И я сразу же через километр оказался на Военно-Осетинской дороге.

В одну сторону Кутаиси, вероятный и желательный пункт проезда, в другую уже Цхинвали, если по-грузински, меня ждет. Тьфу, какой Цхинвали, он же уже несколько лет как Сталинири! Вот как можно быстро спалить иностранному шпиону или пришельцу из будущего в этом суровом времени. Не знать таких очень важных изменений к лучшему в стране победившего социализма! Ведь название города славным именем Вождя – это очень важное и правильное изменение!

Что может быть лучше, чем переименовывать города в честь Вождя народов при его жизни?

Мне нужно попасть в Тбилиси, желательно конечно сразу, однако на этом пути меня ждет много преград. Ну, тогда хотя бы в населенный пункт побольше, Они или Квайса такими точно не являются, к моему большому сожалению.

Если я здесь вступлю в контакт с местными партийцами или нквдшниками невысокого уровня, все может очень запутаться сразу же. Они, что вполне возможно, просто испугаются докладывать наверх про такого непонятного человека.

И попробуют решить вопрос по основному принципу тех лет, нет человека – нет проблемы. Придется с ними сурово разбираться и поднимать антисоветский мятеж в глубокой провинции самой счастливой советской республики.

Да, тут только попробуй не согласиться со словами любого, даже самого глупого представителя власти – сразу же оказываешься антисоветчиком и врагом народа. А с подобными гражданами сейчас разговор очень короткий, приговор тройки и под пулю. Со мной такой номер не пройдет, однако я даже Палантир не стал брать с собой на случай каких-то весьма вероятных проблем. Еще бегать по лесам и горам в принципе не хочу, я сюда для совсем другого прибыл.

Поэтому нужен город побольше, с более-менее высокими по своему уровню руководителями партийного органа, имеющими свободный доступ к еще более влиятельным товарищам по партии, заседающим в столице республики.

Желательно добраться именно до Тбилиси, я попробую доехать до столицы сам. Ну, то есть пока у меня такие мысли.

Но до Сталинири, как его сейчас называют, ехать примерно восемьдесят километров и я буду приближаться к Тбилиси. А до Кутаиси сто десять, и я буду удаляться от нужного мне места. Так что мне лучше двигаться в сторону Южной Осетии.

Впрочем выбора особого у меня нет, как и регулярного автобусного сообщения здесь сейчас, куда поедет первая попавшаяся машина, туда я и попаду. Если меня конечно еще в нее посадят.

Я остановился, снял синтетический плащ, потом бурый пиджачок покроя тех лет с широченными плечами, быстро достал из мешка тельняшку-маечку и надел ее поверх обычной футболки.

Да, сверху неуклюжий пиджак с широкими плечами из непонятного материала, внизу обычные, правда совсем новые галифе. Была мысль устроить себе шикарные галифе с кожаными вставками, как в "Кавказской пленнице" у водителя товарища Саахова. Такой приличествующий времени стиль милитари с элементами настоящего кавказского шика.

Но все же отказался от этой идеи с немалым сожалением. Так как я на советском Кавказе нахожусь в весьма сомнительной роли, это нужно постоянно помнить и поэтому сильно не выделяться среди окружающего меня народа. Галифе заправлены в теперь не такие блестящие сапоги, поэтому я тут же начинаю натирать их подготовленной суконкой, поставив ногу на камень, чтобы иметь вид молодцеватый и неотразимый.

Специально заказал пошив вещей в Батуми, рассказав про тридцатые годы и показав на экране ноута требуемую картинку.

В своих современных вещах я точно далеко не проеду, разоблачат, как американского шпиона при первой проверке.

Буду пока на дороге косить под морячка в отпуске, тема в эти года весьма популярная и модная, поэтому тельняшка гордо выставлена на показ.

Во всяком случае шансов, что возьмут в попутчики гораздо больше окажется.

Сразу видно, что голосует на дороге наш заслуженный товарищ, а не какой-то мелкособственнический гражданин, совсем не переживающий про всемирную революцию на всем белом свете. Еще прется куда-то по своим мелкособственническим делишкам, мешает настоящим товарищам строить большое народное счастье на советской земле.

То есть такие мысли меня тоже посещают, когда я знаю и карту, и прикуп, и финальную раздачу всего этого сурового социального эксперимента. Но я здесь совсем не за тем, чтобы исправлять его сущность и понятную социалистическую направленность.

Это за меня сам ход истории исправит неотвратимо.

Так оно и вышло, как я рассчитывал. Первый попавшийся грузовик-полуторка проскочил было мимо меня на всем ходу, однако потом все же резко затормозил, разбрасывая камешки из-под задних колес, приглашая меня пробежаться до него метров сто.

Ничего, я подхватил мешок и добежал до кабины, где не сразу справившись с воротком, открыл хлипко выглядящую дверь.

– Добрый день, товарищ! Если возьмете, еду до Сталинири! – спросил на всякий случай. – Или куда-то в ту сторону!

Водитель, молодой парень грузин лет двадцати двух, в промасленной спецовке и таких же штанах, заправленных в грязные сапоги, азартно махнул рукой:

– Садысь! Залазь!

Ну, я и залез в кабину грузовичка, про который столько слышал и читал и видел в кино, захлопнул сильным ударом плохо отрегулированную дверь за собой.

Расчет мой оказался правильный, парень остановился именно из-за моей тельняшки, которая привлекла его внимание.

Конечно я и сам распахнул пиджак пошире, пользуясь пригревающим солнцем почти нараспашку, чтобы издалека семафорить черно-белой полоской на своей груди всем заинтересованным гражданам.

– А то, сам понимаешь, возить никого нельзя. Начальство запрещает! Но чего тебе тут стоять? Я как раз в Сталинири и еду!

Хорошо по-русски говорит, с легким акцентом, так всю жизнь в советскую школу парень проходил и другой не знает.

– Спасибо, брат. С меня веселый разговор в пути и папиросы. Новая пачка, кстати, ты еще таких не видел. Только начали выпускать.

Есть у меня три пачки "Беломора", правда современные и с ГОСТом восемьдесят первого года, какие нашел в интернете. Ну, ГОСТ я стер на паре пачек, которые собираюсь народу показывать и в подарки раздавать.

Папиросам водитель обрадовался, с радостью взял пачку и даже некоторое время ее с интересом рассматривал.

Дизайн за это время у самых дешевых папирос изменился не сильно, однако заметно и водитель это оценил.

Тут же достал папиросу, пачку я уже вскрыл предупредительно, размял ее опытными пальцами и ловко чиркнул спичкой. Прикурив, отдал пачку мне и внимательно посмотрел на меня, почему я с ним не закурил.

– Нельзя мне, доктора не велят, – объяснил я свое воздержание от папироски. – Грудью слаб.

Водитель с недоумением посмотрел на меня и промолчал. Потом посмотрел в сторону, что-то решил для себя и снова немного помолчал.

Что-то во мне его удивило, как я понял, поэтому вскоре начались расспросы, кто я и как здесь оказался.

Еще – почему в тельняшке?

Что удивило – это точно "Командирские" на руке, забыл их снять на самом деле, а они как-то не по-местному выглядят.

Ладно, придется вежливо и подробно ответить, чтобы приближаться к будущему Цхинвали-Цхинвалу со скоростью в тридцать-сорок километров в час, а не тусоваться на обочине, привлекая внимание особо подозрительных граждан по нынешним временам. Типа, чужие здесь не ходят, все или в колхозах пашут, или на заводах деталь точат, а не гуляют так свободно по предгорьям Кавказа.

Хотя мне тоже сразу стала понятна моя искусственность по одному только виду и современной речи. Ну из совсем разных мы времен, я слишком тон интеллигентный взял, да еще и сам курить не стал.

А если сам не куришь – зачем "Беломор" с собой носишь? Слишком как-то угодлив получаешься, не по советским это понятиям. Покурить с товарищем по-братски – это здесь целый ритуал, во всех фильмах рекламируется, никто еще за здоровье нации не переживает.