Издавна на Руси повелось – люди и духи всегда соседствовали. В лесу духи – лесные, в болоте и реках – водяные, а в избах – домовые селились. Жили вместе и не тужили, друг друга уважали. Крестьяне духов не гневили, подкармливали и ублажали – то миску молока на ночь на пороге оставят, по старые лапти в печь спрячут, то колоски ржи не все в амбар снесут, чтобы лесная братия полакомилась.

Старались крестьяне в лесу лишней птицы и животного не губить, грибы и кусты почем зря не топтать, беречь лес-кормилец. Печи валежником топили, дубы вековые не трогали.

Жил в то время на крестьянских землях старый кузнец Могута. Умелый был в младых годах, мог соху крестьянам смастерить, или кольцо неземной красоты молодоженам выковать. Да с годами руки перестали слушаться – силы покинули.

Крестьяне снесут Могуте на починку инвентарь, а выходит все криво и косо. Стал он думы думать, как подмастерью себе в помощники сыскать. Обучить его трудовой науке, передать свои умения. Да только забыл по-старости сельскому старосте просьбу свою передать.

Проснулся как-то летним утром Могута, собрал все силы и пошел в амбар трудиться. А в амбаре у него разных инструментов не счесть – молотки, кирки, скобы… Все для починки и создания инвентаря. Осмотрел он свой стол рабочий усталым взором, а на нем лежит топор с рукоятью сломанной и очелье из металла пополам треснутое.

Почесал лоб. Надобно быть сыскать крепкое древко. Огляделся по сторонам – нет такого в амбаре. Надобно идти в лес. Взял он с собой мешок за пояс, топор и побрел в сторону леса.

Видит на встречу ему идет Доброга и улыбается.

– Здрав будь, Могута. Куда путь держишь?

– Гой еси, Доброга. В леса, за древками, – молвил кузнец.

– Сопроводить тебя? Дорога не близкая, сил много отнимет.

– Сам одолею, ступай с миром! – с укором обронил беспомощный Могута.

– Любо! – изрек Доброга и по-сыновьи бережно похлопал его по плечу.

Могута фыркнул и ускорил шаг, всей своей гримасой давая понять, что у него еще много сил и что он не нуждается в опоре и выручке.

Доковылял кузнец до леса и стал выискивать лежалое дерево, абы древок себе срубить. Взялся одно рубить – оно развалилось на части, второе стал рубить – кривое. Надобно идти в лесную чащу, выискивать дубовые ветки, а мощи уже нет. Присел на пенек передохнуть – заохал и заахал.

Сидит посупясь, задумавшись, очами долу. Одолела его тоска смертная, уронил он слезу скупую. Делать нечего – как сыскать древки засветло.

Побрел кузнец в глубь леса. Идет хромает, кряхтит, по сторонам озирается, но лежалых деревьев на пути его нет. Узрел впереди полянку, солнышком одаренную, а на ней дубы растут все как на подбор – ровные, молодые, могучие.

Обрадовался кузнец внезапной удаче. То ли силы покинули его, то ли бесы одолели, но Могута вопреки всем поверьям и обычаям взял да и срубил молодые деревья себе на древки. Деревья рубил как ошалевший, и даже не заметил, что на них птицы гнездились. Яйца в гнездах поразбивались, птичьи семьи порушились.

– Эх, что же я старый сотворил, – сокрушался Могута, когда увидел гнезда с яйцами разбитыми.

Хотел было кузнец яйца уцелевшие в кучу снести и сохранить, как заметил, что в гнездах, помимо яиц и соломы, есть какие-то красные светящиеся камни. Камни пестрят, на солнце переливаются, что очей нельзя отвести. Бесами ошалевший, кузнец все гнезда разорил и камни себе в мешок снес, древки срубил и убежал, прихрамывая без оглядки.

Могута давно в избе один жил, его бабка не первый год как померла, а дети подались в соседнее городище. Кузнеца все позабыли. Изба его холодной и темной была, покосилась от старости, в дверных щелях воздух свистел.

Вечерами темными в своей избе камешки под тусклым светом свечки рассматривал. Почти полмешка камней щуплый кузнец смог бегом снести себе в избу.

– Драгоценные, – мнил кузнец, но от каждого шороха за оконцем он в страхе камни в платок прятал и озирался. Все камни перебрал, все в руках прощупал не единожды.

На душе его старой от прикосновения к камешкам так приятно становилось – закрывал он очи и представлял, как лежит в дорогих одеждах в избе светлой, с золотыми иконами в углах, а рядом дева молодая по хозяйству хлопочет, яства сладкие на столы накрывает. Открыл очи, а сидит он один, за пустым столом покосившимся в темной избе, только камешки одни в ночи светятся, душу его греют.

Утром спозаранку Могуту разбудил громкий стук в дверь.

– Кого еще нелегкая принесла? – окрикнул кузнец и в спешке спрыгнул с печи и спрятал мешок с камешками за печку.

– Подмастерье вам присланный, Кривдой меня кличут.

– Неужто сыскали борзо так?!? – помыслил кузнец и открыл дверь.

На пороге его ожидал молодой отрок, высокий и худощавый, с длинными растрепанными волосами, одетый во все темное до пят и грязное.

– А что делать умеешь? – вопрошал Могута.

– Все осилю, – от топора до украшений, от щей до пряностей, – умело соврал Кривда.

– И чинить можешь, ежели, что сломано?

– В один миг! Это я мастер!

Могута от скудоумия и старости не сдюжил отличить ложь и коварство Кривды, который палец об палец не смог ударить, а только привирал и голову дурманил. По первой Кривда помогал Могуте снесть дров, абы печь для ковки растопить, да воды из колодца достать, абы сталь охладить.

Спать Кривду кузнец у себя на лавке оставил, – она давно пустовала. Сам Могута на теплой печи спал.

С раннего утра до поздней ночи Могута и Кривда хлопотали в кузнице, много чего переделали. А по темному всю починку Кривда разносил по крестьянам, взамен дары получая – то еды горшок, то ткани шелк. Стол от яств стал у них ломится, да углы дареным барахлом пришлым забили. Могута не мог не нарадоваться подмастерьем.

По ночам, когда Кривда отворачивался к стенке и начинал храпеть, Могута зажигал тусклую свечу и подолгу любовался на свои камешки. Пока кузнец думал, что Кривда спит крепко, подмастерье очи щурил на него и наблюдал. Одну ночь подглядывал Кривда за кузнецом, вторую щурился, а на третью не выдержал и молвил кузнецу.

– Диамон это, горный камень. Гроша ломанного за него в базарный день не дадут!

– Много ты понимаешь, спи лучше! Да смотри, я каждый на камешек счет веду, ежели пропадет хоть один – шкуру спущу! – пригрозил испуганный Могута и перепрятал камешки.

– Мне они не к чему. Их в лесу полно. Сам находил, – невзначай проворчал Кривда и отвернулся.

– Брешишь! Где находил? Покажешь?

– Да хоть завтра! – схитрил подмастерье.

– Любо! Заодно древки новые снесем в кузню!

Могута от переживаний в ту ночь долго уснуть не мог, а коварный Кривда лежал на лавке и ехидничал. Смог он кузнеца приструнить на дела свои хитрые. Да так, что кузнец сам не понял, что попался как муха в паутину.

По утру Кривда с мешком на плече и кузнец с топором за поясом заторопились в лес. Кривда шел первым, назад посматривая, а Могута сзади за ним плелся. Шли тропинками кривыми, в места не хоженые. Долго шли, кузнец так умаялся, что с насиженного пня не хотел вставать. А Кривде хоть бы что, идет улыбается, вокруг места взглядом облюбовывает.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.