– Меня можешь называть Светлана Петровна, или просто тетя Света, – улыбаясь, представилась она Маше. Они вдвоем быстро накрыли на стол, и мы сели обедать.

– Маш, если ты позволишь, то я расскажу маме твою историю.

– Если ты не против, то я сделаю это сама и после обеда, негоже о таком за столом говорить.

Обедали молча. После, убрав со стола, мама увела Машу в другую комнату, оставив меня одного на кухне. Я достал свой блокнот и стал еще раз сверять сои выписки. У меня уже почти все было готово к реализации, оставалось несколько раз провести генеральную репетицию. Единственная загвоздка в выполнении этого плана был начальник полиции. Хоть я ему и не уступал в росте и силе, но он был здоровый мужик, человек военный и тренированный, так что мог преподнести незапланированный сюрприз. С его замом я справлюсь, маленький колобок не представлял опасности, но его начальник, это проблема. Попробую поймать его на эффекте неожиданности. Я был уверен на 90 процентов в успехе. Главврач и редактор вообще были легкодоступны. Мне осталось немного, отследить сынка, так что примерно через две недели я могу осуществить задуманное. Я не заметил, сколько прошло времени как мама и Маша удалились, но точно не менее двух часов. Я даже удивился, когда, оторвавшись от размышления, не увидел их рядом, о чем можно так долго разговаривать. Я поднялся и подошел к комнате, за дверью было тихо. Я постучал.

– Да, сынок, заходи, – тихо ответила мама.

Они сидели на диване, мама нежно обнимала Машу и гладила её по волосам, а та, уткнувшись ей в колени, тихо спала. Я вопросительно посмотрел на маму, но она приложила палец к губам, и чтобы им не мешать, я осторожно закрыл дверь Часто в детстве и я также спал у мамы на коленях, отдыхая душой от повседневных проблем. Ладно, пускай женщины общаются, а у меня есть дела.

Я вышел из дома и поехал на поиски сынули. Я нашёл его, застав вместе с его отцом. Теперь зная сынулю в лицо мне было легко отследить его. Смазливый и нахальный – «золотая молодежь», которая думает, что в этом мире ей дозволено все, а где не позволено, прикроет папа. Теперь было дело техники.

В хорошем настроении вернулся домой, а там меня ожидал сюрприз. Женщины хлопотали на кухне, накрывая на стол ужин, и мирно о чем-то беседовали. Меня усадили и стали кормить.

– Женя, – сказала мама, – как ты посмотришь, если Маша переедет ко мне.

Ложка так и остановилась на полпути. Вот это новости, этого я никак не мог предположить. Да, в принципе, я был не против и в какой-то степени даже обрадовался этому, ведь мама не останется одна, когда меня не станет.

– Знаешь мам, совсем не против.

– Вот и прекрасно, она, как и мы, одна в этом городе, а вместе легче жить, помогая друг другу.

На следующий день я помог Марии перевезти вещи к маме в квартиру. Сердце моё стало спокойно, ничто меня теперь не держит. Ни мама, ни Мария небыли в курсе моих планов, а я каждый день выезжал из дома, делая вид, что устроился таксистом. В течение месяца я ещё точнее вывел график своего маршрута, распределил точки привязок, провел две генеральных репетиций, засекал время переезда от точки до точки, проверил подъезды и перемкнул освещение на первых этажах. Так что я был готов.

Последний вечер я провел с мамой и Машей, мы шутили, рассказывали веселые истории, было тепло и уютно. Это был один из прекраснейших вечеров в моей жизни, о которых я буду вспоминать со всей теплотой. Маша была добрым и надёжным человеком, и я оставлял маму с ней с лёгким сердцем. Мне, в любом случае, долго не жить, так что я готов. Но я уйду достойно, забрав нескольких негодяев с собой.

Вот и настал намеченный мною день для приведения в исполнение приговора. Я набрал своей крови и распределил её по капсулам, на шесть равных частей. Расчет был прост – шприц-пистолет мгновенно впрыснет мою кровь в организм этих негодяев, так что они почувствуют всю прелесть этого бытия и жизни с этой болезнью. А может это подтолкнет главврача к созданию лекарства от СПИДа, и он сможет спасти миллионы жизней. Дай Бог, чтобы это случилось.

Я не стал ни с кем прощаться, просто отправил маме по почте прощальное письмо, и отправился в путь. Теперь все мосты сожжены, и обратной дороги нет.

Я занял по плану отправную точку и зарядил шприц. Все мысли отошли на второй план, самое главное справиться со страхом, чтоб не дрогнула рука. А мандраж бил и сотрясал все тело, адреналин в крови бурлил, застилая глаза пеленой.

– Успокоиться, надо успокоиться, – глубоко вздохнул и еще раз. И как в омут с головой сделал шаг. – Прощайте!!!

Первый по плану был сынок, он ночевал у своей новой пассии и рано утром уходил в институт. Он, наверное, даже ничего не понял, когда я вышел в подъезде из тени и резким движением произвел укол в предплечье. Убегая, вслед себе я услышал только мат и оскорбления. Добежав до машины, я прыгнул в неё и помчался ко второму пункту. С редактором газеты так же особых проблем не случилось. Я, поднявшись на его этаж, дождался, когда он вышел из квартиры, и вместе с ним вошел в лифт. Перед открытием дверей на первом этаже, я схватил его сзади за шею и сделал укол. Он немного трепыхался, но я отпихнул его внутрь кабины и, выходя, нажал кнопку последнего этажа. Двери закрылись, и лифт поехал вверх.

Я вышел из подъезда и, опять сев в машину, помчался к третьему, главврачу. Чуть не сбился с графика из-за мелкой аварии на дороге, но объехав пробку по дворам, успел как раз к моменту, когда он спускался по лестнице. Я накинул капюшон на голову и двинулся ему на встречу. Резким ударом опрокинул его на пол и вколол дозу крови в шею. Как же я был зол на него, хотелось еще пару раз стукнуть его ногой, но сдержался, он и так был в отключке от неожиданного удара. Оставив его валяться на лестничном пролёте, я поехал к заму. Хоть он и был колобком, но колобком плотным и тренированным.

В подъезде, где было темно по моей милости, я спрятал биту и ею ударил его по голове, когда он проходил мимо меня. Он обмяк и рухнул на пол. Я его немного придержал, чтобы не было шума, сделал ему укол и, приподняв, его голову за волосы зло прошептал ему в ухо:

– Помнишь, как ты избивал меня? Теперь и ты поймешь, что такое болеть СПИДом, как и главврач, и прокурор, и твой начальник со своим сынком, а также и редактор газеты, – и резко отпустил его голову. Он потерял сознание.

Теперь прокурор. Он жил в доме напротив, и недолго думая, я повторил с ним весь процесс, как и с замом, оставляя его лежать на лестнице.

Теперь остался только один начальник полиции. Он должен был возвращаться от любовницы, и я успел туда в самый последний момент. Его машина уже подъезжала к подъезду, но мне удалось прошмыгнуть в него незамеченным. Затаился и стал ждать. Расчет был прост – заходя внутрь из света в темное помещение, глаза не сразу видят обстановку, и я на противоходе делаю резкий шаг вперёд, укол в руку будет большой неожиданностью. Всё так и вышло. Он отшатнулся в сторону, открывая мне проход на улицу, и я беспрепятственно вышел и побежал к машине, которую оставил за квартал от данного места. Ну, вот и все, дело сделано. Теперь вон из города, вон из этого гадюшника, на свободу, в неизвестность.

Какое яркое летнее солнце, и эта синева неба, манящая сделать взмах и взлететь, парить в неудержимом полете над бескрайними полями, любуясь непередаваемой красотой полевых трав и цветов. Со всего размаху плюхнуться в объятья облаков и заблудиться в коридорах этих небесных замков, и найдя выход, стрелой полететь туда, где тебя всегда поймут и простят.

Я еще был в городе, когда по всем постам ДПС дали ориентировку на меня и мою машину. На выезде, меня попытались остановить, но я вдавил педаль газа и попытался оторваться. Но куда там. За мной погнались сразу три машины, и я услышал стрельбу. Стреляли не в машину, а по мне. Я видел, как одна из пуль пробила лобовое стекло, другая вырвала из сиденья рядом кусок обшивки и, пробив переднюю панель, осталась в ней. Последнее что я помню, сильный удар в левую часть спины, сильную боль, и как стал заваливаться на руль, а машина на огромной скорости полетела в кювет. На третьем перевороте машины меня не стало.