Горы остались позади, и перед нами раскинулась бесконечная заснеженная степь. Местность не идеально ровная, невысокие холмы чередовались с впадинами, но идти это не мешало. Зимний день короток, и, через несколько километров, едва небо стало темнеть, мы остановились. Мужчины быстро собрали юрты, выстроив их по кругу, за ними ставим бок о бок груженые волокуши. Женщины уже внутри, разжигают огонь. Горячий чай и бульон - то, что надо уставшим и замёрзшим людям. Топливо бережем, и вскоре почти все, завернувшись в шкуры, спят. Снаружи, у небольшого костра всю ночь, сменяя друг друга, будут дежурить охотники, охраняя нас и наши вещи.
В первый день, по моим прикидкам, прошли около двенадцати километров. Вполне достойный результат!
Следующие три дня походили друг на друга, как две капли воды. С рассветом мы завтракали, сворачивали лагерь, и шли до вечера, лишь в обед давая ногам и плечам небольшой отдых. Люди стали втягиваться в походную жизнь, стало меньше суеты и лишних движений. Колонна двигалась медленно, но уверенно, оставляя за собой широкий, утоптанный десятками ног след. Зверей вокруг практически не было. Только раз на горизонте появилось стадо бизонов, но и они, решив держаться от нас подальше, вскоре исчезли.
Трижды мы пересекали небольшие, промерзшие почти до дна ручьи, иногда долго шли по дну неглубоких оврагов, иногда по склонам низких холмов. И вот, идущий впереди Дар останавливается, и над равниной разносится крик:
- Впереди большая вода!!
Вскоре и мы различаем серое и неприветливое Азовское море-озеро, наш первый ориентир. Даю команду готовить лагерь к ночёвке, а сам вместе с близнецами иду вдоль волокуш, осматривая их. Пока все держаться, разве что светлые полозья потемнели и слегка разбухли от влаги. Сходил к воде, попробовал ее на вкус - пресная, это и близко не рассол, который был в мое время. Значит, озера Сиваш ещё не существует, как и Арабатской стрелки.
Неудобства и тяготы походной жизни неандертальцы переносят легко. Даже грудные и совсем маленькие дети, большую часть времени спящие за спинами матерей. Не изнеженные благами цивилизации, эти люди пока даже насморк не подхватили, на ходу утоляя жажду пригоршней снега.
Пытаюсь посчитать пройденный путь - выходит около пятидесяти километров. Значит, в среднем 13 км в день, из намеченного графика не выбиваемся! Расстояние я измерял по количеству своих шагов первые три дня, приняв их длину за 60 см. Конечно, все приблизительно, но хоть что-то…
Теперь Дар, получив указание не терять берег из виду, шел слегка отклоняясь на запад, срезая, где это можно, выступающие далеко в море песчаные косы и мысы. Местность стала ниже, справа все чаще появлялись заросшие тростником озера и болотца, замёрзшие заливы и лиманы. Мы их старались обойти, но несколько раз пришлось и переходить напрямик. Обошлось, лёд был крепкий, погода не подводила, и оттепелей пока не было. Один раз ненадолго остановились - Дар заметил у крохотного озерца семейство оленей, крупного самца и двух самок. Мы, оставив волокуши, широким кольцом окружили добычу. Вырываться было поздно, в зазевавшихся животных полетели копья, и на вечер у нас было свежее мясо. Туши разделали, они пополнили запасы пищи. Да и вместо дров мы стали жечь сухой тростник, хоть его и требовалось намного больше.
Так прошла неделя, и, наконец, мы вышли на узкую полосу земли, с двух сторон окружённую водой - десятки болот и озёр сливались в сплошной лабиринт. Кое-где она была подтоплена, и приходилось выписывать петли, обходя участки мокрого, пропитанного водой снега. Волокуши вязли в грязи, и наше движение сильно замедлилось. Так продолжалось долгих шесть дней, пока местность не стала повышаться. И наконец, на седьмой день блуждания в тростниковых зарослях, измученные люди увидели справа и слева, до самого горизонта, широкую полосу сухой земли. Из последних сил мы дотащились до твердого берега, и разбили там лагерь.
Чонгарский перешеек был пройден, мое племя вышло на материк!
Обычно под вечер все выматывались настолько, что падали у едва тлеющих костров, едва вкинув в желудок порцию рыбы или мяса. Я был не лучше других, и, если меня не будили для ночного дежурства, отключался до утра.
Мне уже давно не снились сны. Вообще, после увиденной в пламени костра пещеры, как отрезало. И вот они вернулись… Сначала смутные, туманные, и под утро с трудом вспоминалось, что там было. Но с каждым новым днём похода они сны становились все чётче, реалистичнее.
Мне снова снились неандертальцы. Новые и новые лица стариков. Они что-то пытались мне сказать, иногда спокойно, но чаще я чувствовал неприкрытую злость и ярость. Я изо всех сил пытался разобрать слова, но их смысл постоянно ускользал. Просыпался в остывшей юрте и, вдыхая холодный воздух, пытался успокоить дыхание и бешено колотящееся сердце. И затем весь день шагал, стиснув зубы от ноющей головной боли.
Сегодня я увидел того самого старика, отца Канга. Он, словно все ещё живой, пытался что-то мне сказать, и как ни странно, улыбался, хоть и грустно. Это настолько удивило, что я смог сосредоточиться и разобрать неясные, больше похожие на шелест травы слова:
- Дим… пещера… предки... ты должен … прийти.
Кажется, он понял, что услышан. Призрак, морок или что это там было, беззвучно растворился в красноватом тумане. А я, впервые за много дней, смог выспаться…
Утро было просто прекрасным - ничего не болело, вождь племени Солнца снова был бодрым и в отличном настроении.
Мои люди уже второй день отходили от рывка через Чонгар. И я не стал им мешать, понимая, что нужно хоть немного восстановить силы. Вот только здесь, на открытом со всех сторон Азовском побережье, было опасно долго находиться, тут проходят маршруты миграции и диких животных, и кроманьонцев. Сегодня охотники уже просыпались среди ночи, разбуженные криками часовых - к лагерю подошла большая стая волков, и до самого утра кружила вокруг волокуш. Звери, привлеченные вкусными запахами еды, тоскливо выли, но боялись костров, вспыхнувших вдоль всего периметра стоянки.
Утром стая отошла, но не слишком далеко. Волки сидели и лежали на снегу, наблюдая за нашими сборами в дорогу. И только когда в другой стороне показалось огромное стадо туров, хищники ушли. Спокойная жизнь закончилась…
Мы повернули на восток, двигаясь вдоль цепочки болот. То, что Чонгар был намного выше, означало, что многие, знакомые мне в будущем ориентиры могли измениться. И действительно, береговая линия сильно отличалась от той, что я помнил - Федотовой косы и Бирючего острова не было, похоже, они стали частью материка. Азовское море сильно обмелело, и сейчас представляло собой заболоченную низину. На месте Молочного лимана, к которому, по моим расчетам, мы подошли на двадцать четвертый день похода, был узкий, теряющийся в болотах залив, в который с северо-востока впадала одноименная река.
Вечером, чтобы хоть немного подбодрить людей, я объявил, что половина пути пройдена. За это время три волокуши развалились, их пустили на дрова, а груз переложили на запасные. Самих дров тоже осталось всего ничего, их приходилось экономить. Хорошо, хоть здесь, у залива, снова появились заросли тростника. Его мы и жгли теперь, пытаясь согреться перед сном.
Не всем людям нравилась такая жизнь, они уже успели пожить в относительном комфорте. Я все чаще замечал недовольные взгляды женщин…
Но пока до открытого бунта дело не дошло. Меня поддерживали мужчины, успевшие потерять всех своих родичей в стычках с кроманьонцами. Дойти до места, где будет все, чтобы не только от них отбиться, но и создать первый в этом мире ГОРОД - ради этого они ещё и не столько готовы прошагать…
Новое слово словно магнитом притягивало к себе все разговоры. Я рассказывал, как мы создадим новые пещеры среди степи, окружим их высокими стенами, станем не охотиться на животных, а выращивать их рядом с собой… Для них это было настоящее волшебство, ведь только могущественные духи могли создать такое. А тут - человек…
