль же отличался выпуском нарезных егерских мушкетов. Их сокращенно тут называли винтовками и оснащали стволами длиной в 45 дюймов 50-ого калибра. Это были, по сути, те самые Кентуккийские винтовки, на которые невольно Алексей и равнялся. Из Тулы, кстати, сюда поступали лишь заготовки стволов, полученные прокатом. Дальше их уже тут проковывали на оправке, формируя внешнее восьмигранное сечение. Сверлили для калибровки канала ствола. Полировали. Нарезали…

Уйма муторного, долгого, кропотливого труда. Из-за чего Демидов и не стал оставлять у себя это производство. Не его это подход.

Здесь же из отбракованных стволов получали и карабины, именуемые штуцерами. В принципе — все тоже самое, только длина ствола уменьшена до 30 дюймов. Ну и пистолеты нарезные. Не очень нужные, но не выкидывать же бракованные стволы? А так — какой-никакой спрос на них имелся. Причем по всему миру.

Костромской завод изготавливал еще более интересные вещи — нарезные крепостные мушкеты сотого калибра и стволами в 50 дюймов. Здоровые такие. Тяжелые. Крепкие. Притом заряжаемые с казны. Затвор откидной вверх на защелке. Вместо унитарного патрона тут применялась латунная сменная камора с боковой трубочкой инициации.

Весьма и весьма непростое изделие, которое пока не удавалось производить количеством более полусотни в год. Во всяком случае — пока. Потому как нормального фрезерного станка сюда не поставляли ни единого, а без него такое оружие делать натурально ад.

Кстати, крепостной мушкет оснащался точно таким же откидным крюком, как и крепостной мушкетон или ручная мортирка. И мог в полной мере пользоваться как складными треногами владимирского завода, так и их стойками бортовыми.

Кроме того, в Москве действовало еще маленькие, но интересные мастерские. Буквально по десятку работников в каждой. Где шло «освоение выделяемых бюджетов» на интересную, но на разный НИОКР. Глубоко факультативный для Демидова, сохранивший у себя довольно крупную опытную мастерскую для своих нужд.

Так мастерская Джеймса Пакла, англичанина, переехавшего в Россию по приглашению царевича, занималась револьверными системами. Именно он, в сотрудничестве с опытным производством ТОЗ, и разработал капсюльный револьвер.

Джона Куксон, еще один оружейник-эмигрант из Англии, трудился над карманными пистолетами с компактным замком типа boxlock, который и разрабатывал по техническому заданию Алексея. Этаких дерринджеров своей эпохи.

В еще одной «пыхтели» над многозарядными системами с репитером Лоренцона. В четвертом — над переломными ружьями со сменными каморами, навроде тех, что использовались в крепостных мушкетах. Ну и так далее. Всего одиннадцать мастерских…

Прям целый мир!

Большего разнообразия и масштаба чем в производстве стрелкового оружия в России не было нигде больше в промышленности. Ибо важнейшее магистральное направление развития. И столько усилий не пропали даром. В моменте со складов выделили 41 мушкет крепостной да по 80 сменных камор на каждый, 227 винтовок, 317 штуцеров, 183 мушкетонов крепостных и 698 обычных, а также 132 мортирок ручных с 25 тысячами гранатами чугунными. Кроме того, из обычного вооружения выделили со складов 964 тяжелых мушкетов, тех, что с 50-дюймовым стволом для компенсации недостатка винтовок, а также 2270 кавалерийских и 820 пехотных пистолетов.

Прям вот взяли и передали тем же днем, чтобы в Пермь отправить. И еще сколько-то до осени получиться перебросить. Не так чтобы сильно много, но для защиты Иркутска должно хватить. С запасом. А там уже и армейские полки подтянутся, чтобы серьезно поговорить с этими незваными гостями…

* * *

Три галеона медленно покачивались на волнах.

Слабый ветер не позволял им разогнаться быстрее двух-трех узлов. А паруса хоть и не висели безвольными тряпками, но были безгранично далеки от туго натянутого состояния.

На кораблях было нервно.

Долгий переход из Ново-Архангельска в Охотск заканчивался. Затянувшись из-за шторма, который заставил их больше месяца ремонтироваться на Гавайях. А тут еще и штилем запахло в канун прибытия.

Осталось то всего ничего… и ветер стих…

Раздражало это люто.

Всех.

И вот — со смотровой площадки головного корабля замахали руками. Приметили что-то.

Минуту спустя по «матюгальникам[5]» передали — Охотск на горизонте. А через четверть часа стало понятно — там беда.

Реально беда.

Серьезная.

Стали даже доносится отзвуки выстрелов.

Когда подошли ближе ситуация прояснилась. Вокруг острова с поселением крутились многочисленные туземные лодки. Люди же в основном сидели на крышах и оттуда отстреливались. В церкви организовали баррикаду. Но такую — не внушающую доверия. Острог же, который когда-то тут был, еще года два как разобрали по ветхости. А новый так ставить и не начали. Все откладывали, надеясь, что многочисленность населения отвратить всяких охочих от проказ.

— Заряжай картечью! — раздался зычный голос капитана на головном кораблей.

И словно волна это команда пробежала по эскадре.

Вместе с тем из оружейных комнат стали доставать оружие и раздавали личному составу, не занятому у орудий, на парусах и иных вахтах. В основном крепостные мушкетоны, мушкеты да пистолеты. Последних выдавали аж по два на брата.

Их заприметили.

Не сразу, но заметили.

И москитный рой мелких лодок направился к галеонам. Конечно, не тем большим, в две тысячи тонн водоизмещением. Но тоже внушительным — порядка тысячи. С явным намерением взять их на абордаж.

6-дюймовые карронады были избыточными для таких мелких целей. Но других не имелось. Этот тип орудий являлся своеобразным стандартом и ставился практически везде на крупных кораблях России для унификации боеприпасов. Вот и сюда их воткнули. Так что открыли огонь именно из них. Сначала средней картечью, а потом и ближней…

Бой продолжался минуты две, может три.

Увидев, КАК их разделывают с этих кораблей, туземцы развернулись и дали хода. Стремительно выходя из зоны поражения по этому слабому ветру. На батарею, прикрывающую Охотск с моря, они тоже сунулись, но быстро отошли, сообразив, что к чему. А тут все было еще хуже. СИЛЬНО ХУЖЕ.

Там стояли полноценные 6-дюймовые пушки.

Серьезные.

Большие.

Длинные.

А потому стреляющие не очень часто. Но и они неприятно их удивили. Тут же злодействовали коротенькие карронады, наводящие натурально опустошение среди их рядов.

Кое-кто из них попытался выйти с острым углов, чтобы пытать свое счастье. Но ничего не вышло. Мушкеты и мушкетоны вполне справились с этими немногочисленными экспериментаторами…

В самом же Охотска потихоньку все стихало.