— Сколько Сивалей или Чара живёт во дворце или имеет к нему доступ?

Ей нужно было знать, с какой угрозой она столкнулась.

— Один, Султана, и я не верю, что он когда-либо причинит вам боль.

Возможно, не с помощью магии, подумала она, на мгновение ощутив боль в задней части горла. Почему она не могла держаться от него подальше? Сейчас всё было бы намного яснее, если бы не было связано с её эмоциями.

— Сколько Девалей Четвертого Дома?

У магов земли была сила, чтобы в какой-то степени противостоять ей, даже если они были ниже её уровня.

— Трое, но я один из них, а остальные — Старейшины Совета. Их выносливость уже не та, что была когда-то.

Наиме вздохнула. Ей понадобится время, чтобы обдумать всё это, время, чтобы сформулировать возможные результаты и то, чем она может позволить себе рискнуть без гарантированной поддержки её собственного Совета. Её самым безопасным вариантом было немедленно покинуть Саркум. Но это было бы опрометчиво, и, несмотря на то, что Тарек сказал о её прежней склонности к логике, у неё не было желания бросать Макрама в ситуации, к которой он был слеп.

— Я подумаю над тем, что ты мне сказал.

ГЛАВА 26

Макрам пробыл в доме Аттии буквально то время, которое потребовалось ему, чтобы пройти от их входа до библиотеки, как вдруг кто-то схватил его сзади за рубашку. Нож кольнул его в спину.

— Это неподходящий способ приветствовать принца, — произнёс сухой голос из-за спины Макрама, когда его боевой инстинкт подскочил и упал.

— Тсс, — сказала женщина, прижимавшая нож к его нижнему ребру.

Но она убрала клинок, а Макрам повернулся и заключил её в объятия.

— Айзель, — сказал он, слегка рассмеявшись, когда отпустил её.

— Видишь, это делает его счастливым, а ты большой зануда, — бросила Айзель через плечо своему брату, который притаился в дверном проёме.

— Матей, — сказал Макрам.

Матей улыбнулся и поклонился.

Эти двое были этюдом на контрастах. Матей был высоким и красивым, с чёрными волосами и тёмными глазами, а его сестра была маленькой и незаметной, с дикими каштановыми волосами, заплетёнными в косы. Матей был мастером заставлять людей рассказывать ему слишком много, а Айзель — мастером проникать в места, где ей не место. Матей был культурным и хорошо говорил, Айзель — остроумной и прямолинейной. Они были ему такими же родными, как и Кинус.

— Отец уже в пути. Я хотел посмотреть, остались ли у тебя какие-нибудь ожоги после твоей маленькой прогулки по Энгели.

Макрам поднял руки, показывая повязку, покрывающую левую руку и правое запястье.

— И ты испортил мою шутку, — сказал Матей, нахмурив брови.

Айзель издала звук недоверия.

— Боюсь, это долгая история. Но я полагаю, хорошая новость в том, что они не от людей с факелами, потому что я маг смерти.

— Итак, — сказала Айзель, усаживаясь в одно из многочисленных мягких кресел библиотеки, — на что это было похоже?

Она повернулась, перекинула ноги через спинку кресла и свесила голову с края сиденья, скрестив руки на груди и моргая на него из своего перевернутого положения. Матей издал звук отвращения, сев на стул рядом с ней.

— Сядь как человек, кретинка, — сказал он себе под нос.

— Это было прекрасно, — сказал Макрам и улыбнулся про себя, — и ужасно.

— Там так много магов, как все говорят?

— Я встретил трёх Сивалей в первый же день моего появления там. Все в королевской семье едины, Султан даже является Веритором.

Рот Айзель приоткрылся в маленькой букве «о», её глаза расширились.

— И, — сказал Макрам, — второй в очереди на трон ледяной маг.

— Ледяной маг? — задумчиво произнёс Матей и встал, пересекая комнату к одной из полок. — Это редкость. Но у меня где-то есть книга…

Он пробежал пальцами по полкам, бормоча самому себе.

— Храни нас всех Колесо, он собирается читать нам, — простонала Айзель, закрывая глаза рукой.

Макрам тихо рассмеялся, но его отвлекло внезапное воспоминание. В заметках Наиме в библиотеке был список книг, которые она хотела прочесть. Книги, которые, как она надеялась, были в Аль-Нимасе. О Круге. Матей был самым начитанным человеком, которого знал Макрам, и это была одна из причин, по которой он стал таким исключительным шпионом. Он мог говорить о любой теме на свете с более чем мимолетной фамильярностью. Ему и Наиме, вероятно, было бы что обсудить, если бы они когда-нибудь оказались в одной комнате.

— Мат, у тебя есть какие-нибудь книги Эмер Сабан?

Это было единственное имя, которое Макрам смог вспомнить из разрозненных заметок.

— Философия, вроде как, не твой предмет, — рассеянно сказал Матей, но сменил направление и перешёл в другой конец комнаты.

— Не мой, — согласился Макрам.

Матей остановился, положив руку на книги, и развернулся к Макраму с поднятыми бровями, а Айзель выполнила быстрое сальто, приземлилась на пол, скрестила ноги перед собой и подперла голову руками. Они оба уставились на него в выжидательном молчании. Макрам стиснул зубы. Проблема дружбы со шпионами заключалась в том, что они слишком легко разбирались даже в самых простых вещах.

— Должно быть, это была интересная поездка, — Мат повернулся обратно к полкам, как только ему стало ясно, что Макрам больше ничего не предложит, — что ты вернулся обожжённый, перевязанный и ищешь книги по философии для кого-то другого.

— Насколько нам нужно тебя напоить, чтобы вытянуть из тебя историю? — спросила Айзель.

— Очень сильно. Но с этим придётся подождать.

Они сблизились, потому что Макрам учился у их отца, чтобы стать Агасси, и они все вместе тренировались владеть клинком. Семейным бизнесом Аттии был шпионаж, и старейшина Аттия передал его своим детям, которые поклялись в своей верности Макраму. Он считал, что отчасти это произошло из-за связи, которую они соткали через военную карьеру своего отца, и потому, что семья Аттия также была магами разрушения.

— Агасси, — раздался тёплый женский голос от двери.

Макрам встал, чтобы поприветствовать их мать, которая поклонилась и приказала слуге поставить поднос с араком, кувшин с водой и стаканы.

— Госпожа Аттия, спасибо вам за то, что пригласили меня в свой дом.

— Иначе и быть не может, — она заколебалась, бросив взгляд в сторону окон, — разве ты не останешься, пока не утихнет буря?

— Возможно, — сказал Макрам.

Когда он покидал замок, погода оказалась хуже, чем он думал сначала, и потребовалось вдвое больше времени, чем обычно, чтобы добраться до поместья. Госпожа Аттия бросила назойливый взгляд на Айзель.

— Пойдём со мной.

Айзель застонала и встала, чтобы последовать за матерью. Матей посмотрел на него так, словно хотел понять, разумно ли было приближаться.

— Выпьем?

— Только если это не для того, чтобы смягчить мою бдительность перед допросом.

— И мыслей не было, — сказал Матей. — Это работа отца.

Макрам бросил на него осуждающий взгляд, и Матей улыбнулся про себя, наливая два стакана и добавляя немного воды. Арак уже стал бледно-белым, когда Матей протянул ему стакан. Затем он пересёк комнату, направившись к одной из приземистых книжных полок у письменного стола и, присев на корточки, извлёк книгу. Макрам отхлебнул анисового напитка и обнаружил, что не в настроении пить его. Он отставил стакан, когда вернулся Матей.

— Вот, — Матей протянул ему простую книгу в потрёпанной обложке. — Это единственная книга, которую написала Эмер Сабан. В ней рассматривается взаимодействие Домов применительно к Чара. Интересная тема, хотя мне она показалась сухой.

Одним глотком он опрокинул свой напиток.

Макрам взял книгу и провёл рукой по обложке без надписей.

— Тогда это, должно быть, невыносимо для тех, у кого более приземлённые вкусы.

— Для кого это?

Матей вернулся к бутылке и налил себе ещё стакан.

— Для кое-кого, кто, как мне кажется, тебе бы понравился.

— Кто-то изучает Чара?

Матей не взглянул на Макрама и попытался скрыть глубину своего интереса за озабоченным выражением лица, но они слишком давно знали друг друга.