Греко запил.

— Это конец, — повторял он безнадёжно. — Мы ничего не можем сделать.

— Нет, Грек! Мы не имеем права сдаваться!

— Какая разница? Демоны заполонили всю землю, Вирджи! Люди, о которых пишут в газетах, умрут от помолодения. И другие тоже умрут. Даже растения, и животные, и микроорганизмы тоже вымрут, как только демоны приспособятся к ним. А потом — почему же нет? — и воздух… Камни, океан, даже сама Земля. Вспомни, энтропия Вселенной, как предполагают, стремится к максимуму не только в целом, но и в каждой отдельной части пространства. Эволюция Земли пойдёт вспять, причём пятнами, а это, может быть, ещё хуже, потому что некоторые области будут эволюционировать, другие регрессировать, как это происходит в моём теле. Да сжалится над миром бог, старина Вирджи! Ведь дело не ограничится только Землёй — что способно остановить распространение демонов? На Луну, на другие планеты — и дальше, за пределы солнечной системы, на другие галактики даже. Почему бы и нет? И тогда…

— ГРЕКО!

Чудовищный, металлический, нечеловеческий голос наполнил комнату. Он нёсся снаружи. Я подпрыгнул на целый фут. Голос звучал как зов демона! Но я взял себя в руки и сообразил, что это кричит громкоговоритель, установленный на улице.

— ГРЕКО! МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ. ВЫХОДИ!

Мной овладело знакомое неприятное ощущение.

— Полиция! — крикнул я. — Греко, это полиция!

Он вяло посмотрел на меня и покачал головой.

— Нет. Вероятнее, что ФБР.

Вот мы и дождались. Я вышел на улицу, не дожидаясь разрешения Греко.

Я остановился на пороге, и три ярких луча ударили мне прямо в глаза. Лабораторию со всех сторон окружали машины, но я их не видел. Я вообще ничего не видел после того, как были включены эти прожекторы. Я окаменел и боялся шевельнуться — хотел, чтобы они поняли, что я не Греко и у меня нет оружия.

Они это поняли.

И позволили мне выйти.

Меня посадили в одну из машин и рядом со мной сел худощавый сероглазый молодой человек в шляпе с узкими полями, вежливо не спускавший с меня глаз. Мне позволили посмотреть, что будет дальше. А это было совсем не смешно.

Греко так и не вышел. Они все кричали ему через громкоговоритель, и наконец он отозвался — голосом слабым и спокойным, который, казалось, шёл ниоткуда. Он сказал только:

— Уходите. Я не выйду. Предупреждаю: не пытайтесь ворваться силой.

Но, конечно, он знал, что они не послушаются.

Они и не послушались. Они попытались применить силу.

А он, как в романе, тоже применил силу в ответ.

Когда я вышел, дверь дома захлопнулась. Они выломали из забора столб и пустили его в ход, как таран, но он тут же загорелся. Они разыскали железный брус от старой кровати и попробовали пустить в дело его. О чём тут же и пожалели: он расплавился посредине, обдав их огненными брызгами.

Вежливый молодой человек сказал, забыв про вежливость:

— Эй, ты, что он там делает? Что у него там такое?

— Демоны, — сказал я тупо. Зря я так сказал, но что мне оставалось? Пытаться втолковать федеральному агенту уравнения Максвелла?

Они предприняли ещё одну попытку, их было по крайней мере человек пятнадцать-двадцать. Они побежали к окнам, и окна разлетелись и окатили их вишнёво-красным дождём расплавленного стекла.

Они попытались вновь сунуться через пустые рамы, когда никаких стёкол уже не осталось, и рамы заполыхали вокруг них. Голубой дым вспыхнул белизной в жёлтом свете пламени и белом — прожекторов. Они пробовали и в одиночку — крадучись, и группами человек по десять — громко вопя.

Это было безнадёжно. Безнадёжно для обеих сторон, потому что они не могли ворваться в дом, а Грек не мог выбраться из него, так как они не уходили. Даже тогда, когда с глухим хлопком и жёлтой вспышкой взорвался бензобак одной из машин. Только я и худощавый молодой человек в мгновение ока выскочили из машины. И тут все машины взлетели на воздух. Но они не отступились. Тогда их пистолеты начали стрелять сами собой, не дожидаясь, чтобы кто-нибудь нажал на спуск, а стволы размягчились, потекли и разбрызгались по земле. Но у них ещё оставались руки, и они не отступили.

Грек не то спятил, не то потерял контроль над демонами — что именно произошло, сказать невозможно. Вдруг раздался зловещий воющий рёв — и целое дерево запылало от корней до верхушки. Гигантский старый дуб, ярдов двадцать высотой, простоявший там лет двести, не меньше. Однако демоны Греко всё переделали по-своему. Дуб вспыхнул и взлетел на воздух, выбрасывая снопы пламени и искр, как римская свеча. Может, Грек думал, что это их напугает. Может, так оно и было. Но вдобавок они пришли в бешенство. Они все разом, все до одного, кроме моего приятеля, бросились к самому большому, самому зияющему из окон…

И отскочили назад с проклятиями и воплями, сбивая с одежды пламя.

Струи пламени вырвались изо всех окон и дверей. Старый дом, казалось, вдруг разбух и через полсекунды превратился в огненный тюльпан.

Тут приехали пожарные, но они немного опоздали. О, они вытащили Греко, причём даже живым. Но от лаборатории остался только пепел. Это был третий пожар за карьеру Греко, и притом самый опасный, так как прежде на свободу вырвалась только горстка демонов омоложения, а теперь — мириады демонов обоих видов.

Наступил конец света.

Я это знал.

А жаль, что я ошибся. Вчера я был у Греко. Он женат, и у него чудесный сын. Смотреть на них — одно удовольствие: красивая пара в самом расцвете сил и милый карапуз, только-только научившийся ходить.

И всего один минус: карапуз — это Греко.

Он больше не называет себя Греко. А как вы поступили бы на его месте при нынешних обстоятельствах? Грек успел обеспечить себе порядочное состояние, и я тоже, конечно; правда, деньги теперь не так уж много значат.

Его мозг не был затронут, только тело. Полагаю, что ему повезло. Иной раз демоны поражают мозг своих жертв, и тогда…

Ну, в общем довольно скверно получается.

Через некоторое время Греко понял, что происходит. В мире расплодились оба вида демонов, и оба эти вида со временем поселились в каждом индивидууме.

Но они не убивают друг друга.