Но всё шло по кругу. Жалобы в вышестоящие инстанции возвращались обратно на места, с пометкой разобраться. Местные органы присылали мне отписки, что дело разбирается. В общем, красота. Пострадавшие со мной люди просто махнули на это рукой, не желая продолжать бессмысленные попытки добиться справедливости. Я их понимал, трудно бороться с системой. Человек для неё просто маленький винтик. Система стоит на страже государства, и в ней нет места человеку.
Но что ж, у меня были все основания подавать жалобу в вышестоящий судебный орган, и, собрав все отписки, повез их в Москву. На это мне пришлось затратить несколько дней, которые я провел в Московской гостинице. Возвращался домой наполненный оптимизмом, так как меня заверили в прокуратуре, что дело действительно серьёзное и на место выедет следственная группа для досконального разбирательства и служебных проверок. Наконец-то я добился хоть какого-то результата, настроение у меня было приподнято. Сойдя с электрички поздно вечером, я шел к дому по тёмной улице. Подходя к подъезду, увидел идущую мне на встречу группу людей и посторонился, чтоб пропустить их. Я даже не успел отреагировать на удар, который был такой силы, что меня просто свалило, как тряпичную куклу.
Били меня сильно и обстоятельно, в полной тишине, ломая рёбра и руки, которыми я пытался прикрыться. И когда я уже находился на грани потери сознания, почувствовал, как поднимают мою голову за волосы.
– Это тебе за то, что ты никак не успокоишься, – услышал я хриплый бас, шептавший мне слова прямо в ухо, – а если и дальше, будешь продолжать и упорствовать, то можешь следующей нашей встречи уже не пережить.
Волосы отпустили, и голова сильно ударилась об асфальт. Я отключился. Очнулся на том же месте, где меня избивали. Резкая боль не дала мне подняться, и я крикнул, но из разбитого рта вылетел лишь тихий шёпот. Через дикую боль я пополз к подъезду. Увидев краем глаза прошмыгнувших мимо меня людей, хотел попросить у них помощи, но они скрылись за дверью, сделав вид, что меня не заметили. Ну что ж, придется как-то самому, и я медленно пополз. Не помню, как удалось добраться до двери своей квартиры. От напряжения терял несколько раз сознание на лестничных пролетах, но дополз и из последних сил постучал. Дверь открыла мама. Увидев меня в таком состоянии, она, не проронив ни слова, помогла мне вползти и стала оказывать первую посильную помощь. Раздев и осмотрев меня, она омыла кровь и вызвала скорую. Удивительно, но скорая приехала довольно быстро. Осмотрев мои побои, санитары сходили за носилками и, погрузив мою тушку в машину, повезли в больницу. Мама не отходила от меня ни на шаг, слёзы маленькой струйкой текли у нее по щекам, конечно, она старалась их скрыть от меня, но у неё это плохо получалось. На какое-то время я потерял сознание и очнулся уже от того, что резкая боль пронзила все моё тело, это меня сгружали с носилок на кровать.
Это была отдельная палата, меня сюда поместили, чтоб я как можно меньше контактировал с людьми. Я лежал, сжав зубы, и смотрел в потолок, злость вулканом клокотала внутри меня. Ярость скручивала всё моё естество.
– Я им отомщу, отомщу, – только эта мысль стала моей основой, я не обращал внимания на то, что мама проводит возле моей постели целые сутки, не думал о том, отдыхает она или нет. У меня появилась цель. Я узнал одного из бивших меня людей, это был один из замов начальника полиции по прозвищу Колобок.
– Значит они решили меня просто извести, ну вот хрен вам, ни на того нарвались.
Больше не отвлекаясь ни на боль, ни на еду, ни на тихий голос мамы, который пытался вернуть меня в реальность, я стал планировать и рисовать в своей голове план моей мести. День ото дня он становился более четким, линии реализации сводились в одну четкую и продуманную линию. Я предвкушал, какое чувство будут испытывать все причастные к этой ситуации. Внутри себя я вывел круг приговорённых мной, которых коснётся моя месть. Первый в списке стоял главврач, вторым начальник полиции, третьим прокурор. Так же в этот круг попал главный редактор местной газеты, который допустил разглашение наших данных, ведь именно эта огласка привела к двум смертям. А, так же, туда попал заместитель начальника полиции. Итак, пять человек, мафия местного разлива. Они узнают, что такое страдание. Раз за разом я прокручивал в голове свой план, зло улыбаясь, и этой улыбкой пугая маму. Наверное, она поняла, что происходит в моей голове, и, как могла, старалась увести меня от этого. Её тихий голос звучал ласково и успокаивающе, она пыталась донести до меня какие-то мысли, что месть ни к чему не приводит, что месть как бумеранг убивает и мстящего. Что нужно научиться прощать, и что Господь не посылает к нам никого кроме Ангелов. Эти идеи еще больше приводили меня в бешенство. Милая моя мамочка, я понимаю, что ты боишься потерять и меня, но свой выбор уже сделал и не остановлюсь. Всё это время я не проронил ни слова, мир перестал существовать для меня, слившись в единую идею.
Через месяц я потихоньку начал вставать на ноги и приступил к началу осуществления своего плана. Первым действием в моей программе было достать пистолет для инъекций. Небольшое оборудование для безболезненного впрыскивания прививок в организм человека. Я потихоньку, чтоб не привлекать излишнего к себе внимания, стал обследовать кабинет за кабинетом. И через несколько дней мои труды увенчались успехом, я увидел его в процедурном кабинете. Тёмной ночью, сохраняя предосторожность, я проник в этот кабинет и выкрал его. На меня подозрения в пропаже инструмента не упадет. Скорее всего, его просто спишут и забудут. Вторым действием мне нужно было вынести его за пределы больницы. Этот план я тоже продумал. Под окном моей палаты были густые кусты и не стриженая трава, там его точно никто не увидит, и искать не будет. Тихонечко открыв окно, я выкинул шприц-пистолет в эти кустики. Теперь нужно дождаться улучшения самочувствия и ждать выписки.
Я радовался как малый ребёнок, что самая главная и основная часть моего плана удалась без особого труда. Я затаился, перестал ходить по коридорам и целыми днями продумывал дальнейшие действия. Первым делом нужно составить график передвижения, отследить часто посещаемые места, затем пути отхода и исчезновения из города. Где-то на краю сознания что-то говорило мне остановиться, но злость и обида перекрывали все советы моего сердца, сила уже вела меня, и ей было просто безразлично, кого пустить в расход.
Не буду описывать все дни, проведенные мной на больничной койке, скажу только одно, что чудо, на которое я надеялся, так и не произошло. Никто из врачей, не мог сказать точно, сколько мне осталось, давали прогноз от года до пяти лет. Тратиться же на лекарства, которые просто делают вид лечения, я не видел смысла. Да и стоимость их была неимоверно высокой. Наконец кости мои окончательно срослись, так что я мог спокойно дышать и держать вещи своими руками, и настал день, когда меня выписали. За всё это время с главврачом мы так и не встретились.
В этот же день, поздно ночью я пробрался на территорию больницы и забрал свой инструмент мести. Теперь настала рутинная часть всего плана, слежка. Мне нужно было точно нарисовать и составить график движения всей группы, когда выходят из дома, когда уходят на обед, где проводят досуг, когда возвращаются домой. Как в шпионских фильмах я каждый день отслеживал и вписывал в таблицу их передвижения. Я перестал осаждать прокуратуру, стал незаметным и старался сделать всё, чтоб про меня забыли. Пусть думают, что я испугался, это самое лучшее из возможных вариантов. Они расслабятся и перестанут чувствовать угрозу, а я буду ждать, время и финансы у меня пока еще были. За время предпринимательской деятельности я успел заработать денег, так что финансовый вопрос меня пока не напрягал, при скромной жизни их должно было хватить года на два. Так что я оставил рынок, продав часть своего дела напарнику и выручив от продажи неплохие отступные. Напарник не был негодяем и сочувствовал мне, так что рассчитался со мной честно.
