При этом казаки продолжали продвигаться через лаву.

Не задерживаясь.

Не замедляясь.

Проскочили.

Разъехались.

Сиу были явно шокированы таким натиском. За какие-то минуту или даже меньше у них оказались убиты или ранены свыше двух с половиной тысячи человек. Добрая половина.

Шок!

Сокрушительный шок!

Просто оглушительный!

Они замедлились и растерянно озирались по сторонам и пытались сообразить, что случилось. А вокруг бегали лошади без всадников. Их лошади. Хорошо узнаваемые.

Казаки же, повинуясь короткому сигналу горнов, остановились.

Развернулись.

Достали карабины.

И легкой рысью сблизившись с индейцами шагов на двадцать, дали залп. После чего, уронив карабины на плечевых ремнях к бедру, выхватили палаши и, пришпорив коней, ринулись в собачью свалку. Со свистом и улюлюканьем…

* * *

Конвой из пяти русских галеонов шел мимо Филиппин. Испанских.

С местной администрацией отношения у них складывались… неоднозначно. Те явно выслуживались перед Мадридом, скованные по рукам и ногам инструкциями. А потому не позволяли использовать эти острова в качестве промежуточной базы по пути в Ново-Архангельск. Однако иногда «по братски» просили кого-то подбросить в Европу. Завозя таких гастролеров небольшим посыльным судном. А там, у Канарских островов, к конвою регулярно выходил аналогичный кораблик, чтобы таких гостей принять.

Небольшие маленькие услуги, которые облегчали жизнь на местах. И конвоям, и испанцам, живущим на Филиппинах. Которых не очень-то и жаловала метрополия.

И вот, проходя мимо привычных мест, русские галеоны вновь заприметили посыльное испанское судно. Оно сблизилось. И, вместо того чтобы запросить конец каната для пересадки гостя, с него стали кричать, чтобы русские отворачивали.

— Что случилось? — спросили с корабля.

— Дальше враги. Цин! Много!

Адмирал, которому доложили об этом, не поверил. Что тут, в такой дали от берегов, делать флоту Цин? Да еще и с засадой.

Махнул рукой.

Вздор.

Наверное, эти испанцы что-то напутали. Или переводчик.

Прошли дальше.

Первый остров. Ничего.

Второй. Тоже.

— Я же говорил, — усмехнулся адмирал. И пошел в каюту.

Однако, когда конвой проходил через группу небольших островов, появился он… флот Цин. Не пираты, а нормальные, большие боевые джонки. Которые от сигнальщиков загодя получили отмашки и подняли паруса. Вываливаясь из-за островов.

Со всех сторон.

Всего двадцать два вымпела. И водоизмещением не маленьким. Династия Цин, как и те, что правили до нее, умели и строили довольные крупные корабли. Вот на конвой и вывалили здоровенные пятимачтовые джонки по двадцать сажень длинной[3].

И в бой.

На сближение.

На абордаж.

Отсекая всякие возможности для прорыва. Куда не поверни — всюду галеоны оказывались на пересекающихся курсах с крупными кораблями неприятеля.

— К бою! — рявкнул капитан.

Адмирал это услышал быстрее, чем до него добежал вестовой.

Минуту спустя прозвучали первые пристрелочные выстрелы. 6-дюймовые карронады ударили дальней картечью, которой можно было вполне портить рангоут и такелаж этим джонкам. Ну и плетеные паруса.

Еще минута.

И конвой окутался дымами. А стрельба стала весьма частой.

Отчаянной.

Темп держался. И карронады стали даже поливать уксусом загодя, не давая перегреться раньше времени.

Однако неприятель сближался.

Хуже того — явно шел на таран, стараясь любой ценой обездвижить галеоны.

— Пять румбов влево! — закричал адмирал.

Капитан продублировал приказ. Рулевой стал бодро крутить штурвал. Так что галеон заметно накренившись, стал круто поворачивать в сторону. Чтобы по ветру проскочить между джонками Цин и островом.

Остальные корабли уже имели приказ «Делай как я» и повторили маневр командира. Только не все сразу отвернув, а проходя через одну точку с тем, чтобы сохранить линию и, как следствие огневую мощь конвоя.

Не прекращая при этом стрелять.

И не только из 6-дюймовых карронад, которые теперь в упор били по бортам джонок метров с 50–100 ядрами. И они их вполне проламывали. Оставляя после себя внушительные пробоины. Местами даже ниже ватерлинии.

Кроме того, адмирал приказал открыть оружейные комнаты и раздать оружие. Поэтому целая сотня ручных мортирок теперь закидывала ближайшие джонки маленькими 2-фунтовыми гранатами. Обильно. Густо. Часто.

Ну и из мушкетонов начали стрелять. Картечью. Забираясь повыше.

Рассеивание даже на ста метрах было — ого-го, но и цель — вон какая. Отчего каждая такая подача добавляла огонька на джонках.

Такая плотность обстрела совершенно опустошала корабли Цин. Верховую команду, что управлялась с парусами, просто сдуло. Да и остальные немало пострадали. Особенно когда высыпали на верхнюю палубу при слишком сильном сближении — для абордажа.

А парочка джонок так и вообще — сильно стали крениться, явно получив повреждения корпуса, «не совместимые с жизнью». Все таки 6-дюймовые ядра да почитай в упор — это аргумент.

Вышел конвой.

Прорвался.

Оставив после себе совершенно деморализованного неприятеля. Потерявшего всякий интерес к преследованию. Вон — головной их корабль тонул. Бросились спасать.

Адмирал же, что командовал конвоем, достал из кармана затертую золотую монету.

Подбросил ее.

И кровожадно усмехнулся, глядя на результат.

Капитан все понял без лишних слов.

И конвой, заложив большой вираж, пошел на новый заход, занимая более выгодное положение к ветру. Раз уж так сложилось — он должен был довершить эту битву победой. И обратить неприятеля в бегство. Чтобы ни у кого не хватило наглости обратить это сражение в поражение русского флота…

[1] Здесь речь о западных шошонах.

[2] 100 на 100 сажень в СИ это 254 на 254 м.

[3] 20 сажень в СИ это 50,8 м.

Часть 1

Глава 7

1711, сентябрь, 18. Москва — Охотск

— Значит война с Цин… — тихо и крайне недовольно произнес Петр, прохаживаясь по просторному помещению. — Как она не вовремя…

— Война часто начинается невовремя, — пожал плечами сын.

Отец на него скосился. Пожевал губами и заметил:

— Это все твои дела. Лез в Сибирь? Лез. Вот и спровоцировал.

— А чем?

— А бес их знает!

— Ну смотри. Торговля в Кяхте им самим на руку. Из-за нее воевать они точно не стали бы. Это же абсурд.

— Допустим.

— Дорога, что мы строим до Охотска, их тоже не должна волновать особо. Она проходит слишком далеко от их владений.

— А джунгары? — спросил Василий Голицын, занимавший в правительстве пост министра иностранных дел[1].

— Тут да. Мы продали им оружие. Ну так это что, повод разве для войны?

— Кто знает, что им сказали джунгары и как они сами все восприняли. — пожал он плечами.

— А почему не стали вести переговоров? Это ведь на китайцев не похоже. Да, ими сейчас правят маньчжуры, установив, по сути, оккупационный режим. Как если бы поляки Россию захватили в годы Смуты. Но все равно. Волей-неволей ханьцы же должны на маньчжуров как-то влиять. Да и сами маньчжуры раньше не чурались переговоров.

— Правда и не рвались их проводить.

— Почему они до сих пор нам ничего не предъявили? — спросил у Голицына царь.

— Судя по донесению командующего Иркутским военным округом глава его канцелярии был ими подкуплен. Вероятно, эту операцию они готовили давно. Год так уж точно. Значит переговоры начнутся как маньчжуры достигнут своих целей или окажутся в затруднительной ситуации.