Я побежал.

Похоже, Гарлем в эту ночь жил бурной жизнью, потому что впереди, прямо по моему курсу, явно кого-то били. Заслышав мой топот, люди, занятые этим увлекательным процессом, обернулись, и в это время их жертва бросилась бежать. Переулок был узкий, едва разминуться, и в следующее мгновение я прыгнул, выставив вперед колено. Человек успел принять боксерскую стойку, но это не помогло. Мое колено ударило ему в грудь, словно пушечное ядро, и бросило этого типа на землю. Я свалился сверху, но тут же вскочил и продолжил бег, а в следующий момент заметил впереди себя щуплую фигуру, которая тщетно пыталась оторваться от меня.

Некоторое время мы бежали почти бок о бок.

Когда сзади блеснули фары машины и грохнула пара выстрелов, человечек спросил меня:

– Куда бежишь?

– Не знаю, – ответил я.

– Тогда давай за мной, – он неожиданно свернул в попавшийся на пути двор, пересек его и пролез через дыру в заборе.

Потом мы бежали каким-то переулком, где воняло падалью и еще чем-то, затем пересекли пустырь, широкую улицу, потом какую-то площадь и оказались перед домом, зияющим пустыми глазницами окон.

– Давай за мной, – махнул мне рукой незнакомец и влез в окно.

Я последовал за ним. Между четвертым и пятым этажом была обрушена лестница. Человек впереди меня уверенно миновал несколько комнат и вдруг рывками поплыл вверх. До меня не сразу дошло, что он поднимается на веревке. Потом его фигура растворилась вверху в темноте.

– Давай, – крикнул он мне, и я, нащупав веревку, полез вверх.

Мы миновали восьмой этаж и поднялись на чердак. В руке человека появился фонарь. В его луче я увидел что-то вроде стены, сооруженной из досок и кусков пластика, и дверь в ней.

Я вошел внутрь и сразу почувствовал тепло. Потом фонарь погас, чиркнула спичка и помещение осветила керосиновая лампа. В ее свете я увидел карие, слегка навыкате глаза, полные, чуть вывернутые губы и прямой нос, не характерный для этой расы. Передо мной стоял совсем молодой негр лет семнадцати.

– Располагайся, – сказал он.

Я обвел глазами помещение и увидел два продавленных кресла, топчан и стол.

– За что тебя били? – спросил я, опускаясь в одно из кресел.

– Это слишком длинная история, – махнул рукой парень.

– А разве мы куда-то спешим?

Негр пожал плечами.

– Ну, тогда слушай. Меня зовут Джим. Я сын Джима Глухаря, – парень сделал паузу и странно взглянул на меня. – Отец был глухим от рождения, но у него был дар. Не существовало такого замка, который он не смог бы открыть. Я тоже, – чуть помедлив, добавил он. – Но это же Гарлем, тут все друг друга знают. Так что я вскрывал их до поры до времени и как-то перебивался, но теперь не могу. Все в курсе, что если замок вскрыт без взлома, то это моя работа. Сегодня я это сделал и взял немного денег. Меня выловили. Папаша орудовал за пределами Гарлема, но там я никого не знаю. А у него были информаторы, наводчики.

– И ты ни с кем из них не знаком? – спросил я.

– Папаша не хотел, чтобы я занимался этим ремеслом. Он собирался после школы отправить меня в колледж, но не успел.

– Ты здесь живешь? – спросил я, обведя помещение рукой.

– Скрываюсь, когда припечет. А ты?

– Что – я?..

– Ты ведь не местный, – констатировал Джим. – В Гарлеме все знали Джимми Глухаря, а ты первый раз о нем услышал сейчас. И у тебя акцент. Как ты сюда попал?

– Случайно, – ответил я и, чтобы переменить тему, спросил: – Зачем ты открыл замок, если знал, что сразу подумают на тебя?

– С утра не ел.

– Что думаешь делать?

Джим в ответ только пожал плечами.

Несколько минут мы молчали.

– Я могу дать тебе сотню-другую, – предложил я.

– Спасибо, – сказал Джим.

Когда мы ложились спать, он уступил мне топчан, а сам устроился на сдвинутых креслах.

Утром, открыв глаза, я встретился взглядом с Джимом.

– Что?.. – спросил я.

– А ведь ты не черный, – с удивлением отметил он.

– И что с того? – спросил я.

Джим пожал плечами и переменил тему:

– Ты есть не хочешь?

Я все понял и достал из кармана деньги.

– Можешь пока выйти на крышу, подышать свежим воздухом, – сказал Джим, – Если встать рано, то с нее виден восход, а по вечерам – закат. Закаты здесь – закачаешься! – добавил он перед тем, как закрыть за собой дверь.

И я вдруг сразу проникся к нему доверием. «Это свой парень, – подумал я. – Парень, который замечает закат, не может быть дерьмом. Ведь Чепер тоже любил смотреть на закат. И он был первым, кто показал мне его».

Джим вернулся через час с двумя большими бумажными пакетами.

– Какие новости? – спросил я его.

– Ночной Король принялся за бары. Вчера он разгромил заведение Крота. Меня как раз били там рядом, – сказал Джим, вдруг осекся, а его глаза внимательно ощупали меня с ног до головы. – А ведь ты тоже был там. Я знаю, кто ты. Ты Король и точно не негр!

Я этого и не отрицал, не было смысла. Джим смотрел на меня во се глаза.

– Не могу поверить. Ты поставил на уши весь Гарлем, нагнал на него страху. Кто ты?

– Это слишком длинная история, – сказал я.

– А мы разве куда-то спешим?

Я усмехнулся.

При первых сумерках мы выбрались на крышу. Закат был долгим, и я рассказал Джиму почти всю свою историю, начиная с того момента, как Чепер привез меня на холм смотреть на заходящее солнце, дал мне имя, и я вместо Фашиста стал Вечером.

– Да уж, – заявил Джим, когда я закончил. – Такая вот собачья жизнь! – он немного помолчал, а потом спросил: – Ты не хочешь поучаствовать в одном деле?

– Каком?

Джим некоторое время смотрел туда, где светился огнями Бронкс, а затем произнес:

– У меня есть мечта, – глаза его при этом блеснули. – Когда отец умирал в больнице, он мне сказал: «Джим, у тебя нет мечты. Это плохо. У настоящего человека должна быть мечта, иначе ему не подняться над собой. Так и будет плавать среди дерьма. Я хочу подарить тебе мечту».

Ночь была сухой, с чистым небом. Когда мы вышли из дома, над Гарлемом холодно мерцали звезды. Джим поежился и кивнул куда-то в сторону Манхеттена.

– Там все! Другие возможности, другие люди, другая жизнь. Если мы возьмем сейф, то я смогу там обосноваться и поступить в колледж.

Джим волновался. Его мечтою оказался двухсекционный бельгийский сейф, который стоял в офисе Трехногого и который мы шли сейчас брать. Трехногий и его шайка были чистой воды гангстерами, но для отвода глаз держали игровое заведение с бильярдом, баром и пиццерией, которое занимало весь первый этаж дома, расположенного на Ванильной улице. На втором находились база банды и офис. Нам с Джимом потребовалось всего несколько дней, чтобы спеться и решиться на это дело.

На второй день нашего совместного пребывания на чердаке я поинтересовался у Джима насчет «Ягуара».

– Кремовый «Ягуар»? – переспросил Джим. – Это Тони и Кастро.

– Ты не можешь узнать, где они живут?

– Попробую, – сказал Джим.

Он ушел в обед и вернулся только поздно вечером.

– Знаешь, – сказал он. – Никто не хочет говорить. Я даже не подозревал, что эти ребята такие засекреченные. Они промышляют где-то за пределами Гарлема.

– Так ты не выяснил, где они живут?

– Нет. Но я узнал, где паркуется на ночь кремовый «Ягуар».

– Спасибо, Джим, – сказал я. – Это ничуть не хуже, чем знать адрес владельца.

На другой день Джим реализовал все награбленное мной золото где-то за пределами Гарлема и выручил около шести тысяч долларов.

– У скупщика глаза на лоб полезли, когда он увидел такую гору, – сказал он и добавил: – На тебя затевается нешуточная облава. Теперь в Гарлеме ночью чуть ли не комендантский час. Некоторые знают тебя в лицо. Я слышал, как тебя описывают. Очень похоже. Тебе срочно нужно сматываться, как только сделаем дело.

До Ванильной было минут двадцать хода. Но мы добирались туда минут сорок, потому что двигались в темноте и, чтобы не напороться на пикет, часто останавливались и слушали темноту впереди себя.