— Этот сервиз я вам дарила! — напомнила она, увидев, как я застыла перед стеклянной полкой с посудой.

— Да, я помню. Страшное убожище, — ответила, даже не обернувшись к ней. Так достала за этот день, что просто сил не было. Понимала, что веду себя сегодня ужасно некрасиво, но моральное состояние было такое, что стыда испытывать не могла просто физически.

Сперва, когда она только принялась ходить за мной и следить, что я беру в руки, хотела развернуться и гордо уйти. Однако Белка так на меня глянула, что я тут же устыдилась. Я мать. Моя задача — достойно обеспечить сына. Сейчас я, конечно, поживу у сестры, но рано или поздно мне нужно будет въехать в съёмное жильё и там мне пригодятся и чашки, и ложки, и много чего еще.

— Да как ты смеешь! — возмутилась Мегера.

Вместо ответа я забрала нужные мне чашки с полки, упаковала их в газету, уложила в пластиковый бокс и опустила его в сумку. Затем так же спокойно выдернула штырь, удерживающий верхнюю полку ненавистной стеклянной горки, подаренной тоже «любимой» свекровью.

Полка продержалась недолго, но продержалась, обеспечив мне некое подобие алиби. Я даже успела отойти к ящику с вилками и ножами. А затем раздался звон.

— А–а–а! — завопила Марта Геннадьевна. — Какой кошмар! Это всё ты! Ты!

— Что я? Я стою в другой стороне кухни.

— Это всё ваша грязная энергетика! — выдвинула гипотезу Белка, нарисовавшись в дверном проёме.

Пока свекровушка приходила в себя, я ещё раз прошлась по квартире. Ничего ли не забыла. Документы, драгоценности, фотографии отвезла ещё первым рейсом. Сейчас у нас четверть багажника была свободна. Словно ждала ещё чего–то.

И тут меня осенило! Мёд, домашнее варенье, любимые Костиком солёные огурцы и помидоры от моей мамули.

Я решительно двинулась на балкон, Белка побежала за мной. Запасов было не так, чтобы много, но все — на вес золота.

— Это тёть Лидины? — с восторгом спросила она. Мамины закатки ценились на вес золота всеми моими подругами и знакомыми, кому повезло их попробовать.

— Ага.

— Забираем всё до последней банки! — заявила Варя и тут же начала складывать пол–литровые баночки в свою сумку. — А отдаём не все.

Я засмеялась. Ну кто бы сомневался!

— Да забирай.

— Нетушки. Вам с Данечкой нужны витамины. Я пару баночек возьму себе и всё, я ведь порядочная девочка, а на остальные буду в гости приходить! — с воодушевлением нашла она компромисс между жадностью и совестью.

Мы уже выходили, когда я вспомнила про своё любимое зеркало. Огромное, в полный рост, сделанное на заказ по моему эскизу.

— Варя, зеркало заберёшь?

— Эту громадину? Да куда? Да и рама здесь своеобразная, под этот интерьер, — тут же оценила Белка. — А что, дорого оно тебе?

— Да мне, в общем–то и не нужно. Куда?

— Вот и нечего здесь стоять! Забрали вещи и ушли! — перебила наш диалог Марта Геннадьевна. — Зеркало отсюда никуда не поедет! И так как цыгане здесь прошлись.

Сил что–то объяснять и доказывать свекрови не было. Сегодня я как никогда рада была от неё избавиться.

— Прощайте, Марта Геннадьевна.

Добавлять гадостей не стала. Ушла навсегда от неё и её сыночка — уже хорошо. Лучше поздно, чем никогда.

— Подожди, так дело не пойдёт, — вдруг заявила Белка. Подобный её взгляд не предвещал ничего хорошего. Я знала, что это добром не кончится и не ошиблась, только сделать ничего не успела. — Так не доставайся же ты никому! — пафосно вскричала эта… засранка, бросая тяжёлую хрустальную вазу с мелочью точнёхонько в центр огромного зеркала.

— А–а–а! — в очередной раз завизжала Мегера.

— На счастье! — выдала Варя и поторопила застывшую и шокированную меня: — Чего стоим? Кого ждём? Нас Данька вообще–то заждался и мамины солёные помидорчики!

Глава 5

Тяжело признаться в первую очередь самой себе, что столько лет провела рядом с подлецом. Я любила Костю, действительно любила, но после его предательства все чувства испарились, словно родник, уничтоженный песчаной бурей. Еще недавно я недоумевала, как люди… супруги в одночасье становятся врагами, ненависть обжигает их точно так же, как когда–то грела любовь. Теперь я понимаю это. Понимаю, но принять до сих пор не могу.

Прошла неделя с тех пор, как я переехала к сестре. Вроде бы, ну, неделя, не такой и долгий срок, но мне она показалась вечностью. Я ночи напролет просиживала возле кроватки Дани, любовалась им, целовала пухлые пальчики. И хотя поступок мужа ранил меня в самое сердце, улыбка сына целебным бальзамом ложилась на глубокие раны, залечивая их. Я вспоминала, как первый раз увидела его, когда акушерка положила маленький комочек счастья мне на грудь. При мне его помыли, закутали и положили рядом, с тех пор я с ним не расставалась. Мой сын. Мое счастье. Моя душа.

На работе меня приняли с распростертыми объятиями. Наш шеф, Сергей Викторович, помнится, долго сетовал, когда узнал, что я ухожу в декрет.

— Румянцева, на кого ты нас бросаешь? — чуть не плакал он.

— У вас в штате еще два дизайнера, — напомнила я.

— Я боюсь их креатива, — понизив голос, признавался он. — Олечка и Настенька хороши в нестандартных заказах, а здесь нужна тонкая натура, изящная. Ох, Лизочка, я бы, наверное, меньше расстроился, если бы меня жена бросила.

Так что сегодня он чуть ли не танцевал джигу на столе, увидев меня в деловом костюме и на шпильках в фойе нашей компании. Явно не по декретным делам пришла, как прежде забегала, в брючках и кедах.

— Лиза! — он бросился ко мне и принялся жаловаться. — Спасай! Мы почти запороли контракт.

Шеф сунул мне в руки лист бумаги, на котором был изображен человек с головой акулы, прикрывающий веслом интимное место.

— Что это? — я чуть не поперхнулась. Обычно наша компания работала с весьма солидными заказчиками, здесь же… У меня не было цензурных слов.

— У Насти спроси!

— А что я? Я старалась! — из–за угла появилась моя коллега, молоденькая девушка с россыпью веснушек на улыбчивом лице. Она тряхнула рыжими кудряшками и надула пухлые губки.

— Это по–твоему логотип для компании, занимающейся производством лодок? — взревел Сергей Викторович.

— Они произведут фурор! Это же потрясающее, инновационное…

— Настенька, мы уже произвели впечатление на заказчика. Помнишь, как их пожилой директор хватался за сердце? — завопил шеф и повернулся ко мне. — Лиза спасай, иначе заказ уплывет конкурентам. Господи! И почему я не умею рисовать?

Я не смогла сдержать улыбки. Настя и Оля, сестры–близнецы были отличными сотрудницами, но если в определенных кругах их креатив принимался на ура, то некоторые консервативные компании все же предпочитали несколько другой стиль.

— В офисе я смогу проводить не так много времени, Сергей Викторович, — предупредила я, — буду работать по большей части из дома.

— Как скажешь, Лизонька! Что мы, звери, что ли? Маленький ребёнок — это маленький ребёнок. А молодые матери почти не спят, ночью креатив у тебя всегда хорошо шёл, — тут же нашёл самый главный аргумент для собственного спокойствия мой руководитель.

Вначале показалось, что шеф захлопает в ладоши от радости, но он сдержался и ушел, довольный, в свой кабинет. Я же отправилась к своему столу и просидела за компьютером до обеда. Удалёнка удалёнкой, но сохранение программ и нужных документов заняло время, да и расспросить у коллег, что к чему, тоже пришлось. Потом помчалась домой, покормила Данечку, сварила суп нам с Алинкой, а затем раздался звонок от Белки.

— Лизок, ты где?

— Варя привет, — отозвалась я. — Дома, кушать готовлю? Хочешь борща?

— Хочу! — тут же заявила подруга. — Только я не одна…

— Ну! — поторопила я ее. — Колись уже!

— Короче… тут такое дело… в общем, с ним.

— С кем? — не сразу поняла я.

— С ним! — отрапортовала Белка. — Тем самым, понимаешь… самым–самым…

Если Варя о чем–то говорит, столь уверенным тоном, я ей верю. Вот и в этот раз я пригласила ее к нам в гости вместе с Глебом. Таинственный мужчина оказался приятной наружности и с таким же невероятным чувством юмора, как у Вари. С первого взгляда стало понятно, что эта парочка нашла друга–друга.