— Даже двух.

— Не понимаю, — карие брови изогнулись домиком. — Орки ненавидят людей и хотят от них скальпы и сердца, а не детей.

— Она думала, что ее дети унаследуют мой особый дар, — не стал раскрывать наши истинные чувства, чтобы не спалить главный козырь эромантии. — Видела в нем большие перспективы — вплоть до возрождения орды.

— Тупое животное, — Ирма усмехнулась и с пущим любопытством взялась за ручку. — А это вообще возможно? Передача твоего дара.

— Наверное. У других колдунов вроде так все и бывает?

— Обычно по наследству передается доминантный ген. И чаще всего он идет от отца. Но тут есть один нюанс. Судя по всему, твоя магия — это редчайшая мутация, возникшая в ходе революционного изменения в стихии Тьмы. У тебя отец — темный?

— Темнее некуда, — я вздрогнул, вспомнив эту усатую мразь.

— Тогда твою особенность вполне можно объяснить наукой. Теория выглядит весьма стройной, но ей нужно больше доказательств. Я возьму твое семя на анализ и скажу точнее.

— Вы… что?

— Возьму семя, — Ирма сполоснула руки в тазу, поправила перчатки и достала с полки две баночки — пустую и с маслянистой массой. — Ты никогда не был у врача? Впрочем, зачем тебе к урологу — в твоем-то возрасте. Ну ничего — ради науки придется потерпеть.

У меня аж в горле пересохло. Мне как-то раз приходилось сдавать спермограмму, но тогда все делал сам. Мечтал ли я тогда, что симпатичная медсетричка, принесшая стопку с галимыми недоэротическими журналами, опустится на колени перед креслом, расстегнет халатик на груди и предложит помощь, смущаясь и отводя глаза.

Мечтал, чего уж греха таить. Не скажу, что медсестры мой главный фетиш, но о чем-то подобном бывало фантазировал. Но одно дело — девчонка из больницы (опционально — строгая милфа-врач), и совсем другое — поехавшая психопатка и садистка, для которой человека расчленить — что шнапса дрябнуть.

И контакт с такой — пусть даже предельно отстраненный и ни к чему не обязывающий — вызывал скорее оторопь, нежели возбуждение. А вот фон Винтер, судя по сальному взору и блеску на губах, видела в предстоящим нечто большее, чем рядовую медицинскую процедуру.

— Почему ты так напряжен? — она провела пальцами по груди и животу. — Твои мышцы — точно камень. Небольшие, но столь рельефные, что я чувствую волокна даже через перчатки. Мне нравится такой тип сложения. Тип молодого римского атлета, из которого тысячелетия спустя вырастут истинные воины кайзера.

От такой похвалы стало еще тошнотворнее. Меня оценивали не как мужчину, а как препарированную на столе лягушку.

Таким же тоном мегера могла бы оценить прочность сердца, крепость печени или эластичность сосудов. Не удивлюсь, если однажды эта садистка захочет насладиться моей внутренней красотой — причем в буквальном смысле.

Нет, можно, конечно, послать ее на хрен и высказать все в лицо, но тогда доверие будет окончательно утрачено, меня ждут нечеловеческие пытки, Анри — позорное рабство, а эльфов — полное истребление.

Как бы странно и ужасно это не звучало, но Ирма — наш единственный ключ к спасению. Больше во мне не заинтересован — Генри в лучшем случае продаст с молотка или отправит удобрять волшебную пшеницу.

Но если довести отношения с немкой до предела, я смогу прямо ею повелевать — а как еще можно растолковать уровень под названием «полное подчинение»?

Не представляю, получится ли приказать просто убить Генриетту. Вряд ли. И уж тем более сильно сомневаюсь, что очарованная садистка бросит свой преступный промысел и завербуется на светлую сторону.

Однако кто знает, на что пойдет по уши влюбленная нарцисска, когда внушу ей, что полковник тоже имеет на меня определенные взгляды.

Или по старой памяти оскорбляет немцев и всю Германию — особенно после того, как накатит вискаря и окунется в обсуждение былых баталий. Или же вовсе избавится от ученой, как только добьется своих целей.

Психически нестабильные женщины — опасней бочки с порохом в курилке, и если не воспользоваться этой возможностью, иного шанса уже вряд ли представится. И нас всех ждет жуткая и, что самое паршивое, совершенно бессмысленная смерть. Поэтому придется этой твари подыгрывать — до поры до времени.

— Смотрю, тебе нравится мой небольшой массаж, — мурлыкнула фон Винтер, описав пальчиками круг около слегка приподнявшегося der schlauch.

— А знаете, что мне нравится еще больше? Когда вы говорите по-немецки.

Ирма тихонько рассмеялась.

— Я совсем недавно выучила английский и порой перескакиваю на родную речь. Не думала, что это кому-то придется по нраву. Всегда считала, что это выдает во мне провинциалку.

— А что в этом плохого? Я и сам родом из деревни. Тем более, вам весьма пойдет костюм с Октоберфеста.

Очки отношений: −90

Уровень отношений понижен до Интереса

Да блин! С большими бонусами приходят и большие штрафы в случае провала.

— Вы всерьез считаете комплиментом сравнение с сельской девкой? — надменно бросила женщина и переместила руки от паха к животу.

— Нет. Неудачно вышло, согласен.

— Порой мне кажется, что вы хотите не сдать семя на анализ, а похитить мое заклинание. Не старайтесь, я — не маг.

Она произнесла это столь обиженно-сердитым тоном, что я сразу уловил в нем зацепку.

— А хотели бы им стать?

— А что, кто-то не хочет? Разве не весело обрушивать на головы врагов метеориты и ломать линкоры огромными волнами? К тому же, если ты не маг, то навсегда останешься безродным. Нет магии — нет титула. И ты можешь быть величайшим умом современности, но тебе придется кланяться самому завалящему колдунишке! Разве это справедливо?

Вы открыли предпочтение Ирмы фон Винтер

Я обязательно стану магом! Женщина одержима способом открытия у себя колдовского дара. Это стало для нее новым философским камнем. Ради достижения цели и обретения волшебства она готова на все.

Бонус к очкам отношений: +10

— Думаю, что нет. Человека нужно судить по делам, а не по родству.

— Какое смелое суждение, — фон Винтер фыркнула. — Ты случайно не коммунист?

— Да вроде нет. Но я всецело поддерживаю СССР. Свободу, Справедливость, Социальность, Равенство.

Немка усмехнулась:

— Юноша пылкий со взором горящим. В твои годы я была такой же идеалисткой. Считала, что труд важнее крови. И вот где я оказалась.

Я выждал немного и вкрадчиво спросил:

— Как думаете, мой дар смог бы вам помочь?

Ирма сжала губы и посмотрела мне в глаза столь пристально и напряженно, что закружилась голова.

— А какой резон тебе помогать? Мы — прямые конкуренты, а в прошлом — злейшие враги.

— Вот именно. Я хочу забрать Анри и вернуться домой. Этот Авилан — гребаный ад, я сдуру залез сюда, но быстро понял, что жизнь дороже молодецкой удали и славы. Я помогу вам обрести дар, а вы замолвите словечко Генриетте, чтобы нас отправили в русскую колонию. На мой взгляд, все честно.

— Ничего не могу обещать, — она нахмурилась и закусила губу, явно погрузившись в тяжелые думы. — Генриетта — не тот человек, которого можно попросить отпустить двух рабов. Но если ты окажешь содействие — то и я в долгу не останусь. На мой взгляд, все честно.

— Договорились, — выдавил слабую улыбку, прекрасно понимая, что иду на сделку с дьяволом. Да каким там дьяволом… Сам сатана рядом с этой бестией — стыдливый подросток.

— Тогда позволь мне уже закончить начатое.

Она поставила баночки прямо мне на живот, наклонилась и попыталась открыть ту, что с мазью. В таком ракурсе сжатая корсетом тройка открылась взору во всей своей округлой красе, но хозяйку это, похоже, ни капельки не смущало.