– Есть!

Через два часа мы вошли в полуразрушенное еще здание штаба. Нас повели на склад, где хранились вещественные доказательства. В том числе и униформа противника. В документах было указано то, что нам нужно и кладовщик выдал увесистые тюки.

– Это то что просил генерал-майор. Проверьте и распишитесь.

Внутри был комплект формы, пахнущей потом и прогорклым дымом. Дыр от пуль не было. Я прикинула на себя верх, и он даже подошел. Неплохо. Пока будем пробираться через болото достаточно покроемся свежей грязью и будем выглядеть как настоящие отступающие солдаты. Так же там было оружие. Так называемая штурмовая винтовка АВ-89 и семь магазинов к ней, десять пачек патрон (по сотне в каждой), рюкзак фляжка, пояс, пара гранат, грубые ботинки. У Рени было тоже самое, отличались только погоны. Мы отправились к себе на том же грузовике что привез нас сюда. Ехать было далеко. Через открытый задний борт я видела понемногу возвращающуюся мирную жизнь. Открывались магазины, исчезли пожары и беспорядки. Люди стали смелее ходить по улицам. Гуляли. Мусора уже не было и военные патрули встречались все реже и реже. Это ли не радость? Видеть, что ты не зря делаешь своё дело. Хоть люди о нём и не знают…

Ехали час, но зато водитель подвёз нас прямо к женской казарме. Мы вежливо отказались от его помощи в подъёме наших баулов на наш этаж и расположились в моей комнате. Весь вечер мы готовились. Чистили оружие, заряжали патроны в магазины, наполняли фляги. В рюкзаки положили оставшиеся боеприпасы россыпью. Каждая взяла пару осколочных гранат и закрепили на поясе, и еще несколько единиц кое-какого снаряжения. Заряженные обоймы рассовали по карманам и в боковые отсеки рюкзаков.

Мы полностью облачились в трофейную одежду. В отражении я увидела неожиданную картину. На меня смотрел малознакомый человек. В грязно-синей форме с чёрным рюкзаком и автоматом в руках.

– Может волосы перекрасим? – спросила Ренивел, стоя рядом.

– Зачем? А если мы там надолго застрянем?

– Ну и что? Мало ли почему мы их красим? А визуально наши лица изменятся от этого.

– Верно. Я бы хотела прокрасится в рыжий.

– А я в каштановый.

– Видела я по пути парикмахерскую.

Мы переоделись в гражданское и направились к КПП, болтая по пути.

– Эх, такая жизнь тут начинается, а мы уезжаем. Вот скажи Эль, ты никогда не думала сменить сферу деятельности?

– Честно? Нет.

– А-а. Знаю-знаю. Мистер странное имя?

– Ну…

– Ты же не сможешь его найти работая, ну например, шлифовальщицей.

– Шлифовальщицей? Почему именно ей?

– Да что в голову первое пришло то и ляпнула. Я бы хотела работать на заводе. А что? Пришла утром, отработала переоделась и к станку. Вечером домой к мужу. И никаких командировок.

– А также приключений, новых знаний. Хотя что-то в этом есть. Тихая мирная жизнь.

– Кстати! – тут я поняла, что мне уже не отвертеться от свежих сплетен – Прикинь, Длава сказала мне…

Дальше шла целая триада, которую я не слушала, ведь сработал давний дар моей подруги. Сболтнуть что-то невзначай и задеть струны моей души которые я хотела бы оставить в покое. Только, подходя к парикмахерской “Нежные ножницы” я вернулась к реальности.

– … о Небо, ты представляешь! Он сделал нашей Рапори пред-ло-же-ни-е!

– Да? – рассеянно сказала я – давно?

– Ой ты, как всегда, в облаках летаешь! Вчера же! А я ей говорю…

– Погоди! В каком смысле предложение?

– Так женятся они. Через год. И Длава тоже, со своим, естественно.

– Интересно, а я почему только сейчас узнаю?

– Так после задания они хотели рассказать. Чтоб все и сразу отметить. Не бойся. Никто из них еще не… ну того… Не беременны короче.

– И на том спасибо.

Слава Небу мы уже пришли и пришлось прервать этот неприятный для меня разговор. Но мысли о том, что девочки что-то скрыли от меня, была нова и пугала меня. С другой стороны, они же не навсегда это скрыть хотели? А что тогда они еще скрыли от меня? Все начинается с таких мелочей. Ну после задания я с ними разберусь!

Дома я опять примерила свой новый образ. В этот раз в зеркале я увидела совершенно незнакомую девушку. Очень не нравилось мне что штаны сильно обтягивают… некоторые округлости. С другой стороны, было приятно что есть что обтягивать, но это к делу не относится. Для чего вообще эта форма была создана? Для боевых действий? Или парадов? зачем так все выделять? Опять же было удобно и комфортно, ничего не мешало движениям, костюмы сели как влитые, изменив нас обеих до неузнаваемости. В тоже время делая почти точной копией тех чьи личины мы принимаем. Я представила, что, когда мы будем проходить болото и на лица попадёт грязь узнать нас уже будет почти невозможно. А тем временем почти стемнело и пора было ложиться спать. Ведь нас ждал очень ранний подъём, чтоб к ночи быть на границе. Мы нанесли последние штрихи на одежду (немного надорвали её в некоторых местах) и пошли спать.

Утром следующего дня мы, как и планировалось, сели в обшарпанный грузовик и начали свой путь. Уж не знаю где нам раздобыли транспорт, но ближе к вечеру этого же дня мы были сильно благодарны что эта вытягивающая душу поездка наконец-то завершилась. От этого мерзейщего скрипа рессоров, ну или что там было вместо них, у меня потом еще пару дней чесались зубы. Как только мы спрыгнули с борта на влажную землю у меня подкосились ноги и вопрос о маскировке лица грязью отпал сам собой. Ренивел героически держала себя в руках пока водитель не уехал, затем еле слышно, но все же хохотнула и тоже принялась усердно пачкаться. Хорошо, что рядом была заводь без трясины, с илистым дном и жутко холодной водой. Но несмотря на это нам пришлось туда нырять, забирая со дна грязь. Странно что такая холодная вода была таким жарким летом, возможно ее питали подземные ручьи или что-то еще. Хотя, не менее странно было то, что мы сейчас находились на юге, и было заметно прохладнее чем в столице.

Я огляделась. Сумерки быстро спускались на болота, от сырости позёмкой появился туманчик. Непонятной формы деревья, на краю видимости принимали жуткие очертания и становилось жутко. Противно пахло стоялой водой и тиной.

– Ну вот, теперь порядок – сказала Рен, оглядывая меня.

– Вроде да. Теперь три километра на юг.

Мы почти бежали по жиже, царапаясь о ветки и получая еще один аспект маскировки – запах. Бегать, проваливаясь по щиколотку в зловонную массу и проверять каждый шаг слегой, чтоб не угодить в трясину, да ещё и держать оружие в сухости, всё равно не получалось. Но несмотря на холод мы изрядно пропотели и к границе вышли уже полноценными отступающими солдатами, подуставшие и грязные. Почти стемнело.

Тут то и началось представление. Обещанную засадную группу я заметила заранее, там, где и предполагала. Они тут же открыли огонь. Мы залегли и стали отстреливаться одиночными, экономя боезапас. А “противник” стрелял всерьёз. Высокая плотность огня и его интенсивность вжимала нас в землю, точнее за полу гнилое дерево, за которым мы залегли. Но всё же они нам давали шансы, незаметные со стороны, но хорошо чувсвствовавшиеся для участников перестрелки. И только поймав “окно” в ливне пуль, мы меняли укрытие. Таки образом, через десять минут мы добрались до границы. Отряд, обеспечивающий нам легенду, отступил, подсвечивая место боя сигнальными ракетами. Во внезапно наступившей тишине был слышен лай собак и шум техники, погранцы на подходе. Послав в сторону шума несколько коротких очередей, мы стали перебираться через небольшую балку, обозначающую границу. Земля тут была более сухая и нам не составило труда выскочить, с другой стороны, в считанные минуты, и нырнуть в кусты.

– Десять минут и пятьдесят четыре секунды – сказала запыхавшаяся Ренивел – рекорд.

– Да, погранцы что-то задержались. Я ждала их на три минуты раньше. Так сколько мы патрон израсходовали?

– По два магазина.

– Заряжай, потом маскируемся и спи первой. Два часа. Потом я.

– А поесть?