Он шевельнул пальцем, и один из рыцарей, которым сегодня, помимо обязанностей хранения важнейшего тела Инталии, приходилось поработать еще и носильщиками, извлек из объемистой сумки короткий кинжал… точнее, узкий стилет с простой поперечиной и удобной, хотя и коротковатой для взрослого мужчины рукоятью, плотно обмотанной тонкими полосками кожи. Старческие руки, перевитые синими узловатыми венами, извлекли клинок из ножен. Четырехгранное лезвие, похожее на иглу, грани острые — вполне боевое оружие. Пусть не для рыцаря, в мужской ладони стилет выглядел бы чуточку смешно, — зато для ребенка или хрупкой женщины подходит вполне. У основания лезвия — изображение солнца-Эмиала, крошечное, но сделанное тщательно — виден каждый лучик, каждая тонкая линия.

Таких кинжалов Орфин привез с десяток — их каждый год изготавливали по его заказу, и получить Иглу Святителя, как называли стилеты в школе, было почетно. Он станет предметом гордости и предметом зависти, но никогда не станет предметом торга или обмена… А потом пройдут годы, мальчики вырастут, их тонкие ладошки превратятся в широкие, огрубевшие, покрытые мозолями от воинских упражнений ладони взрослых мужчин. И кинжал, который до того гордо носился на поясе, который проводил ночи под подушкой, дабы в нужный момент оказаться под рукой, переместится на стену — а то и в руки подрастающему сынишке, становясь семейной реликвией. И покрытый шрамами многочисленных битв отец, вручая клинок сыну, скажет: «Знаешь, сын, а ведь я получил это оружие из рук самого Святителя!»

Альта стояла рядом с другими девочками, боясь шевельнуться. Это был первый день, когда ей позволили надеть праздничное платье, и она испытывала чувство, среднее между неловкостью и восторгом. Мягкая белая ткань, золотая вышивка — девочка никогда не носила чего-либо столь роскошного. Быть может, в прошлой жизни, скрытой за черной пеленой памяти, она одевалась даже лучше — но все, что она помнила, это ветхие обноски, которые ей отдавали односельчане. А отдавали, как правило, лишь то, что не жалко было и выбросить. Повседневная одежда, выданная ученикам, тоже была хорошей — прочной, не слишком маркой, даже удобной, — но она не шла ни в какое сравнение с этим великолепием.

Святитель медленно шел вдоль шеренги неподвижных детей. Время от времени он обращался к кому-то с привычным вопросом — и ответы были достаточно привычными, похожими, отличаясь лишь словами, но не сутью. Его взгляд привлекла девочка, совсем маленькая, на полголовы ниже остальных. Довольно милое личико было… оно было удивленно-восторженным — и от этого еще более очаровательным. На виске виднелось темное пятнышко — видимо, недостаточно тщательно стертый мазок сажи. Орфин знал, что в преддверии его приезда у всех в школе прибавилось работы, в том числе и у самых младших. Это было правильно — труд на благо Инталии всегда приветствовался, а подготовка и проведение церемонии, безусловно, благо.

Он остановился, вгляделся в личико, обрамленное мягкими золотистыми локонами.

— Как тебя зовут, малышка?

— Альта… Меня зовут Альта Глас, Святитель.

Она старалась, чтобы голос звучал ровно, — им не раз говорили, что Орден ценит силу духа своих последователей. Но получалось плохо…

— И о чем же мечтаешь ты, Альта?

Все полученные наставления разом вылетели из головы. Кажется, ей говорили, что она может попросить… попросить… или же она должна сказать что-то иное? Да, точно… что-то насчет служения…

— Я мечтаю служить Свету! — выдохнула она.

— Вот как? — На лице Святителя отразилось легкое удивление. Ему было интересно — девочка просто забыла наставления или и в самом деле говорит то, что думает? Хотя первое вероятнее. — Служить Свету… это хорошая мечта. Только ты должна подумать вот о чем, Альта Глас… Тень, Сумрак — они ведь тоже порождение Света, девочка. Там, где не светит солнце, не пылают факелы, не сияют магические светильники, — там нет и тени. Да и Тьма, если разобраться, не враждебна Свету. Она не борется с ним, не пытается одержать победу… она просто приходит, когда Свет отправляется отдыхать, и безропотно исчезает, когда он возвращается.

Он говорил тихо, и если слова Альты услышали все, то бормотание старика было невозможно разобрать уже с трех-четырех шагов.

— Что он ей говорит? — негромко поинтересовалась Лейра Лон у своего спутника.

Метиус в ответ чуть заметно поморщился, ответил с легким налетом пренебрежения:

— Ставлю сотню золотых против бутылки твоего вина, Лейра, что Орфин излагает сейчас одну из своих «великих» идей. Например, о том, что Свет и Тьма суть две стороны одной и той же сущности. Или же что извечная битва Света и Тьмы на самом деле — мирное сосуществование. В последнее время он слишком много говорит об этом.

— Тебе не кажется, что есть в этих теориях нечто… кощунственное?

Маг пожал плечами.

— До тех пор, пока все это словоблудие не принимает статуса государственной политики, — пусть его. Старик просто ищет мира в душе… когда смерть уже близко, всегда тянет пофилософствовать. Я, как ты понимаешь, вынужден выслушивать его рассуждения куда чаще, чем другие.

— Разумеется, — хмыкнула Лейра. — Кому еще внимать великой мудрости, как не тебе. Или он должен забивать своими откровениями головы молоденьким красоткам? Так красотки лучше составят компанию рыцарям… или тебе, Мет.

— Мне такой вариант тоже нравится больше, — хихикнул он. — Философия, конечно, дело хорошее, но женщины, Лейра, это лучшее творение Эмиала.

Тем временем Святитель сунул руку в карман и извлек изящную ажурную подвеску. Тонкие серебряные нити охватывали крупный камень мягкого серого цвета, в глубине которого словно живые играли крошечные серебристые искорки.

— Знаешь, девочка, я давно хотел отдать этот кулон кому-нибудь, кто сможет… понять. Посмотри на этот камень. Он сер… но если вглядеться, то можно увидеть, как он наполняется светом. Береги его…

Метиус наклонился к волшебнице.

— Клянусь, он отдал ей свой кулончик с кошачьим глазом.

— Что за кулон?

— Безделушка, единственное достоинство которой — возраст. Вполне вероятно, что она сделана еще до Разлома.

— Магическая?

— Нет, это я проверил в первую очередь. Обычный дешевый камушек, хотя оправа, признаю, сделана с немалым искусством. Сейчас ювелиры делают украшения куда изящнее, но для такой древности… работа большого мастера.

— И все же… кулон, сделанный до Разлома! Он отдаст эту драгоценность какой-то девчонке?

— А почему бы нет? В Обители этого добра полные сундуки. Тем более что она и в самом деле милашка. О… закончил разговоры, идет сюда.

Святитель больше не задерживался. Он подошел к возвышению, поднял руку, благословляя. Затем повернулся к притихшему залу. Все затаили дыхание, чтобы не упустить ни одного слова Орфина.

— Приветствую вас, друзья. Приветствую вас, Несущие Свет.

— Слава Инталии! — раздался в ответ нестройный хор.

Святитель медленно опустился в кресло. Строй учеников рассыпался, все спешили занять свои места за накрытыми столами. Альта шла медленно, сжимая в кулачке кулон. О словах, сказанных Орфином, она не думала… да большую их часть и не запомнила. Свет, Тьма, Сумрак… пока что эти вещи были далеки от ее понимания.

Церемония могла считаться завершенной. Долгие многословные речи не планировались, да в них и не было необходимости. Уже один тот факт, что Святитель почтил своим посещением школу, был достаточно знаменателен. Дети набросились на угощение, разительно отличающееся от всего того, чем их потчевали в обычные дни.

Альта восхищенно смотрела на вазы, наполненные чудесными фруктами, на нежнейшие пирожные и изысканные сладости. Было на столе и мясо, и сыр, и самые разнообразные овощи… горы крошечных, на два укуса, пирожков с разнообразной начинкой — и мясной, и овощной, и сладкой. Но по опыту прошлых лет те, кому было поручено накрывать столы, прекрасно знали, что дети проигнорируют пищу простую и полезную, зато будут за обе щеки уплетать всякие вкусности — сладкую тягучую халву, налитый соком виноград, солнечные апельсины, маленькие корзиночки с пышными шапками воздушного крема, обсыпанные ореховой крошкой шарики из сладкой темно-коричневой массы, доставляемой из Кинтары, кубики из замороженного фруктового сока и сладкого сиропа… за что потом непременно будут расплачиваться. К вечеру целителям прибавится работы, наверняка придется лечить ноющие животы.