— Понял. Пойду договорюсь, чтобы нас первыми отправили. Сегодня много людей.

Мы мило болтали, пока не отлучился ещё и Демьян. Варя тут же вцепилась в меня, как утопающий в спасательный круг.

— Ай, Варя, больно.

— Прости. Я так нервничаю!

— Ну не прыгай.

— Ага! Щаз! А совместно прожитые с Глебом позитивные и незабываемые эмоции? Нетушки. Я сделаю это. Потом буду ему всю жизнь припоминать, на что пошла ради него.

Я не выдержала и рассмеялась. Это так в духе Вари. Они настолько с Алинкой похожи иногда, что просто диву даюсь.

Мы все были в настолько взвинченном состоянии, что всё утро смеялись по поводу и без. Когда нас позвали на инструктаж, замолчали в момент, посмотрели друг на друга испуганными взглядами.

— Что, девчонки, передумали? — подколол нас Глеб.

— Размечтался! — с достоинством ответила Варя и тут же плечики расправила, носик задрала. Мисс Непоколебимость.

— Мы пришли исполнять мечты и мы их исполним, — ответила я с улыбкой. Получилось немного пафосно, но от души.

Инструктаж я слушала с мыслью: «Мы все умрём!».

Выстраивалась в ряд с нашей группой с мыслью: «А–а–а–а! Что сказал инструктор? Я ничего не помню!».

В самолёт зашла и села рядом с Варей с квадратными глазами. Посмотрела, куда делись наши мужчины. Как самые крупные и тяжёлые они сидели в самом начале скамьи, нас же определили в конец, так что мы были разделены пятёркой чужих людей.

Вот тебе и романтика. Вот тебе и совместно пережитые позитивные эмоции. Да меня сейчас вывернет от ужаса!

— Варя! Мне страшно.

— Мне тоже. Может, ну их в баню, эти парашюты? Мы ещё на земле. Давай сбежим!

— Через иллюминатор? — спросила девушка, которая сидела чуть дальше Вари, так как была потяжелее нас. — Я не пролезу.

Наша троица переглянулась и рассмеялась истерическим смехом, а потому упустила шанс сбежать. Люк задраили, а в иллюминаторы мы действительно не пролезали, да и не открывались они, вроде бы.

Самолёт начал разгон. Мы с Варей вцепились друг в друга и молча прощались с жизнью. От ужаса я даже моргнуть не могла и дышала как собака после многокилометровой пробежки.

Наша колымага дрожала, скрипела и, казалось, готова была развалиться в воздухе. Не очень своевременно пришла мысль, что сюда, должно быть, отдают самые старые и много раз отремонтированные самолёты, которые больше ни на что не годятся.

Это просто маленький самолёт и я паникёрша, всё будет хорошо, пыталась поддержать себя и хоть немного успокоиться. И в какой–то момент мне это даже удалось.

Когда инструктор поднялся и обернулся к нам для выдачи очередной порции информации, я подумала, что у него наверняка есть семья, любимая жена, дети, ему есть, к кому возвращаться домой. Да и он уже сто тысяч миллионов раз прыгал и вон, какой живой. Значит, и мне не стоит мандражировать.

А затем я прищурилась. То ли страх прочистил мне мозги, то ли это я так отвлеклась, но мне показалось, что я его где–то видела. И я даже вспомнила, где. На одной из фотографий, что присылала мне Варвара Викторовна Белкина на этой неделе.

Да это же муж енота–полоскуна!

Может, мне показалось? На земле он был в шлеме, а сейчас и вовсе ещё и в специальных очках, закрывающих половину лица, но это точно был он! Даже не знаю, как его узнала. Но не сомневалась ни капли!

Я повернулась к Варваре, однако та не знала о буре в моей душе, смотрела на инструктора, который проорал напоминание, как выпрыгивать из самолёта, как себя вести в воздухе и как поджать ноги при приземлении, затем ухватился за ручку и дверь с громким лязгом отъехала в сторону, открывая нам вид на чистое голубое небо и запуская в салон холодные потоки воздуха.

— Лиза!

Варя обернулась ко мне. Её глаза были полны ужаса, рот перекошен. Я, наверное, выглядела так же.

— Первый! — рявкнул инструктор. — На раз, два, три, — проорал он. — Понял?

— Понял! — крикнул Демьян.

— Раз, два, — отсчитал наш оплот стабильности и комфорта инструктор подозрительной наружности и толкнул Демьяна в спину!

Я открыла рот от ужаса. А где три?

— Следующий! — рявкнул предатель–инструктор. И вообще безо всякого раз, два, три придал ускорение уже Глебу.

Все дисциплинированно поднимались со скамьи и шли навстречу голубому небу. Никто не упирался, не орал, все прыгали как порядочные, я же искренне переживала за себя и друзей.

Как они там? Летят? Всё ли хорошо? Открылись ли парашюты?

— А можно… — начала Варвара, но её подло вытолкнули из салона.

— Я сама, — прокричала я инструктору, но тот хищно улыбнулся и сказал, чтобы я подождала.

Чего ждать? Все прыгали один за другим. Чем я хуже?

Я стояла так близко к краю, что кончики моих кроссовок были за бортом самолёта. Сердце отчаянно колотилось, лицо обжигал холодный воздух, я же держалась за трос, который соединял кольцо моего парашюта с самолётом. Прыгни — и под весом тела вылетит кольцо, активируя сложный процесс раскрытия купола.

В какой–то, известный только ему момент, инструктор вытолкнул меня за пределы безопасного салона.

Я заорала так, что оглушила, наверное, пролетающих в радиусе ближайших десяти километров, птиц. И тут же заткнулась.

Как только парашют раскрылся и движение моё замедлилось, я выдохнула, открыла глаза. И ахнула!

Какая красота!

Я не падала. Я парила!

Меня словно поддерживал сам воздух, укачивал, убаюкивал. Все страхи, опасения позабылись словно их и не было.

Я наслаждалась каждой секундой, каждым мгновением.

Безоблачное небо. Безоблачное, бесконечное счастье. Пронзительное, острое.

Никогда так ярко я не чувствовала, что живу. Никогда прежде не ощущала столь сладкий вкус жизни.

Блаженство!

Через бесконечно долгие, но такие полные и насыщенные секунды я разглядывала пейзаж.

О, по той дороге мы ехали! А тот дом проезжали, у него на крыше статуя коровы на мотоцикле. Ровные разноцветные прямоугольники земельных участков, проезжающие вдалеке машины…

До земли остаётся совсем немного.

Ко мне бежит человек, кричит, чтобы готовилась к посадке, поджимала ноги.

И нет никакого страха. Я помню каждое слово из инструктажа и делаю всё так, как положено. И приземляюсь словно десантник с двадцатилетним опытом — не падая на пятую точку!

— Ну надо же! — удивляется мужчина, принимающий меня на земле. — Молодец! Боец!

— Спасибо! — улыбаясь до ушей, благодарю я, а сама готова едва ли не на шею ему броситься.

Эмоции бурлят, норовят выплеснуться через край. Я смеюсь, смеюсь, смеюсь. Иду, куда велено, болтаю о прыжке, о невероятных эмоциях, которые прежде никогда в жизни не испытываю. Навстречу мне бежит Белка, такая же безоблачно, пьяно счастливая.

Адреналин бурлит в крови, клокочет, взрывается фейерверками. Мы, смеясь, выстраиваемся в ряд, получаем посвящение парашютом по мягкому месту и значок на память, снова смеёмся, лопаем бутерброды с мятным чаем, заботливо приготовленными моей сестрой.

А затем я вижу чуть виноватый взгляд Варвары Викторовны и вспоминаю, что это я здесь с мужчинами исполняю мечту, она на задании.

Это приводит в себя.

— Я уже поняла, что ты задумала, негодяйка, — шепчу ей на ухо.

— Потому что нужно всё задуманное доводить до логического конца, — с достоинством произносит Белка. — Я не сдаюсь на полпути. И тебе не дам!

Что я там говорила про виноватый взгляд? Показалось!

— Сама не знаю, как я тебе поверила, когда ты съехала с темы.

— Во что хотела, в то и поверила, — хмыкнула Варя довольно. — А теперь нам нужно придумать, как стащить с него этот дурацкий шлем и выдрать пару волосин.

Я, конечно, очень люблю Варю, но манипулировать собой больше ей не позволю. Обворожительно улыбнулась и скрестила руки на груди, давая понять что не сдвинусь с места.

— Ладно, сама справлюсь, — фыркнула подруга и направилась к инструктору.

До меня донеслась восторженная лесть с россыпью комплиментов. Белка откровенно нахваливала мужчину, так, что даже Глеб отвлекся от разговора с Демьяном и начал сверлить взглядом свою суженую. В тот момент, когда его терпение лопнуло и он направился к сладкой парочке, Варя нервно захихикала.