Нам пришлось проехать по реке пару километров, прежде чем мы нашли замерзший участок. На этот раз я прошел пешком до берега, а Леха разогнал собак и буквально вылетел на берег.

Через три часа мы выехали из леса и оказались на краю деревни. Как оказалось, деревня не была заброшена. Я насчитал пять домов, над которыми поднимался столб дыма, и они соединялись друг с другом прочищенными дорожками. Интересно, как можно жить так далеко от остального мира?

— Вам к кому надо? — спросил Леха.

— К Свиридову Семену Семеновичу. Знаешь такого?

— Не-ет, — задумчиво ответил он и предложил. — Так, давайте спросим у кого-нибудь.

Он повел собак к ближайшему дому. Не успели мы открыть калитку, как нам навстречу вышел заросший старик в тулупе и валенках.

— Вы кто такие будете? — спросил он и подозрительно прищурился.

— Дед Ваган, ты что же, не узнал меня? — помахал ему Леха.

— А-а-а, внучок Саввы. Здорова! Заходите в дом, согрейтесь. Чего забыли в наших краях? — лицо старика посветлело.

Сразу было видно, что он рад гостям. Он распахнул дверь и поманил нас рукой.

— Дед Ваган, ты лучше скажи, есть тут у вас Свиридов или нет? — спросил Леха, отвязывая собак от упряжки.

— А зачем вам он? — вновь напрягся старик.

— Вот, гость к нему приехал, — Леха кивнул на меня.

— Гость? А он приглашал? — от радушия деда Вагана не осталось и следа.

— Нет, не приглашал. Но я к Семен Семеновичу по делу. Где он живет? — спросил я.

Было видно, что старик сомневается, говорить мне или нет. Я уже хотел двинуться к соседнему жилому дому, но старик заговорил:

— Нет у него здесь своего дома. Снимает у Петровны угол, но его сейчас нет.

— А где живет эта Петровна?

Старик подошел ко мне и ткнул пальцем в небольшой домик, стоящий на отшибе.

— Во-он тот. Только ее сейчас дома нет. Сам видел, как она на лыжах силки свои поплелась проверять. Подождите у меня, скоро вернется, — предложил он.

Мы с Лехой переглянулись и согласились.

Дом старика был добротный и теплый, но обстановка простая: стол, три стула, печь, кровать, шкаф и полки. Сразу было видно, что живет он один. Однако на стенах висели фотографии какой-то женщины и ребенка.

Он пригласил нас за стол и поставил перед нами чугунок с кашей, тарелку с квашенной капустой и несколько кусков соленой рыбы.

— Как говорится, чем богаты, — извиняющимся тоном сказал он и развел руками.

— Все хорошо, спасибо. Я вас тоже хочу угостить, — я достал из пространственного кармана банку тушенки, несколько яблок, связку банана и протянул старику.

— О-о-о, такого в наших краях не достать. Особенно зимой. Благодарствую! — обрадовался он.

После обеда я расплатился с Лехой. И, хотя он просил только десять рублей, я заплатил ему пятьдесят.

— Когда вас отсюда забирать? — спросил он.

— У тебя телефон есть?

— Здесь телефоны не работают. Связи нет.

— Ну, тогда через неделю приезжай.

Я проводил его и, пожелав удачной дороги, хотел вернуться обратно в дом старика, но тут увидел, как из леса показалась женщина. Она бодро шла в широких лыжах. На плече у нее висел белый заяц и три куницы.

Она добралась до калитки, сбросила на расчищенную дорожку свою добычу, сняла лыжи и, увидев меня, замерла. На ее лице читались испуг и недоверие.

— Здравствуйте! — поздоровался я и доброжелательно улыбнулся. — Я ищу Свиридова Семена Семеновича. Мне сказали, что он у вас снимает жилье.

Она не торопилась с ответом, а насторожено сняла с плеча охотничье ружье, но не наставила на меня, а просто крепко сжала. Я подошел поближе и смог рассмотреть ее. На вид ей было лет шестьдесят, но по осанке, было понятно, что она довольно крепкая и стройная. Оно и понятно, живя в таких условиях, приходится держать себя в форме. Правда, мне было непонятно, зачем жить там, где никто не живет. Уж лучше поближе к людям, чем одному в глуши.

Тут у меня за спиной раздался голос деда Вагана:

— Петровна, не пугайся ты так. Не оборотень он. Этого молодца Леха привез. Внук Саввы.

— У вас что, оборотни водятся? — удивился я.

— Кто у нас только не водится, — покачал головой дед Ваган и лукаво улыбнулся.

Наверняка это было шутка.

— Я и не боюсь, — наконец подала голос Петровна. — Только не ждала никого. Тем более Семена Семеновича сейчас нет.

— Как нет? А где же он тогда? — спросил я.

Неужели я зря проделал такой длинный путь? Сам виноват, послушал старика Зайцевича, вместо того чтобы получше поискать. Надо было обратиться в справочную по империи.

Между тем Петровна будто сомневалась, говорить мне или нет, но потом махнула рукой и повернулась к дому.

— Иди за мной.

Она подобрала с земли зайца, куниц и устало поплелась к небольшому дому, у которого до сих пор не потемнели бревна. Видимо, его построили совсем недавно.

Отряхнув голиком валенки от снега, она поднялась на крыльцо и открыла скрипучую дверь, которая не была заперта. Оно и понятно, зачем запирать дом, который стоит посреди дремучего леса.

Я зашел следом и очутился в сенях. На стенах висели натянутые шкуры зверей, а в углу лежала скрученная в рулон березовая кора.

Петровна положила добычу в большой алюминиевый таз и открыла следующую дверь, за которой оказалась горница. Я зашел и, не сдержавшись, присвистнул. Весь дом был украшен кружевами и вышивкой: ковры, скатерти, занавески, покрывала и подушки.

— Это я так, от безделья, — отмахнулась она, увидев мой восторженный взгляд. — Присядьте, а я пока в самовар угли сложу, чтобы воду подогреть.

Пока она возилась у печи, я огляделся. Большая печь стояла посреди дома, и одна ее половина была в первой комнате, а вторая — в другой. В обеих комнатах стояли кровати и столы.

— А вы по какому делу к Семен Семеновичу? — спросил она и поставила на стол самовар.

— Он медитацией занимается. Хочу у него научиться, — признался я.

— Да-да, много времени проводит за этим занятием. Он и мне предлагал к нему присоединиться, но я пока никак не могу решиться. Боязно мне что-то, — она налила чай в две кружки и одну подвинула ко мне.

— А где он сейчас? Тоже в лесу?

— В лесу, — ответила она и как-то странно посмотрела.

— Когда вернется?

— Через полгода, не раньше.

— Что? Через полгода? — я ушам своим не верил.

Деревня и так посреди леса, зачем еще куда-то уходить? А, может он, как Зайцевич, умом повредился? Все-таки ему уже девяносто лет.

Женщина будто услышала мои вопросы и продолжила:

— Я, наверное, неправильно выразилась. Не в лесу он, а в Разломе, который находится посреди леса.

От ее ответа мне стало еще непонятнее. Больше трех часов нельзя в Разломе находиться. Об этом даже детсадовец знает.

Я решил разобраться, поэтому выдохнул и продолжил расспрашивать:

— Он ушел в лес, чтобы попасть в Разлом. А где он живет эти полгода? Еще один дом в лесу?

— Прямо в Разломе и живет, — пожала она плечами.

— Вы что-то путаете. В Разломе жить нельзя, — упрямо сказал я.

— Ничего я не путаю. Сама его до Разлома провожаю и встречаю. Всю зиму он там сидит, — она с шумом отпила из своей кружки.

— Или он вас обманывает, что живет в Разломе. Или вы сами что-то путаете, — я не собирался верить ее словам, так как это было невозможно.

В прошлый раз, когда искали Никиту, мы пробыли в Разломе больше четырех часов и я на себе почувствовал его негативное влияние. Не может человек жить внутри Разлома. Тем более, когда ему девяносто лет.

— Не хочешь верить — дело твое. Но, как я и сказала, пойду за ним только через полгода, — она положил в рот кусок прессованного сахара и запила чаем.

Я же забыл о своей кружке и думал только о том, что сказала женщина. Возможно, Свиридов делал какие-то свои личные дела, а ей врал, что все это время сидел в Разломе. Не удивлюсь, если он такой же ушлый и беспринципный человек, как Зайцевич.

— Слушай, а вы можете проводить меня до того Разлома?