–И что же вы предлагаете взамен? – бросил круглолицый. Видать, они возобновили спор, который вели до того, как наткнулись на друзей, пытавшихся улизнуть из этого проклятого места. Не эти ли ваши машины – плод развращенного восточного ума?

–Вы не правы, брат мой. Вот например, в своем путешествии в Куттэх, я видел занятную штуку – устройство, заменяющее кузнечные меха, и нагнетающее воздух в плавильные печи... Представьте себе такую картину – на помост выводят еретика, вставляют ему в зад трубку, соединенную с такой машиной, и начинают качать воздух. Еретик надувается словно жаба, а потом лопается! Кровь, страх, требуха летит во все стороны... Подумайте –какое потрясение для темных людей! Ведь быдло падко на всякие зрелища...

–Не знаю, не знаю...

В этот момент Торнан вполне отчетливо представил – как лопнули и брызнули бы почтенный брат Гачко и брат Друк, и безо всяких хитрых восточных штучек – а просто если их связанными уложить на землю, а потом от всей души шваркнуть по ним валуном, который поднимают над головами шесть здоровенных парней. Именно так казнили на его родине самых отъявленных злодеев.

Тем временем Друк искоса посмотрел на бредущего следом Торнана.

–Все-таки, где интересно, наш приор откопал такой экземпляр, –спросил он. Просто не по себе становится, что в наших цивилизованных краях на воле бродят такие дикари. Определенно норглинг, или еще какой-нибудь борандиец...

«Ах ты...! –прокомментировал про себя капитан. Меня, анта, за норглинга принять!».

–Но какой однако здоровяк! –между тем продолжил инквизитор. Да, я признаться, не очень верю в то, что говорит наш конклав насчет нелюдей, но в этом вполне возможно течет тролличья кровь.

«Ну ублюдок! Да если бы ты хоть раз тролля увидел – до конца жизни сутану не отстирал!».

Внезапно один из монахов резко обернулся к нему, окинул напряженным взором.

Неужели все-таки что-то почуял? Но причина была совсем другой.

–Милейший, – а что это у вас за перстень? – спросил длинный.

–Так ведь сами великий инквизитор изволили подарить, – с должным почтением пояснил Торнан, не растерявшись.

–Очень любопытно, –и за что, позвольте узнать? –на этот раз в голосе звучала неприкрытая издевка. Видать, наклонности местного борца со скверной и тьмой, были хорошо известны.

–За служебное рвение и особые услуги, – сообщил северянин.

–О, – воскликнул круглолицый, –и что ж это за услуги такие?

–Услуги они и есть услуги, –для виду помявшись, сообщил Торнан. Ежели что –могу и вам такие же оказать, как отцу Саректе. Энто со всем нашим старанием.

Тут он ничуть не кривил душой, – он был вполне готов проделать с обоими то, что и за полчаса до того –с Великим Инквизитором.

Они пришли. За толстой дверью, которую Гачко отпер фигурным тяжелым ключом, оказалась обычная пыточная камера, освещенная тремя факелами.

–Вот, – ткнул пальцем Гачко в распятого на стене человека. Надо его допросить.

–А в чем его обвиняют? –осведомился Торнан.

–Тебе-то что, палач? – брюзгливо ответил Гачко. Твое дело кнутом работать, да щипцами. А спрашивать мы будем.

–Не, я к тому, – пояснил Торнан, –что смотря как обработать. Ежели его отпускать потом, или еще нужен будет – так это одно. А если к примеру – на плаху или там в геенницу, –тогда другое дело.

–Отпускать, – скажешь тоже, – хохотнул невысокий... И много ли тут отпускали на твоей памяти?

–Можешь не стесняться, – бросил длинный. Ему отсюда только в огонь.

Этот еретик, лживый раб Черного Властелина, космограф, лекарь и алхимик, вздумавший открыто отрицать истины святой веры. Он говорил, например что звезды –это не отражения солнечных лучей от края мира, а такие же солнца, как и светильник божественного Митры...

–Это не я, –пробормотал узник, –это говорили еще древние мудрецы...

–Всем им место в огне Охримана. И тебе тоже, безбожник и язычник!

Значит так, –кипя непритворным (или наоборот: хорошо разыгранным) гневом, распорядился Гачко, – Сперва горячими щипчиками его, затем кипятком... Да что я говорю –ученого учить.

– Добро, – ухмыльнулся Торнан, – энто мы завсегда! Вы только скажите, а мы уж со всем старанием...

Повернувшись к верстаку, Торнан принялся деловито перебирать инструменты –разнообразные пилы, долота, щипцы и иные, назначения которых честный вояка даже и не знал. При этом он мурлыкал себе под нос какую-то песенку, изо всех сил создавая образ бывалого палача.

–Ну что ты там возишься? – раздраженно прозвучало за спиной.

–Так ведь, господа хорошие, наше дело, палачское, оно такое –спешки не любит, –сообщил он, найдя наконец то, что подходило для задуманного. Ремесло наше это не просто так! Нужно с умом подойти, да со старанием...

Ээ, –и что за порядки, – струмент не чищен, ножи не точенные отроду...

Он протянул обеспокоено заерзавшим в креслах инквизиторам два тяжелых тесака-шкуродера, с хищно торчащими «зубами».

–Наточить бы надо, а?

–Ну так точи, – похоже, инквизитора уже выводила из себя тупость северянина. Надеюсь, это недолго?

–Да уж не сомневайтесь, ваш-степенство, – не надолго...

–Послушай, дружище, –прозвучал тихий хриплый голос, и Торнан еле удержал готовую отвалиться челюсть: к нему обратились на родном языке. Он повернулся к висевшему на цепях узнику –ибо именно он сейчас обратился к нему.

–Не знаю, каким ветром тебя сюда занесло, но если в тебе осталось хоть что-то от настоящего человека, то прикончи меня. Я знаю – палачи это умеют... Чтобы со стороны никто не понял. Я не хочу в геенницу...

–Что он говорит?! – в один голос встревожено спросили инквизиторы. Ты понимаешь его?

–А как же, понимаю, –кивнул с готовностью Торнан. Ругает вас, ваш-преподобия, так что и сказать-то стыдно.

–Вспомни, друг гиперборей –у тебя на родине не полагается мучить перед смертью даже злодеев... Если хочешь, я скажу тебе, где тайник с золотом...

–Теперь меня ругает, – пояснил Торнан насторожившимся инквизиторам, при этом не переставая размеренно водить точильным брусочком по лезвиям сведенных вместе ножей. Ниче, ниче, недолго вам осталось его слушать...

–Триста монет, полновесных, имперских... Проткни мне печень раскаленным железом, пусть я буду умирать мучительно, но недолго...

–Теперь опять вас...

–И как же он нас именует?? Даже интересно –что этот тип может выдумать?

–Ну, говорит, извиняюсь, конечно, что вы – отродья ишака и шакала.

–Да?? –усмехнулся Друк. Ну, еретик, наверное я тебя разочарую, но твоя брань меня не оскорбляет, тем более, ты почти мертвец! Матерящийся мертвец – это даже забавно.

Друк заложил руки за спину.

–Кстати, еретик – хочу тебя лишний раз огорчить. Скоро на конклав в Хемлине будет вынесен указ о переименовании Солнца в Митру, а Луны –в Гелит. И за неправильное употребление имен светил небесных, будут примерно нака-азывать! – издевательски улыбнулся он. Впрочем, что тебе говорить? Ты ведь до этого все одно не доживешь, да и вообще – что толку внушать священные истины тому, кто подобен Охриману?

– Вы, должно быть, часто его видите, раз знаете –кто на него похож... –хрипло пробормотал несчастный, даже пытаясь улыбнуться.

–Замолчи, богохульник, или пойдешь в огонь с вырванным языком! – взвизгнул Гачко.

Торнан продолжал возиться у верстака, а Друк внимательно смотрел на него – слава богу Грома не так, как покойный обер-инквизитор, а скорее с любопытством – как на заморского зверя «облезьяну» в королевском зверинце.

–Ты я вижу, любезный, мастер своего дела, – сообщил Друк.

(Про себя Торнан подумал, что у него на родине так могли бы назвать горшечника или плотника, но никак не палача).

–Где так научился?

–В Хорниране, – бросил Торнан.

–А кстати, как звать тебя, любезный? –спохватился Друк.

–Зовите Голым Дэвом, –бросил капитан, слышавший кличку хорниранского палача.

–Ты знаменитый Голый Дэв? –изумился инквизитор, – Наслышан… И во взгляде его скользнуло уважение. (Бог Грома! Уважение!! К палачу!) А говорили вроде бы ты скончался от синей лихорадки...