Джемма оцепенела, опустив взгляд в тарелку с супом. Уж сейчас-то Агустин точно взовьется до небес! Однако и это оскорбление осталось без последствий. Растерялся? Джемма так точно растерялась.
Следующее блюдо, «chipi chipi», как назвал его Фелипе, оказалось густым соусом с крошечными моллюсками. Джемма терпеть не могла моллюсков, но вежливость не позволила ей отказаться. Она осторожно попробовала, обнаружила, что вкус не так уж и плох, и умудрилась полностью разделаться с блюдом, пока Агустин с Фелипе обсуждали достоинства орхидей, украшавших стол.
Пригубив вино — восхитительное калифорнийское шардоне, — Джемма подняла глаза и поймала изучающий взгляд Агустина.
Ужасная мысль, что он обо всем догадался, молнией промелькнула у нее в голове. Она уверилась в своей догадке, когда Фелипе отвернулся, чтобы похвалить Марию за прекрасное блюдо, а Агустин тихо произнес:
— У вас чудесные волосы.
Волосы ей достались от матери. Но нет, невероятно, чтобы он как-то связал ее с мамой. Интересно, подумала Джемма, что бы он сказал, если бы она вдруг встала и провозгласила: «Я ваша дочь, о которой вы ничего не знали». О Боже, это даже не смешно. Она сделала еще один глоток из бокала.
— Благодарю, — прошептала она, принимая комплимент. Ей почему-то показалось, что это было сказано искренне, а не из желания пофлиртовать. Вот был бы ужас!
Мария уже собиралась разносить мясо под маринадом, когда в комнату впорхнула Бьянка, возвестив о своем прибытии громким цоканьем каблучков.
Все обратили на нее свои взгляды: Фелипе — сдержанный, Агустин — гневный, Джемма — выжидательный.
Бьянка была так же красива, как и запомнилась Джемме после их первой встречи. Прелестное лицо, обрамленное черной копной кудрявых волос. Безупречно сшитое белое платье из тонкого хлопка с низким вырезом выглядело откровенно сексуальным.
Со смешком на ярко накрашенных губах и без единого слова извинения она обхватила Агустина за шею и крепко обняла.
Агустин, не проявив ни капли удовольствия, избавился от ее рук, как избавляются от слишком тугого галстука.
— Когда ты научишься хорошим манерам, Бьянка?..
Она даже и бровью не повела в ответ на замечание Агустина и, подлетев к Фелипе, прижалась к его губам поцелуем.
— Бьянка! — взревел Агустин. На сей раз она отреагировала, сердито надув губки.
Оторвавшись от Фелипе, она опустилась на стул рядом с Агустином и взглянула через стол на Джемму. Глаза их встретились — и узнавание отразилось на лице. Бьянки так медленно, так нехотя, как будто она выплывала из сна. Или ночного кошмара!
У Джеммы глухо заколотилось сердце от неприятной мысли, что Бьянка не знала о ее присутствии здесь. Самые противоречивые чувства вихрем закружились в ее душе.
— Это Джемма, Бьянка, — произнес Агустин тоном достаточно спокойным в сравнении с недавним гневом от поведения Бьянки. — Она приехала, чтобы написать мой портрет. Ты же знала, что у нас гости, — так какого дьявола не спустилась вовремя? Ты с каждым днем становишься все невыносимее.
— Если бы я знала, что это она художница, я бы вообще не спустилась! — медленно, со значением проговорила Бьянка. Она не сводила с Джеммы взгляда, полного ледяной враждебности и ненависти.
— Достаточно, Бьянка! — Фелипе явно опоздал со своим требованием.
Пронзительный взгляд Агустина метнулся от одной женщины к другой.
— Вы что, встречались раньше?
Джемма внезапно превратилась в стороннего наблюдателя. Разговор касался лично ее, но она не принимала в нем никакого участия. Бьянка презрительно скривила губы, и у Джеммы от ужаса по спине забегали мурашки.
— Да уж, встречались, — съязвила Бьянка, и ее темные глаза, устремленные на Джемму, побелели от ненависти. Обернувшись к Агустину, она злорадно добавила:
— Эта художница спала с Фелипе, когда он был в Лондоне несколько месяцев назад!
В комнате повисла угрожающая тишина. Джемма смотрела на Фелипе, на его холодное, бесстрастное лицо. И она ненавидела его за это, ненавидела всеми фибрами души.
— Это правда, Фелипе? — Агустин был спокоен, слишком спокоен.
Фелипе посмотрел ему прямо в глаза и тихо ответил:
— Я не обязан отвечать на подобное оскорбительное высказывание — ни тебе, ни кому-либо другому.
— Нет, обязан, Фелипе, — заныла Бьянка. — Уверена, что ты будет рад услышать подробности, правда ведь? — она послала Агустину сиропную улыбку.
Тio! Tio! Джемма знала несколько испанских слов, и одно из них было tio — «дядя»! Если Агустин — дядя Бьянки, а Бьянка — кузина Фелипе, следовательно, Агустин должен тоже быть дядей Фелипе…
— Так ты спал или не спал в Лондоне с Джеммой? — выкрикнул Агустин. Спокойствие испарилось, осталась чистейшая ярость, внезапно поднявшая его на ноги.
Фелипе тоже подскочил, и оба уставились друг на друга, скрестив враждебные взгляды.
— Прекрати обращаться со мной так, как будто я все еще дитя, Агустин! Моя жизнь тебе не принадлежит!
— Твою жизнь сделал я! Без меня ты был бы ничем…
— Я тебе страшно благодарен, но в дальнейшем обойдусь без твоей опеки! — взревел Фелипе. — Когда до тебя наконец дойдет, что я не собираюсь подчиняться любому твоему желанию?..
— Кто была эта женщина в твоей жизни? — бушевал Агустин.
Охваченная ужасом, Джемма ждала. У нее дрожали колени от страха. Скандал разрастался у нее на глазах.
— Она была моей жизнью, — с трудом выдавил из себя Фелипе. — Она и сейчас вся моя жизнь, — добавил он. — Это женщина, которую я люблю и на которой я собираюсь жениться!
У Джеммы кровь так и застыла в жилах. Она открыла было рот, чтобы хоть что-то сказать, но ни единого звука не сорвалось с ее губ. Бьянка коротко всхлипнула, а Агустин чуть не поперхнулся от злобного возгласа.
— Ведь все уже решено, — заверещала Бьянка. — Мы с тобой поженимся, Фелипе!
Джемме показалось, что у нее сейчас остановится сердце. Она попыталась сдвинуться с места, чтобы убежать от этого кошмара, но жизнь, похоже, окончательно покинула ее тело.
Кулак Агустина неожиданно опустился на стол, да так, что язычки свечек заплясали, а вино выплеснулось из бокалов.
— Хватит! — громыхнул он, побагровев от гнева. — Да как ты смеешь так себя вести? Как ты смеешь? — Он стиснул кулаки, глаза его буравили Фелипе. — Ты не женишься на англичанке, Фелипе, ты женишься на своей кузине…
— А ты со своими планами можешь отправляться к дьяволу, там вам обоим самое место! — в бешенстве выпалил Фелипе.
Джемма поднялась на чугунных ногах. Голова ее кружилась, желудок не на шутку взбунтовался. Ей вдруг захотелось на время оглохнуть, чтобы не услышать больше ни слова из этого семейного кошмарного скандала.
— Вы меня, надеюсь, извините, — еле слышно произнесла она. — Я не хочу при этом присутствовать.
— Джемма, — позвал Фелипе, но голос его прозвучал как будто издалека» с огромного расстояния.
Спираль лестницы была длинной, мучительно-бесконечной, и Джемме показалось, что она никогда не доберется до самого верха. Она услышала еще чей-то зов, но не обратила на него внимания. Пошатываясь, девушка распахнула дверь своей комнаты и, едва успев добежать, вцепилась в край ванны. Ее вывернуло наизнанку. Чьи-то руки поддержали ее. Мария. Джемма прильнула к ней, радуясь, что здесь именно она, и никто другой.
— Вы уже хорошо? — взволнованно спросила Мария.
Джемма слабо кивнула. Лицо ее было залито слезами.
— Вы слышали, Мария? Этот ужасный скандал?
— Si, я слышать, я слышать все, Джемма. В семье быть большой скандал, а эта Бьянка, она приносить неприятность. Она делать хуже между отец и сын…
Пламя вспыхнуло перед глазами Джеммы. Она стиснула руки Марии.
— Что… что вы сказали? — О Господи, не допусти, чтобы это было правдой. — Отец и сын? — не веря своим ушам, прохрипела Джемма.
Мария потрепала ее по руке.
— Si, это понятно, что отец и сын ссориться… Языки пламени поглотили Джемму, в одно мгновение оставив от нее лишь кучку пепла. Девушка рухнула на пол в ванной.
