Внизу была прекрасная гостиная в стиле охотничьих домиков знатных господ. Горящий камин, большая шкура на полу вместо ковра, меховые подушки на диванчиках, а стены были отделаны деревянными панелями. Фейки, покинув наконец воротник Марьиной шубки, облетели комнату и, выбрав себе особо мохнатую диванную подушку, заявили на нее свои права.

– У-у-у! Пушистенькая! – Ниле, казалось, нырнула в мех с головой. – Пушистее Васьки. Мягонькая такая. Это наша! Наша! Мы тут будем спать! Тут камин и тепло.

Эм нырнул следом за сестренкой и тоже с удовольствием зарылся в мех.

Мария Спиридоновна с интересом пощупала пушистую подушку. Фейки были правы в своих предпочтениях: на редкость нежный и шелковистый мех. Лисовские уже умчались на второй этаж осматриваться, и сверху доносились их восторженные возгласы.

– Ого!

– Смотри, а там! И чердак есть!

И все в том же духе. Похоже, и на крышу залезут, неугомонные.

– Грета, – спросила Марья девушку, которая, перед тем как удалиться к себе, пошла показать им их временное жилье, – а чей это мех?

– Жуков-морозяшек, – пренебрежительно махнула рукой гномка. – Они во льду живут, вредители. Размером с ладонь и вот в таких шкурах, как меховые шарики. Только челюсти у них спереди тоже с ладонь, и ходы они выгрызают в ледниках очень быстро. Если такие заведутся вверху на склоне, то лед становится весь изъеденный и рано или поздно будет лавина. Поэтому на них приходится охотиться. Этим в основном дети развлекаются. А из шкурок подушки делают и покрывала. – Она ткнула пальцем в облюбованную феями постельную принадлежность. – Они же крошечные, неудобно шить. Да никто и не будет носить шубу из жука-вредителя.

С этим Марья могла бы поспорить, вспомнив кротовые шубки земных аристократов. Хотя кроты, конечно, не жуки, но зато еще мельче, с треть ладошки, и тоже, расплодившись, приносили немало бед.

А Грета, перед тем как уйти, добавила:

– Вы устраивайтесь, тут внизу спальня с отдельной ванной. – Она показала на дверь, которая, как Марья думала, ведет в кухню. – Я пойду с остальным семейством поздороваюсь. Мама приглашает вас к нам на ужин. Я потом за вами зайду. У нас тоже отдельный дом, только намного больше.

За дверью и правда была спальня с большой кроватью, застеленной меховым покрывалом. Окно из нее выходило на крыльцо домика и площадь перед гостиницей. На улице вовсю мела метель, небо наливалось темной вечерней синью, а видимый край леса казался жутковатым. Мария Спиридоновна, задернув шторы в комнате, решила пойти предупредить остальных, что их пригласила на ужин семья Греты, и заодно посмотреть, как они разместились.

Пока наша компания обустраивалась на новом месте, в гостиницу пожаловала еще одна постоялица, желающая заселиться сегодня. Госпожа Ровгон с удивлением разглядывала пожилую леди в длинной темной шубе без багажа, появившуюся на пороге отеля. Дежурный транспорт от поезда еще не пришел, он двигался гораздо медленнее саней Глена и по пути заезжал в несколько поселков. Но гномка знала, что любопытство в бизнесе не приветствуется. Видно, что дама магичка, а у них свои способы перемещения, да и информация обо всяких новинках не всегда до здешних мест доходила быстро. И она вежливо поприветствовала женщину:

– Добрый вечер, чем могу вам помочь?

Мадам попросила номер на самом верху и обязательно с балконом. Таких номеров было несколько, и пожилая леди выбрала тот, у которого окна выходили на две стороны.

– Но там две спальни, и он дороже, чем соседний, – пыталась объяснить постоялице добросердечная гномка. Но пожилая дама была, видимо, себе на уме.

– Я хочу именно этот номер, мне лишняя спальня не мешает. Пусть будет, – слегка нервно заявила эта леди.

Гномка пожала плечами и выдала странной даме ключ. Как и везде, желание клиента первостепенно, если оно выполнимо.

Пожилая леди не спеша направилась к себе в номер, а когда убедилась, что ее никто не видит, оказалась у нужной двери в мгновение ока. Ключ щелкнул в замке, дверь распахнулась, впуская постоялицу, а когда закрылась, в номере было уже две дамы, и обе имели весьма характерные фейские крылышки.

– Ну наконец-то! – Гортензия упала в мягкое кресло уютной гостиной номера. – Мерзкая погода, жуткие условия, и все из-за нелепой тетки с крыльями! Мы цветочные феи! Цветочные! А тут камни и лед!

– Не стоит так на все реагировать. – Виола, как всегда, была спокойна и меланхолична. Она прошла по номеру, заглянула в спальни и остановилась у окна, разглядывая снежную вьюгу. – Номер вполне комфортабельный. Вон на окошке даже несколько цветочков, и в лесу, я думаю, есть какие-нибудь. Сейчас же лето.

– Лето? Лето?! Это на Цветочной поляне лето, и в академии, где сейчас торчит Мальва, лето! И эта интриганка сейчас порхает там, в академическом парке среди цветочков, собирая сплетни, и наслаждается жизнью! – Гортензию аж потряхивало от злости. – А мы вынуждены торчать в этих нелепых нарядах, – она дернула пестрый подол платья, – в сугробах! Летом!

– Зато мы, возможно, раздобудем камень, забрав его у этой женщины. И Мальва сильно рискует. Ректор совсем не дурочка, она дракон. Да и не одна она в академии, не думаю, что там совсем безопасно. – Виола, отойдя от окна, тоже села. – А здесь нет защитной магии, которая бы нам мешала. Так что можем следить и слушать в своем обычном виде. Может, еще что полезное узнаем. – Она улыбнулась. Виола любила наблюдать за существами разных рас, они казались ей нелепыми и забавными.

Гортензия все равно была недовольна, и спокойствие напарницы ее раздражало не меньше, чем вся эта история с дурацкой попаданкой и камнем.

– А фейки этой старухи? Все-таки Ниле раньше была одной из нас. – Она надеялась, что хоть теперь Виола перестанет улыбаться и занервничает.

– Эта Марья теперь не старуха, а просто взрослая женщина средних лет, – поправила блондинка Гортензию, отчего та еще больше вышла из себя. – А ее феи нас не заметят, платья-то нам не зря выдала сама королева.

– Что?! – Хлопок – и Гортензия стала крошечной фейкой. – Только не это! Это же жуткое убожество, ужасное уродство, да нас все бабочки засмеют и муравьи задразнят! – Она летала по комнате и трясла подол своего пестрого платья-балахона, уменьшенной копии ее маскировочного наряда. – Где моя одежда? Мои шикарные платья?! Мой корсет?!

Гортензия носилась под потолком злобной осой и ругалась так, как будто ее детство прошло в худшем портовом кабаке. В конце концов Виоле надоело это никак не кончающееся истеричное представление, и она, оставив Гортензию в номере, маленькой пестрой бабочкой упорхнула разведать обстановку.

В отличие от недовольных фей, у Марии Спиридоновны вечер прошел прекрасно. Семейство Греты было весьма милыми гномами. Глава семьи был в отъезде по своим торговым делам, со старшим братом и матушкой они уже познакомились, а бабушку и младшую сестренку им представили на ужине. Старушка оказалась большой любительницей игры в кости и была неимоверно счастлива, когда Лисовские и Пыжик согласились составить ей партию. Фейки с удовольствием развлекали рыжую малявку, на Марьин взгляд лет семи от роду, если по человеческим меркам. Ну и сладкое это троица лопала будь здоров. Мадам Ровгон, которую, как узнала Марья, звали Гертруда, интересовалась незнакомыми рецептами и рукоделием, спрашивала про модные новинки, а еще ей как владелице курорта было любопытно, какие процедуры для красоты и здоровья использовались на Земле. Мария Спиридоновна на земных курортах не бывала, но рассказала про деревенскую баню с купанием в проруби или снегу.

– Там на резкой смене температур и оздоровительный, и косметический эффект основан, – говорила она, вспоминая детство в деревне. Еще, покопавшись в памяти, припомнила то, что одно время говорили о пользе грязелечения.

– Грязь? – Гномки вытаращили глаза.

– Там вроде какая-то особая, с минеральными солями. Еще обертывания шоколадные. – Она пыталась вспомнить, чем обычно мазались всякие звезды и что рекламировали известные модницы. – Вроде еще водоросли, улиточная слизь и золотые маски.