Гад снова махнул хлыстом, но терпеть издевательства никто не собирался. Вот только использовать магию нельзя — она вызовет слишком много вопросов и привлечет ненужное внимание. Так что резко прыгнул вперед, поднырнул под замах и вмазал ублюдку кулаками под дых.

От двойной порции добра вертухай согнулся в три погибели и захрипел, а миг спустя по ушам молотом врезал оглушительный грохот. Да уж, стрельба из винтовки в шахте — то еще удовольствие, но меня больше заботил не звук, а то, что стреляли непосредственно в меня.

Я развернул надсмотрщика, накинул цепь на шею и выпрямил, заслонившись, как живым щитом. Солдат с мосинкой у плеча попытался прицелиться, но заложник тут же заверещал, как резаный:

— Стой, идиот! Беги за подмогой, живо!

Юнец подчинился и дал деру, а пару минут спустя из соседнего туннеля послышался спорый топот шагов. В проходе сверкнули тусклые кирасы поверх алых мундиров, и бойцы в касках навели на нас оружие.

Двое стояли прямо, двое — на колене, отчего узость прохода вряд ли бы нам помогла, задумай мы отбиваться. Вот только бой — это сущее безумие, и хотя мои матросы встали рядом, я не собирался подставлять их под пули.

— Что тут происходит⁈ — раздался грозный женский голос, и вперед вышла сурового вида шатенка в красном берете и плаще.

Зоя Измайлова

Возраст: 29

Статус: капитан шахтной стражи

Отношение: подозрение

Боже, храни равноправие, подумал я, посмотрел в карие глаза и активировал «приворот». Отношение за секунду подскочило до симпатии, и на угрюмом, точно выточенном из камня лице сверкнула ехидная ухмылка:

— Эй, красавчик. Как ты тут оказался?

— Он мятежник! — вертухай попытался вырваться, но я держал крепко — так, на всякий случай. — Задумал поднять бунт! Убейте его, немедленно!

— Уймись, Петро. А ты изволь объясниться.

Я бережно достал из-за пазухи грамоту, на которую Лука, к счастью, не позарился в силу своей нелюбви к политике, и поднял перед собой, как скрижаль Завета:

— Меня зовут Семен Любимов. Я — уполномоченный посол князя Маринина. Прибыл для переговоров с господином Игнатовым, но по дороге мой корабль перехватил его сын. Так я оказался здесь.

— Ох уж этот рыжий лис, — стражница шагнула к нам, взяла документ и свернула в трубочку. — Я передам все Захару Петровичу, а дальше — как он решит. Больше ничем помочь не могу.

— Спасибо, этого вполне достаточно, — ответил с поклоном, похожим на нервный кивок. — Нам бы совсем пришлось тяжко, если бы вы опоздали.

— А, да не за что, — она вновь улыбнулась. — Я — Зоя. Если вдруг что — заглядывай в каптерку.

— Не сочтите за наглость, но я считаю неприемлемым, когда свиту посла заставляют колоть руду.

— Слушай… — военная замешкалась. — Даже не знаю. С одной стороны, послу действительно не пристало тут торчать. С другой, я не могу ослушаться Луку…

— Так ведь он ничего и не приказывал. Просто поймал нас и притащил сюда.

— Ваша светлость, да мы не прочь поработать, — сказал капитан. — Главное, чтобы не пороли, как салаг.

— Слушайте внимательно, — капитан повысила голос. — Новичков — не трогать. А ты, господин посол, следуй за мной.

Отказываться не стал. С меня сняли кандалы и отвели в просторную комнату с видом на море. Всю мебель здесь высекли из камня — столы, кровати и даже полки.

Но куда больше заинтересовали барельефы на стенах, к коим гномы, похоже, питали особенную страсть. И каждая семья вела свою долгую родословную, отражая в камне все значимые события.

А с учетом мастерства резчиков, я без особого напряга разбирал изображения в мельчайших подробностях. Вот две фигуры (мужская и женская) склонились пред жрецом с курчавой бородой до пояса.

Жрец воздел над парой руки с зубчатыми, похожими на короны обручами, вот только речь шла явно не о восхождении на престол, а, скорее, о свадьбе.

Затем молодожены в оных обручах сидели во главе стола, а вокруг шел знатный пир. После пара прибыла в эту самую комнату — мужчина с киркой показывал ладонью на дверь и как бы говорил — ну что, друзья, принимайте работу.

Следующий кадр — жена с огромным животом лежала на кровати, и над ней вновь стоял жрец с воздетыми руками. Дальше шли непонятные клинописные знаки — возможно, указывалось имя и пол ребенка, а так же дата рождения.

Новый барельеф — четыре огромных корабля без парусов, виднеющиеся через прямоугольную рамку. Сперва показалось это странным — на кой она вообще нужна, но обернувшись, понял, что рамка — окно этой самой комнаты, из которого муж (или жена) и увидели гостей из иного мира.

Рядом с одним из ковчегов изобразили две фигуры — высокую и на две головы ниже. По обе стороны от них стояли люди с палками (очевидно, ружьями) и гномы с алебардами и топорами. Однако центральные персонажи пожимали руки, символизируя заключенный с чужаками мир.

Дальше шли сугубо бытовые зарисовки — мужчина радовался богатой жиле. Ребенок пошел в первый раз. Жена забеременела вторым — и так далее. А вот ближе к концу «комиксов» (кои занимали всего три строки посреди стены) начались довольно тревожные картины.

Сначала — битва между людьми с «палками» и гномами, где последние потерпели сокрушительное поражение, о чем свидетельствовал жрец, стоящий на коленях пред грудой павших собратьев.

Потом — уже морская битва, где дюжина гребных галер окружила бронированный пароход. С неба на лодки сыпался дождь из огненных шаров — по крайней мере, так я понял кругляши с хвостами из пунктирных линий.

С носа корабля, стилизованного под драконью пасть, вырывалось угловатое пламя — колдуны из княжьего рода в тот день наверняка испепелили немало аборигенов.

И последняя зарисовка — вереница согбенных гномов всех полов и возрастов тянется к длинному парусному кораблю. Среди процессии художник особенно выделил женщину, держащую малыша за руку и прижимающую к груди младенца.

На этом история незнакомой семьи заканчивалась — гномы покинули остров, и вскоре его окружил смертоносный туман.

Но кто наложил проклятие — местный жрец? И что послужило поводом — та самая битва? А что тогда вызвало раздор? Непонятно.

Но Игнатовы должны знать наверняка — им тогда стукнуло по двадцать лет, а это вполне сознательный возраст. Повезет закадрить Милану — и она все расскажет сама. Не повезет — придется задействовать щуп.

Но что если разузнать обстановку на месте? Быть может, кто из охранников постарше застал те времена? Зоя все равно задерживалась, так что я осторожно выбрался из комнаты и заглянул в каптерку.

Там за деревянным столом сидели трое бойцов и резались в кости в ожидании своей смены. При виде меня они насторожились и потянулись к оружию, но пожилой мужчина махнул рукой:

— Расслабьтесь, парни. Это какой-то посол от Марининых. Капитан велела его не трогать.

— Серьезно? — молодые переглянулись. — И че синим надо?

— Мира хотят, — сказал я. — Чтобы объединиться и надрать американцам жопы.

Стрелки переглянулись, нахмурились, а затем заржали в голос.

— Ну, ты юморист, посол. Еще анекдоты знаешь? Садись — развлечешь нас.

Я подошел к стене, тоже изрезанной барельефами, и провел по ним ладонью:

— Занятные у вас тут рисунки. У нас таких нет. Что они значат?

— Какие-то гномьи каракули, — отмахнулся старик. — Зарисовки из жизни.

— Я видел картины битвы в соседней комнате. Скажи, отец, ты застал ее?

— А тебе что? — проворчал вояка.

— Да шпион он, — усмехнулся молодой. — Послали вынюхивать.

— Захар Петрович ему пятки поджарит, — кивнул второй, — вмиг все выдаст.

— На кой вынюхивать то, что было двадцать лет назад? — удивился я. — Мне просто интересно.

— А ты сам не видел, что ли? — продолжил ворчать дед.

— Я тогда едва родился, — с улыбкой произнес в ответ.

— А что, никто не рассказывал ничего?