Фредди: «Улыбка» – отличное название, не спорю, но «Королева» лучше. «Королева» гораздо круче и мощнее. «Королева» – это сильное, роскошное, великолепное название с богатым подтекстом. Это не штамп. Это слово, у которого много значений, и пусть люди думают над ними.

Роджер: Ага. Например, у него есть такое значение, которые некоторые люди почему-то считают не очень приличным.

Фредди: Да наплевать. В английском языке у каждого второго слова значения не очень приличные. Что с того?

Роджер: У слова «улыбка» есть неприличное значение?

Фредди: Не знаю.

Роджер: Брайан, у слова «улыбка» есть неприличное значение?

Брайан: Нет.

Роджер: Вот. (К Фредди) Ну, и?

Фредди: Хорошо. Допустим, у слова «улыбка» нет неприличного значения, это да, но зато у предлагавшегося тобой слова «перцы» оно есть. Что же тебя тогда не смущала двусмысленность названия «Перцы»?

Роджер: Двусмысленность двусмысленности рознь.

Фредди: От этого обе они не перестают быть двусмысленностями. Я продолжу, если ты позволишь. «Улыбка» – это хорошее название для группы, но ведь мы ничего особого под ним не добились. И никогда не добились бы, если бы остались «Улыбкой». Группа «Улыбка» не доберётся до первых строчек в хит-парадах, а группа «Королева» доберётся и останется. Группа «Улыбка» не соберёт стадионы, а группа «Королева» соберёт. «Улыбка» так и не выпустила первый альбом, а «Королева», пусть и с трудом, через три года, но выпустила. Потому что «Королева».

Роджер: Меня тут недавно спросили: «Четыре здоровых мужика играют в группе, которая называется «Королева»?

Фредди: Ну и пусть спрашивают. А почему четыре здоровых мужика не могут играть в группе «Королева»? Что здесь такого? Что, в группе «Улыбка» четыре здоровых мужика могут играть, а в группе «Королева» не могут? Миллионы здоровых английских мужиков подчиняются её величеству королеве Елизавете Второй – да продлит господь её годы, пусть она правит ещё и в XXI веке, – так почему бы четырём из них не сыграть заодно ещё и в группе «Королева»? Название «Королева», между прочим, это ещё и потому что королева тут, в Великобритании, да и в странах Британского содружества, кстати, – главная. Её все любят и все слушают. И нас все будут любить и слушать.

Роджер: Я же говорю – ты мастер играть словами.

Фредди: Да, да, я демагог. В чём ещё ты меня обвинишь? А, в том, что я пытаюсь тобой манипулировать, да?

Роджер: Всё верно, пытаешься. Ты очень неплохо умеешь манипулировать людьми, Фред. Это мы все давно уже поняли.

Фредди: Вот как? А ты знаешь притчу?

Роджер: Какую ещё притчу?

Фредди: Такую ещё притчу. «Хорошо ли вы умеете манипулировать людьми?» – спросили однажды у человека, который плохо умел манипулировать людьми, и человека, который хорошо умел манипулировать людьми. «Я хорошо умею манипулировать людьми», – ответил человек, который плохо умел манипулировать людьми. «Я плохо умею манипулировать людьми», – ответил человек, который хорошо умел манипулировать людьми.

Роджер: Что это за притча такая? Какая-нибудь ваша, восточная?

Фредди: Нет, это я сам придумал. Только что.

Роджер: Неплохо. Ты бы так нам лучше песни придумывал.

Брайан: Парни, прекращайте.

Фредди: А я как раз именно так нам песни и придумываю. Если ты ещё не заметил. Сколько в нашем первом альбоме песен, которые написал я?

Роджер: Сколько же? Забыл, не могу вот так с ходу вспомнить.

Фредди: Пять из десяти. Ровно половина альбома.

Роджер: Ух ты! Ну, теперь-то мне понятно, почему у нас получился такой альбом.

Брайан: Роджер…

Роджер: Брайан, спокойно. Я полностью контролирую ситуацию.

Фредди: «Такой альбом»? Это какой же?

Роджер: Такой. Который никто не покупает.

Фредди: Да?

Роджер: Да.

Фредди: Слабоватый юмор. Не твой уровень. А я вот, например, думаю, что он так плохо продаётся из-за плохой игры нашего ударника, который, между прочим, сам же в этом и признался. Тоже, кстати, не могу вспомнить, как его зовут. Эти плохо играющие ударники обычно никак не запоминаются. Ритм настолько посредственный, что не за что зацепиться.

Роджер: И после этого я слабо шучу? Но ничего, я тебе напомню, как его зовут, не поленюсь. Его зовут Роджер Тэйлор. Отличное имя, между прочим, не то, что квазидревнеримский псевдоним, как у некоторых. Ты зачем мне сейчас про ударные напомнил? Специально бьёшь по-больному?

Фредди: Я напомнил? А это не ты ли нам тут раньше все уши прожужжал про свою плохо записанную партию ударных?

Роджер: А что не так? Что я не то сказал? Где я не прав? Мне не нравятся звук ударных в первом альбоме, и я так говорил, говорю и говорить буду. И это, кстати, между прочим, и ваша с Брайаном вина тоже.

Брайан: Наша вина? Это ещё почему?

Роджер: Потому. Я просил вас: «Надо больше звука на ударные»? Просил. А вы что?

Брайан: Что?

Роджер: Что «что»? Ну, и где больше звука на ударные? Вы альбом-то послушайте ещё раз. Это не ритм, а позор.

Фредди: А почему в этом виноваты мы с Брайаном? Почему не звуковик? Мы-то тут каким боком?

Роджер: Не знаю. Таким, что ударные задают стиль рок-музыке, и вы должны были проконтролировать их звучание. Часто вся суть именно в них, они и делают всю песню.

Брайан: Вся суть песни именно в ударных?

Роджер: Да.

Брайан: Интересная точка зрения. А гитарист в группе тогда зачем? Чтобы просто так стоять, подыгрывать гениальному барабанщику?

Роджер: Я такого не говорил.

Брайан: Нет, ты, вообще-то, именно так и сказал. Ты ответил: «Да».

Роджер: Что ты опять перевираешь мои слова? Я такого не говорил.

Брайан: Я перевираю?

Роджер: Ты. Вы что, оба заодно? Джон, ты тоже с ними? Что это за перекрёстный допрос? Вы что, все тут думаете, что Роджер – это такой милый, пушистый и безответный парень, давайте не будем его слушать, а будем перевирать его слова?

Брайан: Это ты-то милый и пушистый?

Роджер: Да, я. Точнее, это вы так считаете. Мои мнением, если что, можно и пренебречь, да? Большая ошибка. Меня, между прочим, сам Питер Гэбриел приглашал петь в его группе.

Брайан: Это когда ещё?

Роджер: Два года назад, когда мы играли в Суррее, в местном колледже, на разогреве.

Джон: Вот как? Круто. Так ты там сейчас вместо Фила Коллинза мог бы играть?

Роджер: Мог бы, но не захотел. Гэбриэл уговаривал меня перейти к ним, но я не согласился.

Фредди: Ну, так я думаю, ещё не поздно. Такой-то барабанщик! Да тебя с руками оторвут, дорогой. Перейдёшь к Гэбриелу и будешь задавать там своим ритмом всю суть музыке. Конечно, ведь где мы – и где «Дженезис»!

Роджер: Ты за кого меня принимаешь? Думаешь, я брошу любимую группу и друзей ради каких-то «Дженезис»?

Фредди: Почему «каких-то»? Не каких-то. «Дженезис» – это ведь группа гораздо круче и популярнее нас. Они не музыкальные омеги, как мы. Это ведь ты говорил про омег?

Роджер: Я вообще-то шутил!

Фредди: А я не понял шутки.

Роджер: Не удивлён. Тебе бы надо уже как-то начать тренировать своё чувство юмора. Ты, кстати, знаешь, что умение понимать шутки – это признак высокого интеллекта?

Фредди: Не удивлён – так и иди к Питеру Гэбриелу, он твои шутки сразу оценит. А мы же омеги с низким интеллектом. Мы же называемся «Королева». Как может быть хорошей и популярной группа с сомнительным и неприличным названием «Королева»? То ли дело «Дженезис»!

Роджер: Да плевать мне, кто лучше и популярнее нас. Если они лучше и популярнее нас, то только пока. А вот слова мои искажать не надо. Мне, конечно, это твоё название сначала не очень понравилось, – кстати, оно и Брайану не понравилось, да ведь, Брайан?