— Другое дело. А с мотоциклом… печально вышло, у него баллон взорвался от обстрела, пока я в грузовик пересаживался.

— И как ты грузовик нашел?

— Получив контроль, я фактически стал тобой. Поэтому я знаю все, что знаешь ты, в том числе и расположение вашего транзитного гаража с «жучками».

— Ты все-таки завладел моим телом…

— Ага. Мне понравилось. Ты такая извращенка, столько интересного в твоей памяти. У прошлого носителя все было намного скучнее.

— Копаться в чужих грязных трусах большее извращение. Надеюсь, ты кончил…

— Прости, мне нечем, у меня отсутствуют человеческие репродуктивные функции. Но это было как минимум любопытно.

— Так, все, заткнулся! — резко остановила его Лилит и посмотрела приборку, чтобы понять состояние грузовика. — Так, а почему тут топлива так мало в баке?

— Да я… Не знаю, сколько было, столько и было.

— Странно. Мы всегда держим баки «жуков» под завязку.

— Ну значит, повредили. Я не особо смотрел за тем, сколько было, когда я садился.

— Получается так. Хватило бы топлива до… Кстати, куда мы хоть едем?

— Хватит, думаю. Мы едем к человеку, который нам поможет. К Павлу в Свияжск.

— Откуда ты знаешь, где он?

— Я всегда знаю, где он. Это он меня создал. Как ты смогла выйти из Пространства?

— Меня выкинул Хранитель.

— Хранитель? Да ладно? Там есть Хранитель?

— Да, хмурый мужик с легкой сединой, лет сорока пяти. У него еще глаза черные были.

Темный на мгновение потерял дар речи. Что было как минимум странно, если учесть, что он простой сгусток энергии, имитирующий человека.

— Так это же…— осторожно произнес он через пару секунд, — Сэм…

Глава 19

Упрямая

Не успел понять. Он мне и приказал помочь Димону, пока пробивался, мордой в землю и привет. А ты же с Лилит, да, вроде?

— Да. Лилит больше нет.

— Хренасе… Я думал, она бессмертна.

— Я тоже так думала. Мы вдвоем остались на второй башне, ее так нашпиговали, что там без шансов вообще. Она еще и с крыши упала вниз после расстрела.

— Что? — спросил женский голос из дальнего конца вагона, и через мгновение к ним подошла Оля Ванда, та самая, которая прикрывала их со второй «башни». — Лилит погибла?

— К сожалению.

— Бли-и-ин, — Оля тут же поникла. — Этого не может быть! Она же, она же… — потерялась девушка и попыталась сдержать эмоции. — Это моя вина, не смогла ее прикрыть!

— Ты и не смогла бы. Такая мясорубка была, удивительно, что мы с тобой вообще сейчас разговариваем.

— Тем, кто погиб, повезло больше, чем тем, кого повязали, — произнес Макс,. — Живые позавидуют мертвым.

— А почему так плохо? — спросила Оля. — Нас же не убьют?

Макс усмехнулся, но отвечать не стал.

— Лучше бы убили, правда, — ответила вместо него Упрямая. — Сейчас нас везут в один из трудовых лагерей. Скорее всего, на «Аметьево», там есть активная ЖД станция. До потери пульса будем говно за свиньями раскидывать… в лучшем случае.

— А в худшем?

— Сделают из нас «ботов», — включился Макс, — ну, по крайней мере, из мужиков.

На этой неприятной ноте диалог стих. Макс посидел, подумал о чем-то и начал ходить по вагону, переговариваясь с каждым, к кому подсаживался. По всей видимости, оказывал какую-то психологическую поддержку, что, в принципе, неплохое решение. Катя, продолжая сидеть у стены и залипая в пол, покопалась в поясной разгрузке. Где-то там должен быть бинт или стерильная тряпка. Было бы неплохо вытереть с раны кровь.

Аида тварь. Не потому, что набросилась, а потому что в очередной раз напомнила обо всех грехах, за которые сама Упрямая себя множество раз осуждала: за то, что в последний момент резко поддалась непонятно откуда нахлынувшим эмоциям, за то, что оскорбила человека, в которого влюбилась без ума, за то, что пошла в атаку на Терра. И самое главное — за то, что убила своего отца.

Катя не могла найти объяснение своим действиям в тот момент. Какое-то дикое, бесконтрольное состояние ненависти, похожее на состояние аффекта, когда ты совершенно не отдаешь отчет своим действиям.

Да, Упрямая сильно ненавидела отца за всю боль, которую она испытала ребенком, но она не хотела его убивать. Ведь если бы Катя реально хотела, у нее была тысяча возможностей сделать это. Они же жили на одном уровне Терра! Можно было в любой момент достать ствол из его рабочего стола и пристрелить отца посреди ночи. Да что уж мелочиться, она бы даже могла связаться с дядей Лешей и подготовить целый план по секретному правительственному перевороту через убийство!

Только вот… что Катя, что дядя Леша исходно преследовали другие цели. Свергнуть действующую власть и спустить ее на землю, заново построить все процессы и перестать эксплуатировать весь периметр. Но сделать это без убийств президента и его сторонников, потому что это совершенно безбашенные методы!

Для Кати оставалось загадкой, что с ними случилось потом. Нет, что случилось с Вдовиным — это очевидно. Когда твоего любимого человека хладнокровно пристреливают у тебя на глазах и даже не извиняются, тут бы любой нормальный человек хотел мести. Но ведь Катя никого не теряла.

Кроме того, до того момента, как ей неожиданно сорвало крышу, уже у машины, Упрямая хотела одного — бросить все и уехать со Смоловым как можно дальше от этого проклятого города. И вдруг ее переполнили эмоции. Настолько, что Катя даже обозвала Павла трусом и обматерила…

Поэтому она винила себя каждый чертов день. Если бы у нее только была возможность вернуться в прошлое и все исправить, она непременно бы сделала это… Если бы…

И вдруг именно в этот момент девушка задумалась. Весьма удивительно, что самая активная стадия ярости и ненависти нахлынула на нее именно тогда, когда на станцию вернулся Пеньков. И еще более удивительно, как быстро ее отпустило до состояния настоящей истерики о содеянном ровно после того, как бездушное тело президента с дыркой в голове свалилось на пол.

— Так, — прервал размышления вернувшийся Чикано, — сейчас нужно сразу обговорить, пока есть возможность. Я так понимаю, ты хорошо знаешь, как эти трудовые лагеря изнутри устроены?

Вот тут обидно было, за кого он ее принимает, за фашистку?

— Нет, Макс, — сдержанно ответила Упрямова, — чтобы хорошо знать, как они изнутри устроены, нужно быть там либо заключенным, либо надзирателем. Ни той, ни другой мне побыть не посчастливилось.

— Но их же Пенек сделал еще при Вдовине?

— Да, но тогда это реально больше походило на обычный трудовой лагерь. Что-то вроде, эм… — она пощелкала пальцами, выдергивая из головы вбитые знания со времен «гимназии». Хоть где-то они понадобились. — Что-то вроде колоний-поселений. В мирное время были такие зоны заключения осужденных за легкие преступления. Там просто трудились и работали, без жести. И при Вдовине Пенек то же самое делал. Но уже тогда мы с Вдовиным регулярно выступали против этого, а Стас постоянно пытался строгач закрутить. Что там сейчас творится, страшно подумать.

— Ладно, я понял. Тогда смотрите, девчонки. Я предлагаю идти в атаку, как только окажемся снаружи. Я уже со всеми успел переговорить. Все за. Попробуем.

— Уверен? — спросила Оля.

— Если нас взяли живьем, значит, Пеньку в любом случае нужно либо пушечное мясо, либо рабочая сила, причем очень сильно. Ведь мы в последнее время вообще не совались в центр и никак ему не мешали. Но он все равно привел к нам целую армию. Я опасаюсь, что половину из нас, тех, кто сильнее, сразу отправят на промывку мозгов, если не всех. Поэтому действовать нужно сейчас, другой возможности у нас не будет.

Максим, конечно, сильно верил в способности банды, но, по сути, был прав. Если они не попробуют сейчас, то потом может не настать.

Поезд как раз начал замедляться.

— Окей, — согласилась Катя, — хорошо. Но, надеюсь, мы не сразу выскочим в неизвестность?

— Нет, конечно. Жди команды.